Да, я счастливчик, и что с того?! Том 3 (СИ) - Романов Илья Николаевич - Страница 38

Похоже, Чижику в голову пришла та же самая мысль. Однако воспринял он ее, скорее, как оскорбление, нежели как сигнал к скорейшему бегству.

— Эй! — спустился он на несколько ступенек вниз, огибая нас, и уставился на пустую лестничную площадку. — Мы сюда вместе приехали, если ты забыл, и цель у нас тоже одна! А-ну, показывай свою задницу. Терпеть не могу, когда на меня пялят из-за спины! Стервятник! Старый ты хер! Или пошел туда, откуда вылез!

Смело. Дерзко. И так же опрометчиво. Если бы он своими глазами увидел то, что видел я, всякое желание воззвать пожирателя душ к совести испарилось бы напрочь.

Тишина. Гробовая, блин. Ну очень сейчас не хватало Полиночки с ее извечными едкими замечаниями. Хоть как-нибудь нагнетающую обстановку разбавила бы.

— Слышишь меня⁈ Хорош в прятки играть! Я видел, как дверь открылась!

— Но я люблю прятки, — раздался веселый детский голосок позади меня, заставивший буквально подпрыгнуть на месте, выругаться не самыми цензурными словами и только после этого неспешно обернуться.

Пеликану повезло меньше. От неожиданности он сделал широкий шаг, оступился и только чудом удержался на лестнице, железной хваткой вцепившись в поручень.

— Ты кто, епта, такой⁈ — воскликнул побледневший Рябчик, машинально потянувшись к снайперке, но так и застыв с закинутой за спину рукой.

Да уж, не думал я, что Гадес был прожорлив до такой степени.

В самом углу лестничной площадки между двадцать пятым и двадцать шестым этажами, аккурат напротив нас, сгорбившись, стоял… мальчишка. Лет шести-семи от силы. Из-под смоляной растрепанной челки на нас уставились два сияющих в полутьме глаза. Искорки смеха блестели в них, что наводило еще больший ужас. Одежда висела на пацане мешком. Оно и не удивительно, учитывая, что со времени нашей последней встречи, эдак с получаса назад, Стервятник слишком уж сильно поубавил и в весе, и в росте. А еще на одежде этой были заметны следы свежей крови… и копоти. Тех бесформенных кучек, что оставались от сожранных душ.

«Ох, как же я ненавижу детей… И нахрена он это сделал⁈»

«Прожорливость — его главный порок, если ты запамятовал!»

«А кто ж не любит плотненько пожрать⁈ Но чтобы носителя своего, да в п*здюка…»

«Так уж вышло, что на его носителе обжорство отражается заметнее, чем на твоем. В семье, как говорится, не без урода! И, Мими, я сейчас даже не про тебя!»

«Как ж-ж-же я люблю маленьких деток…»

«Немножко всё же про тебя…»

— Такие же рожи у вас! — рассмеялся Стервятник, или же то, что от него осталось, склонив голову на бок. — Ну это того стоило!

— Ма-а-атерь божья… — только сейчас поднялся Чижик к нам, лично засвидетельствовав необычные метаморфозы подельника. — Когда я попросил тебя пойти туда, откуда ты вылез, я ж не имел ввиду… в эту самую…

— Ха-ха-ха! — снова завелся пацан.

Детский смех в подобном месте навевал мысли о том, чтобы вызвать экзорциста. Однако с самим Гадесом он вряд ли справился бы, так что обходиться нам придется собственными силами.

— Это ну нихрена не смешно, Стервятник, — протараторил Пеликан и со свистом выдохнул.

— А вот мне смешно, — по-детски настаивал тот на своем, уперев руки со сбитыми костяшками в бока. — Классно же я вас сделал! Согласитесь же! Ну, кто наперегонки до следующего этажа⁈ Кто последний — тот козявка!

Выкрикнув это, пацан прыгнул на стену, каким-то образом прилипнув к ней всеми четырьмя конечностями, и стремительно пополз по ней в направлении следующей лестничной площадки.

Слова здесь были излишни. Ребята и без того поняли, что с их боевым товарищем творится какая-то дичь. Переглядывались только между собой, а затем поднялись чуть выше, взглядом проводив Стервятника, юркнувшего в приоткрытую дверь на двадцать шестой.

— Может… — наконец нарушил Чижик тишину, —…здесь пока останемся? Как-то он… это…

—…не вселяет надежды на адекватность, — подсказал ему Рябчик.

— Вот, именно! Лучше и не скажешь.

— А зачем нам идти за ним? — вышел из транса и я, обведя взглядом остальных. — Мы пойдем сразу на тридцатый. Пусть развлекается. Здесь мы ничего не сделаем.

Ничего ведь?

«Вот, что я скажу тебе, малец… Несмотря на удачу в степени абсолюта, в отношении Гадеса я всегда пользовался одним единственным принципом: лучшая защита — это… защита!»

И на том спасибо.

Надеясь, что моя банда последует за мной, сам поспешил подняться наверх, успешно минуя пролет двадцать шестого этажа. Раз уж Стервятник настолько сильно вошел во вкус, у нас должно быть время на то, чтобы разделаться со Шлейфер.

Почему я не хотел отдавать ее на поруки Стервятника? Да потому что последствия этого могли быть еще более непредсказуемыми, чем то, что происходило с пожирателем сейчас. А смертный враг — он ведь куда слабее могущественной и прожорливой твари. Наверное…

Сколько у нас оставалось времени на разборки со Шлейфер до того, как малолетний Стервятник доберется до нее? Минут десять от силы, и даже в этой цифре я не был уверен наверняка.

Мы поднялись на тридцатый этаж, приоткрыли дверь и вошли в окруженный стеклянными панелями кабинет. Алый свет из окон окрашивал мебель в кроваво-красный. Несмотря на нескромные габариты, мебелью кабинет не изобиловал. Диванчики с журнальным столиком справа, небольшой овальный стол для совещаний и полотно для проектора — слева. Впереди — рабочее пространство со всем необходимым, включая письменный стол с тремя мониторами, глубокое кожаное кресло и несколько картотечных шкафов позади него.

Неплохое гнездо выбрала Маргарита Артуровна для насеста. Сама же герцогиня встретила нас в кресле за письменным столом. Перебирала бумаги, напевая себе что-то мелодичное под нос. Создавалось впечатление, что она заранее была осведомлена о нашем приходе именно в таком составе и именно в это время. Ничто не заставило ее отвлечься от своего увлекательного занятия.

Тогда я громко кашлянул в кулак.

Только после этого глава «Огней Революции» оторвалась от бумажек и лениво подняла голову.

— Ах да… — протянула женщина, вызывая во мне нарастающее с каждой секундой раздражение. — Димитрий Павлович. Я вас ожидала. Присаживайтесь, но мне нужно еще пару минут, чтобы разделаться со всей этой волокитой. Пару минут, Димитрий Павлович. Не больше.

Я ощутил себя абсолютно так же, как в ректорском кабинете МАБМ, хоть и явился сюда с одной единственной целью: положить конец ее самоуправству. И вообще, она показалась мне слишком спокойной для человека, по душу которого заявился целый отряд. Ее же обученных до мозга костей гвардейцев.

Слишком спокойной. Подозрительно.

Либо эта женщина чересчур самоуверенна, либо у нее есть план куда более продуманнее нашего. На глупость ее я не уповал. Шлейфер далеко не глупа.

— Вы тоже идите сюда, — наконец-то обратила она внимание и на остальных. — Уверена, вам тоже было бы интересно это послушать.

Ребята переглянулись. Казалось бы, весь боевой настрой, с которым мы сюда заявились, испарился. И виной тому было удивительное спокойствие герцогини, а также тишина и гармония в самом кабинете. Крики революционеров, утробное рычание тварей были здесь не слышны. О творящемся на улицах хаосе напоминало лишь небо, окрашенное во все оттенки красного посреди дня.

— У нас нет пары минут, Маргарита Артуровна, — заявил я герцогине, не сдвинувшись с места.

— Этому можно лишь посочувствовать, — с улыбкой оторвала она взгляд от документов. — Ты еще слишком молод для того, чтобы страдать от нехватки времени. Вся жизнь впереди. Сам так не думаешь?

Какой идиотский диалог. Он был бы вполне уместен в ректорском кабинете при обсуждении моих успехов в учебе, но только не здесь и не сейчас.

«Неужели не ясно, что она всего лишь тянет время⁈»

Тянет время? С чего бы это? Перед смертью-то не надышишься.