Роковой Выстрел - Езерская Елена - Страница 10
- Предыдущая
- 10/23
- Следующая
– Благодарю тебя, – кивнул Андрей.
Друзья пожали друг другу руки, и Корф направился к выходу.
– Странно, – вдруг услышал он и оглянулся.
Андрей открыл стоявшую на столе коробку с дуэльными пистолетами, которые подготовил князь Петр, и достал один из них.
– Я читал, что это называется дежавю, – задумчиво произнес Андрей, рассматривая пистолет, – я словно уже видел однажды эту картину: ты, я, коробка с пистолетами...
– Как давно это было! – улыбнулся Корф. – После той памятной дуэли с наследником, кажется, утекло столько рек, безвозвратно пропало столько надежд и желаний...
Владимир не договорил – Андрей, вертевший в руках пистолет, вдруг чем-то заинтересовался в нем и повернул к себе дулом. Его палец заскользил по бойку, и внезапно раздался характерный щелчок затвора, а потом прозвучал выстрел. Быстрый и резкий, оглушивший и буквально взорвавший тишину дома Долгоруких.
Еще мгновение Владимир, ничего не понимая, наблюдал, как Андрей удивленно рассматривает кровь, выступившую на жилете справа, и проводит по ткани рукой, словно желая удостовериться, что это не сон, что выстрел действительно был сделан. А потом, подняв на Корфа совершенно детский, близорукий взгляд, стал медленно оседать на пол, выронив пистолет и цепляясь пальцами сначала за крышку стола, затем хватаясь за ножку кресла...
– Не-е-ет! – страшно закричал Владимир и бросился к нему.
Дальнейшее он воспринимал сквозь сетку наваждения. На звук выстрела в кабинет стали сбегаться Долгорукие, но Владимир не видел их лиц, не слышал голосов – он стоял на коленях на ковре перед рабочим столом князя Петра и прижимал к себе Андрея. Иногда он кричал что-то нечленораздельное и все не хотел отпускать его руку, когда Андрея стали оттаскивать от него. Корф не видел и не помнил, как истошно выла Долгорукая, а Соня подняла с пола пистолет и бездумно разглядывала его, пока князь Петр не выхватил оружие у нее из рук, а Лиза бросилась к открытой коробке и схватила второй пистолет, чтобы стрелять в Корфа, но Полина отняла его.
Прибежавшие на шум слуги как-то ловко принялись разводить хозяев – огромный Гаврила, стиснув Долгорукую в охапку, немедленно поволок сопротивлявшуюся княгиню в ее комнату и всем телом припер дверь, впихнув туда хозяйку. Долгорукая еще какое-то время стучала кулаками в дверь, но потом выдохлась и сползла вниз – Гаврила слышал, как она царапалась, точно мышка, у самого пола. Аксинья расторопно увела Соню, а влетевший с улицы Дмитрий с силой встряхнул Лизу за плечи, приводя ее в чувство.
Опомнившись, Лиза велела нести Андрея в гостиную. Князь Петр шел рядом со слугами и поддерживал голову сына. Владимир потерянно плелся последним, пытаясь разглядеть из-за спин слуг, как там Андрей. Он не видел и не понял, когда приехал доктор Штерн – сонный и недовольный поздним скорым вызовом. В руках служанок замелькали полотенца, из которых доктор велел рвать корпию, кто-то побежал за водой – несли ключевую и еще грели для кипячения медицинских инструментов.
Владимир ходил между всеми, как неприкаянный, – иногда его оттесняли от дивана, на котором лежал Андрей, и Корф удивился: от чего так странно запотели его очки. Иногда Владимиру удавалось приблизиться к другу, но вскоре он понимал, что Андрей не узнает его. Наконец, доктор Штерн приказал Корфу сесть на стул у двери и перестать мешаться под ногами. Владимир покорно кивнул и тихо сидел в углу, пока Штерн, колдовал над раной Андрея.
Корф не знал, сколько времени прошло с того момента, как прозвучал тот роковой выстрел, – мир словно замедлил свое движение, стали размытыми границы между предметами и людьми, и голоса звучали одним общим гулом. Но вдруг все изменилось – в гостиной воцарилась страшная тишина, и все головы разом обернулись к Корфу. Владимир поднял голову и обвел глазами всех, собравшихся в гостиной, – он понял, что произошло.
– Я не убивал Андрея, – прохрипел он. – Я не убивал его! Это ошибка!..
– Как это могло случиться? – тихо спросил Репнин, садясь рядом с Корфом на деревянное ложе широкой тюремной скамьи.
Владимира привез в уездную тюрьму исправник, которого вызвал князь Петр. И, хотя Корф все время пытался объяснить, что это недоразумение, его обвинили в убийстве молодого князя Долгорукого.
– Надеюсь, ты не веришь, что я стрелял в Андрея? – хмуро поинтересовался Корф, откидываясь на холодную и слегка заиндевевшую стену.
– Я ни минуты не сомневаюсь, что ты невиновен, – кивнул Репнин. – Но почему пистолет выстрелил?
– Коробка стояла на столе, – просто сказал Корф. – Я уже уходил, когда Андрей взял ее в руки и увидел, что она открыта. И тогда они решил проверить оружие – что-то привлекло его внимание.
– Вот как? – задумчиво произнес Репнин. – А он не успел сказать, что именно его заинтересовало?
– Увы, – вздохнул Корф. – Тишина... Точнее – сначала выстрел, а потом – гробовое молчание.
– А что вообще ты делал поздно вечером у Долгоруких? – продолжал спрашивать Репнин.
– Ты решил выступить моим адвокатом? – не очень весело улыбнулся Корф.
– Я – твой друг, и хочу помочь тебе, – Репнин осуждающе взглянул на него. – И еще я намерен очистить твое доброе имя – и перед Богом, и перед людьми.
– Бог свидетель, я чист, – покачал головой Корф, – но Всевышнего нельзя вызвать в суд в качестве свидетеля.
– Не богохульствуй! – нахмурился Репнин. – Но ты все-таки не ответил на мой вопрос – зачем ты приходил к Андрею? Это как-то связано с Лизой? Вы ссорились?
– Это связано со мной, – отрезал Корф. – И я приходил к нему попрощаться. Сегодня я намерен был выехать в Петербург. А потом – в полк, который отправляется днями на Кавказ.
– Ты едешь на Кавказ? – растерялся Репнин. – Но я думал, что ты отправляешься искать Анну, чтобы вернуть ее и объясниться с ней.
– Нельзя искать того, что нет, и говорить о том, что ушло, – покачал головой Корф. – Между мной и Анной все кончено, и Кавказ – самое лучшее место пребывания для такого неудачника, как я.
– И что тебе сказал Андрей? – после паузы вернулся к расспросам Репнин.
– Обещал уговорить отца оставить эту бредовую мысль женить меня на Лизе, – вздохнул Корф. – А еще он сказал, что собирается начать новую жизнь. И знаешь, какая странность – я говорил Анне те же слова перед тем, как мы расстались...
– Уверен, это всего лишь совпадение, и оно никоим образом не предвещает твоего будущего, – поспешил успокоить его Репнин.
– Андрей тоже утешал меня, – кивнул Корф, – но, как видишь, слова недорого стоят.
– Перестань паниковать! – вдруг разозлился Репнин. – Я разберусь с этим загадочным делом и помогу тебе. Только не пытайся ничего предпринимать. – О чем ты? – удивился Корф. – Никаких побегов, нападений на тюремную охрану и судейских, – сурово сказал Репнин.
– Насколько я помню, это ты у нас мастер вызволять заключенных из-под стражи, – Корф впервые за все время их разговора улыбнулся, и за его измученной улыбкой Репнину привиделся прежний Владимир – остроумный собеседник и неунывающий оптимист.
– Только никому не рассказывай об этом, – заговорщически подмигнул Корфу Репнин, – иначе я окажусь здесь же по соседству, а из тюрьмы, как ты догадываешься, мне вряд ли удастся доказать твою невиновность еще кому-нибудь, кроме меня.
На прощанье друзья обнялись, и Репнин отправился к Долгоруким.
Произошедшее никак не укладывалось в его голове – Андрея больше нет с ними. Еще вчера он пытался убедить его не отчаиваться и верить, что Наташа все обдумает и вернется. Боже, возможно ли такое? Репнин настолько был поражен пришедшей ему в голову мыслью, что даже придержал поводья, невольно затормозив Париса, который вздыбился и обиженно прохрипел что-то, сворачивая шею на бок.
– Прости, приятель! – Репнин ослабил поводья, позволяя коню вернуться к прежнему аллюру, и ласково потрепал его шею под гривою.
Неужели это не случайный выстрел, и Андрей инсценировал свою смерть? Почему никто не заметил, что Андрей утратил веру в себя и в Бога и решил покуситься на святое – на самое себя? И что будет с Наташей, если его ужасное предположение подтвердится? Она не сумеет простить себе, что оттолкнула Андрея, и тем самым подвела его к самому краю пропасти.
- Предыдущая
- 10/23
- Следующая
