Взводный (СИ) - Берг Александр Анатольевич - Страница 19

— Лейтенант Прохоров.

— Лейтенант?!!…

Симонян на несколько мгновений завис, что бы батальоном командовал лейтенант, наконец осмыслив сказанное, он решил.

— Давай сюда своего лейтенанта, пока всё не выясним, останетесь здесь.

Давать разрешение на пропуск неизвестной колонны в расположение штаба армии он не собирался. Младший лейтенант тут же кого-то вызвал по рации, и спустя несколько минут к ним подъехала эмка, из которой вышел молодой лейтенант.

— Лейтенант Прохоров, командир сводного механизированного батальона, товарищ капитан. Вышел из окружения, прибыл в штаб армии за назначением.

— Состав батальона.

— Состав сформирован на базе остатков энского полка в составе двух механизированных батальонов, роты бронеавтомобилей усиленных пятью трофейными танками, артиллерийского дивизиона УСВ, противотанкового дивизиона, дивизиона тяжёлых гаубиц, миномётного дивизиона, роты разведки и комендантской роты. Общая численность 1524 человека, имеется 116 трофейных бронетранспортёров разных модификаций, 17 наших бронеавтомобилей, из них 13 БА-10 и 4 БА-20, а также 157 машин, наших и трофейных и 21 мотоцикл с коляской.

Слушая доклад этого лейтенанта, капитан Симонян потихоньку дурел, такая сила и под командованием простого лейтенанта и вышла из окружения так, что об этом ни кто не знает. Наконец приняв решение, он произнёс:

— Значит так лейтенант, разрешить вам двигаться дальше, до полной проверки я не могу, пока останетесь здесь, а сам едешь со мной в штаб армии.

— Хорошо товарищ капитан, только распоряжусь своим встать вон в том леске на днёвку.

— Почему там?

Услышав это, я поразился умственным способностям капитана. Сейчас утро, пускай и раннее, но рупь, за сто, но раньше полудня штабные не примут решения, а оставлять открыто и на дороге такую массу техники я не собирался.

— Во-первых, что бы не демаскировать перед противником наши силы, во-вторых, что бы избежать ненужных потерь от его авиации и в-третьих, что бы не занимать дорогу и не создавать ненужное препятствие движению. Заодно и мои бойцы отдохнут, всю ночь двигались, а до этого бой.

Поняв, что лейтенант во всём прав, Симонян не стал этому препятствовать, а лейтенант подойдя к бронеавтомобилю, по рации отдал приказ. Вдали послышался звук запускаемых двигателей и почти сразу колонна на дороге, которая издали и в предрассветном полумраке казалась нескончаемой гусеницей, пришла в движение и двинулась к недалёкому лесу, в котором скоро и пропала, рассосавшись под деревьями.

— Садитесь, товарищ капитан.

Это лейтенант пригласил Симоняна в свою машину. Сюда Симонян приехал в кабине полуторки и раз его приглашают в легковую машину, то зачем отказываться. Только залезая в неё, он заметил, что она несколько отличается от обычной эмки и не только цветом. Вместо обычного чёрного, эта машина была покрашена в защитный цвет, это можно уже было разобрать в предрассветных сумерках, и только садясь, Симонян понял, она выше обычной эмки. Слишком высоко сидел её кузов, чему он и удивился, так как ещё ни разу не видел полноприводных М1. Первым, показывая дорогу, поехала полуторка с его бойцами, а следом за ней и эмка лейтенанта. До штаба армии доехали быстро, а там он вместе с лейтенантом отправился на доклад к дежурному по штабу. Майор Степанов, дежурный по штабу, всё это время не находил себе места, эта неизвестность убивала. Успокаивало его только одно, по-прежнему было тихо, ни каких звуков начавшегося боя не было и в помине. Обострившимся слухом он услышал, как к штабу подъехала полуторка и вскоре послышались шаги. Не став ждать, он сам пошел навстречу и вскоре увидел вернувшегося капитана Симоняна с неизвестным лейтенантом.

Глава 7

— Товарищ майор, — Заторопился доложить дежурному по штабу капитан Симонян, как только его увидел. — тревога ложная, просто к штабу армии вышла колонна сводного механизированного батальона лейтенанта Прохорова. Они только что вышли из окружения, и сразу направились к нам для получения нового назначения.

— Хорошо капитан, свободен, а вас товарищ лейтенант я попрошу пройти со мной.

Успокоившийся майор Степанов направился в дежурку, где был и кабинет дежурного по штабу. Сам кабинет был маленьким, но шкаф, стол и пара стульев в нём помещались, вот и сейчас, заведя в него лейтенанта, сам Степанов уселся за стол, и разрешив сесть лейтенанту на другой стул, приступил к его расспросу.

— Я майор Степанов, дежурный по штабу 26-ой армии. Давай лейтенант, рассказывай, кто ты такой и откуда.

В бутылку лезть я не стал, тут вполне понятный интерес командования, что за перец к ним вышел, так что спокойно и подробно рассказал всю свою эпопею от попадания в это тело и это время. Разумеется про попадание промолчал, я что, сам себе злобный Буратин геморрой на свою задницу навлекать. Майор слушал внимательно, временами уточняя те или иные детали, кое что записывая, и не пытался выставить меня лжецом или немецким агентом. Наконец, когда я закончил, как Шахерезада, своё повествование, он произнёс:

— Значит так, я по тебе ни чего решать не могу, сейчас сам понимаешь, слишком рано, пока тебя ещё особист опросит, положено так, а я, как только командующий армией прибудет, сразу доложу о тебе, а там уже он будет решать, что с тобой делать.

Вызванный майором боец отвёл меня в кабинет особиста, того на месте не было, но ждать пришлось не долго. Когда в кабинет зашёл молодой лейтенант с дюжим бойцом, посыльный майора ушёл, а затем началась вторая часть Марлезонского балета. Можно было подумать, что их клонировали, лейтенант ни чем не отличался от капитана Щукина. Не знаю, какую сопроводиловку ему написал дежурный по штабу и читал ли её лейтенант вообще.

— Предлагаю вам добровольно сознаться, когда и где вы были завербованы противником, какое получили задание и советую не запираться, всё равно мы всё узнаем.

— Товарищ лейтенант…

Продолжить я не смог, так как лейтенант грубо прервал меня.

— Для тебя сука я не товарищ лейтенант, а гражданин лейтенант и почему оружие не сдано, Федорцов! Немедленно разоружить подследственного!

Дюжий Федорцов попробовал меня разоружить, честное слово, только и я не собирался ждать продолжения, уже и так было ясно, что потом начнётся выбивание нужных показаний кулаками. Как только Федорцов шагнул ко мне, так сразу и получил мой коронный удар в челюсть, от которого он отлетел на несколько шагов назад и грохнулся на пол, где и остался лежать неподвижно. Лейтенант от увиденного остолбенел, а я мгновенно приблизившись, заломил ему руку и второй рукой ухватив его за голову, не сильно двинул особиста его тупой бестолковкой в стол.

— Вот интересно, из какого инкубатора вас дегенератов выпускают, вы что, все как один такие тупые? Мне становится просто страшно за нашу контрразведку, если её сотрудники такие как ты и подобные тебе. Впрочем, об этом пускай болит голова у твоего начальства, а пока ты недоносок быстренько напишешь мне и признание в работе на немецкую разведку, и в организации покушения на товарища Сталина, и во всём остальном. Ты не думай, после полевого допроса все ломаются, ты у нас ведь правша, верно? Значит правую руку не трогаем, это что бы ты писать нормально мог, а вот левая тебе не нужна, как и пальцы на ней. И не думай, что легко отделаешься, ведь резать можно по фаланге, так на много дольше можно растянуть, а кроме этого есть ещё очень много всякого. Так что, сам всё напишешь добровольно, или придётся выбивать из тебя показания?

Лейтенант попробовал что-то промычать, всё же когда тебя лицом прижимают к столу говорить не очень удобно.

— Что не хочешь, а придётся. Знаешь, идёт мужик по лесу, а ему навстречу бабка с обрезом и к мужику — ты охальник небось меня старую изнасиловать хочешь. Мужик ей, ты что бабка окстись, и в мыслях не было, а бабка поигрывая обрезом — а придётся милок. Вот и тебе и придётся, только другое, не всё тебе нужные показания из подследственных выбивать, теперь на своей шкуре испытай, может после этого, как надо работать станешь, если тебя барана, после этого на передовую Ванькой-взводным не сошлют.