Бесконечная книга с рисунками от А до Я - Энде Михаэль Андреас Гельмут - Страница 2

— Ну, и как же они дразнят тебя? — спросил господин Кореандр.

—А всяко!

— Ну, например?

— «Пузо-пузо — три арбуза, полтора мешка кишок, пузо село на горшок, затрещал горшок под грузом».

— Не особенно смешно, — сказал господин Кореандр. — А еще как?

Бастиан помедлил, прежде чем выговорить:

—Недотепа, чокнутый, врун, хвастун…

— Чокнутый? Почему?

— Я иногда разговариваю сам с собой.

— Ну и что ты, к примеру, говоришь?

— Я придумываю всякие истории, имена и слова, которых нет, и все такое.

— И все это ты рассказываешь самому себе?

— А больше некому. Это больше никому не интересно.

Господин Кореандр задумчиво помолчал.

—А что говорят твои родители?

— Отец ничего не говорит. Он никогда ничего не говорит. Ему все безразлично.

— А мать что же?

— Мать — ее больше нет.

— Что, твои родители разошлись?

— Нет, — сказал Бастиан. — Она умерла.

В это время зазвонил телефон. Господин Кореандр тяжело поднялся из своего кресла и прошаркал в маленький кабинет за дверью. Он снял там трубку и назвался, потом дверь закрылась, и стало слышно только глухое бормотание.

Бастиан стоял и не мог понять, что заставило его так разоткровенничаться. Обычно он не выносил расспросов.

Вдруг он вспомнил, что надо бежать в школу — он уже опаздывал.

Но что-то удерживало его. Из кабинета доносился приглушенный голос, там шел долгий телефонный разговор. Все это время Бастиан не сводил глаз с книги, которую господин Кореандр оставил в кресле. От нее как будто исходила таинственная, притягательная, магнетическая сила.

Он подошел к креслу, медленно протянул руку, прикоснулся к книге — и в тот же миг в нем будто включилось что-то, он почти расслышал внутри себя щелчок: «кликк!» — будто захлопнулась западня. У Бастиана возникло смутное ощущение, что с этим прикосновением началось что-то неизбежное и непоправимое. Он взял книгу и повертел ее в руках. Тисненый шелковый переплет цвета меди переливался и поблескивал. Бегло перелистав страницы, Бастиан увидел, что шрифт в книге двух цветов — то зеленый, то красный. Картинок, кажется, не было, зато начальные буквы глав были причудливо разрисованы и шли в алфавитном порядке. Когда он еще раз взглянул на переплет, то заметил на нем тисненый рисунок: две змеи, светлая и темная, заглотив друг у друга хвосты, образовали овал. Внутри этого овала стояло заглавие:

…Увлечения людей — дело весьма загадочное, хоть у взрослых, хоть у детей. Есть люди, одержимые страстью покорять горные вершины. Никто из них не в состоянии объяснить зачем. Другие лезут из кожи вон, чтобы завоевать сердце какой-нибудь особы, которая ничего не хочет о них слышать. Третьи гибнут, не в силах справиться с желанием съесть что-нибудь вкусное. Некоторые проигрывают все деньги в карты или в рулетку, а иные жертвуют всем ради какой-нибудь неосуществимой идеи. Одни думают, что обретут счастье только на новом месте — и всю жизнь путешествуют. А другие не находят покоя, пока не станут силачами. Короче говоря, сколько людей, столько и причуд.

Страстью Бастиана Балтазара Букса были книги.

Кто никогда не просиживал над книгой день напролет, не помня, обедал ли —

Кто никогда не читал тайком под одеялом при свете фонарика, потому что электричество уже выключили, чтоб вам выспаться —

Кто никогда не лил горьких слез из-за того, что волшебная повесть подошла к концу и приходится расставаться с героями —

Кто ничего этого не знает из собственного опыта, тому никогда не понять того, что сделал Бастиан.

Он глядел на заглавие книги, и его бросало то в жар, то в холод. Вот оно, о чем он всегда мечтал: книга, которая никогда не кончается! Он должен заполучить ее во что бы то ни стало!

Легка сказать! Даже если бы у него были деньги, разве этот неприветливый господин Кореандр не дал понять, что ничего ему не продаст?

И все же Бастиан чувствовал, что не может уйти отсюда без этой книги. Да ради нее он тут и очутился, эта книга загадочным образом притянула его, она сама к нему просилась, она всегда принадлежала только ему!

Бастиан прислушался, господин Кореандр все еще говорил по телефону. Толком ничего не сообразив, Бастиан сунул книгу под пальто и прижал ее к себе обеими руками. Пятясь, он пробрался к выходу, не спуская глаз с двери кабинета. Осторожно, чтобы не задеть латунный колокольчик, выскользнул наружу — и только тогда пустился бежать. Тетради, учебники и пенал прыгали в портфеле, в боку кололо, но он не останавливался. Дождь затекал за воротник, но Бастиану было жарко — и не только от бега.

Его совесть, которая в лавке даже и не пискнула, теперь вдруг зашевелилась. Все причины, которые казались ему такими убедительными, вдруг растаяли, как снеговик в огненном дыхании дракона.

Он — украл! Он стал вором.

То, что он сделал, было даже хуже воровства. Эта книга наверняка существовала в единственном экземпляре и была бесценна. Наверняка она составляла главное сокровище господина Кореандра. Украсть у скрипача его неповторимый инструмент или у короля его корону — это ведь нечто другое, чем деньги из кассы.

Но Бастиан бежал, крепко прижимая книгу к себе. Он не хотел ее лишиться, это было все, что у него осталось в этом мире.

Ведь домой теперь он уже не вернется.

Он представил, как отец сидит в большой комнате, оборудованной под лабораторию, вокруг него множество гипсовых слепков челюстей: он — зубной техник. Бастиан никогда раньше не задумывался, любит ли отец свою работу. А теперь уже не спросишь — некого.

Если бы он сейчас явился домой, отец вышел бы в своем белом халате, может, с гипсовой челюстью в руках, и спросил бы: «Уже вернулся?» — «Да», — ответил бы Бастиан. «Что, отменили занятия?» Он представил себе тихое, печальное лицо отца — нет, он не смог бы ему солгать. Но и правду сказать тоже не смог был. Единственное, что ему оставалось — бежать дальше, куда глаза глядят, отец не должен узнать, что его сын стал вором.

А может, он и не заметит, что Бастиана больше нет. Эта мысль даже утешила его.

Бастиан увидел в конце улицы свою школу. Значит, он машинально бежал привычной дорогой. Улица показалась ему пустынной — так всегда кажется, когда опоздаешь. Бастиан перешел на шаг, чувствуя, как страх нарастает в нем. Он всегда испытывал страх перед школой — местом его ежедневных поражений. Он боялся учителей, которые вечно стыдили его и ругали, боялся одноклассников, которые дразнили его, издеваясь над его неловкостью и беспомощностью. Школа всегда казалась ему тюрьмой, которую приходится терпеть, пока ты не вырос.

В гулком коридоре пахло промокшими пальто, тишина подстерегала за каждым поворотом. Он очутился перед дверью своего класса, выкрашенной зеленой краской, и понял, что отныне ему и здесь не место.

Вот только куда идти? Бастиан читал в книжках, как мальчики прятались на кораблях и уплывали странствовать по свету. Одни становились пиратами или героями, другие возвращались в родные места уже взрослыми, и никто их не узнавал. Но себя Бастиан не мог представить на их месте. Разве приняли бы его корабельным юнгой? Да и как добраться до портовых городов, где стоят большие корабли?

И вдруг он вспомнил про одно местечко, где его никто сейчас не станет искать.

Чердак был большой и темный. Пахло пылью. Ни звука не доносилось сюда, кроме стука дождя по крыше. Почерневшие стропила пересекались наверху, ряды их терялись в темноте. Тут и там, словно рыбацкая сеть, свисала паутина, едва заметно колеблясь. Сквозь слуховое окно проникал бледный свет. Пробежавшая мышка оставила в пыли крохотные следы, тонкая борозда прочерчена ее хвостиком. Бастиан закрыл за собой скрипучую дверь, вставил ключ изнутри, повернул его и для верности даже заперся на задвижку. Наконец-то он в недосягаемости. Тут его не найдут. Приходят сюда редко, он это знал. И даже если кто-то поднимется сюда как назло именно сегодня, он найдет дверь запертой, а ключа не окажется на месте. И даже если кому-то удастся отпереть дверь, Бастиан успеет спрятаться.