Уберегу тебя от жизни (СИ) - Климова М. А. - Страница 1

Полумрак реанимационной палаты подсвечивали тусклая лампочка и монитор с бегающей кривой линией, а тишину рвал динамичный сигнал аппарата. Сквозь режущий уши шум с трудом улавливался шелест перьев, трущихся друг о дружку.

На железной кровати поверх дермантинового матраса лежала молодая женщина, укрытая застиранной простынёй. Гематомы, расползшиеся по бледной коже, свидетельствовали о травмах, полученных при неравном столкновения с автомобилем.

— Почему за ней до сих пор не пришли? — недовольно пошевелил чёрными крыльями за спиной Кассиэль, складывая руки на груди. — Её могли забрать в любое время. Хоть на дороге, хоть в процессе операции.

— Потому что срок девушки не вышел. Ты ошибся, Кас, — хрипло заметил Гезария, кинув взгляд на хрупкое тело. — Благодаря твоему промаху, она потеряла ребёнка и чуть не лишилась жизни.

— Я не мог ошибиться, — зло процедил Кассиэль, повернувшись к наставнику, ставшему близким другом. — На ней была метка.

Странно, обычный день, обычное задание, обычные подколы парней, служащих в легионе. Почему-то Кассу сложно было проходить ту грань, что разделяла его мир и земной пузырь, пропитанный насквозь грязью и парами жизнедеятельности жалких людишек.

Мутная прослойка налипала на лёгкие крахмальным осадком, перекрывая дыхательные пути и, буквально, выворачивая наизнанку. И если человечество с лёгкостью переносило земное притяжение, то Кассиэля плющило от тяжести, выкручивающей суставы. Лишь спустя несколько минут после выхода из точки соприкосновения, каждый раз образовывавшейся недалеко от меченого объекта, Кас мог с натягом втянуть в себя кислород и выпрямиться.

Слышали когда-нибудь, что ангелы потеют? Кассиэль покрывался крупными бисеринами холодного пота, стекающими едкими дорожками и впитывающимися в ворот рубахи, от чего тот колел, высохнув. Какая-то аллергическая реакция, по ошибке прицепившаяся к мужчине, обычно не страдающему людскими напастями.

Из координат, как всегда, выдали только адрес дома. Саму цель пришлось искать по метке. Это было подобие маячка, светящегося на ауре смертных, призванных в сортировочный комплекс до момента износа тела. Задача Касса состояла в организации несчастных случаев и в контроле за забором души.

Он просканировал здание, зафиксировал пульсирующий свет, двигающийся с верхнего этажа вниз, осмотрелся по сторонам, оценивая крепость строения и вменяемость проходящих мимо людей. В принципе, меченая сделала всё за него — выскочила из подъезда, пронеслась через детскую площадку, правда, в последний момент затормозила перед проезжей частью.

Кассиэлю осталось лишь подкорректировать реальность, подтолкнув потоком воздуха хрупкую фигурку вперёд и создав короткую иллюзию водителю, обгоняющему грузовик по правой полосе.

Глухой удар, оставляющий вмятину на капоте, визг стираемых протекторов об асфальт, сломанная кукла на антрацитовом полотне, бледно-голубые кеды, валяющиеся в паре метров от хозяйки и выделяющиеся какой-то воздушной неправильностью в общей картине происшествия.

Кас ждал, когда из оболочки высвободится душа и за ней придёт провожатый, но подъехала скорая, за ней провели экстренную операцию, а следом эта чёртова палата, где Гезария уверенно твердит о допущенной ошибке.

— Да она светилась, как стовольтовая лампочка, — воскликнул Кассиэль, бегло глянув на женщину, от которой тянулось множество проводков. — Я бы не тронул пустышку.

— Девушка всё ещё жива, а метки я на ней не вижу, — возразил Гезар, с упрёком посмотрев на друга. — Знаешь же, что знак крепится на душу и просто так не пропадает.

— Ничего не понимаю, — Кас зарылся руками в волосы, с рычанием оттягивая их пальцами. Он действительно не мог понять, как пульсирующий сигнал взял и выключился. Девчонка реально фонила. Кассиэль не ослеп. Да и точка выхода открылась совсем рядом от объекта.

— Опиши мне её. Может заметил что-нибудь необычное?

Кас задумался, мысленно переносясь в недалёкое прошлое, когда он сканировал пространство рядом с многоэтажкой, из которой выбежала девица. Всё же было еле заметное отличие от обычных отметин, на которое сходу никто не обратил бы внимания.

— Кажется, она была белее, ярче и символ чуть сдвинут влево. На первый взгляд совсем не бросалось в глаза, только при замедленном просмотре, — с хрустом почесал щетину Кас и по инерции передёрнул крыльями.

— Метка белых, и она стояла на плоде, а не на женщине, — тяжело вздохнул Гезар, обречённо сдавливая переносицу.

— Хочешь сказать, что ребёнок был проводником? — поморщился Кассиэль, переводя внимание на пострадавшую, по воле судьбы оказавшейся совместимой с белыми.

Кас недолюбливал этих позёров, засевших в людском подсознание в виде божественной высшей силы. Их изображали на фресках, о них слагали песни, в костюмы с белыми крыльями наряжали детей на рождество. Символ невинности, чистоты, доброты и любви, а на самом деле…

— Хочу сказать, что не в моих силах тебе помочь, Кас. За твою ошибку последует наказание. Ты будешь изгнан на Землю и лишён ангельской неуязвимости. Наш мир больше тебе недоступен, — озвучил приговор Гезария, с жалостью смотря на друга.

— То есть, я, можно сказать, спас эту несчастную от участи хоронить своего малыша через три года, а меня за это выбрасывают на помойку, пропитанную фекальными массами? — возмутился Кас, до сих пор не веря в наказание. Ведь обычный же день, обычное задание, но какое-то стечение обстоятельств враз поставило точку на его бессмертном существование.

— Прости, друг, ничего нельзя сделать. Решение принято на высшем Совете. Меня направили его огласить и привести в исполнение. Тебе придётся жить среди людей, изнашиваться с возрастом и каждую секунду контролировать себя и свои крылья. Никто из них не должен узнать о нас, иначе тебя ждёт вечное забвение, и оно будет похуже выхлопных газов и заводских выбросов.

На последних словах Гезария стерильный воздух оглушил хлопок, погасли мониторы, мигнула лампочка, сработал истеричный сигнал тревоги и Кассиэля засосало в вакуум, лишённый освещения, осязания и звуков. Тишина, темнота, тошнота, выворачивающая наизнанку.

У Инги сводило зубы от монотонного писка, не замолкающего ни на секунду, и скакали табуном мурашки, кажется, размером с приличного коника, потому что в жёсткий матрас вдавливали нещадно. Почему-то было холодно, но укрыться Инга не могла — не хватало сил поднять руку, подцепить одеяло и натянуть до подбородка.

Звуки, раздающиеся словно из гигантской кастрюли с толстенными стенками, постепенно набирали резкость и обретали чёткость. Открыв глаза, девушка зажмурилась от внезапной головной боли, бьющей острыми клювами по вискам, и попыталась глубоко вдохнуть слишком сухой воздух, пропитанный антисептиками и лекарственными препаратами.

Инга не помнила, как оказалась здесь, среди кафельных стен со стёртой от частых помывок эмалью. Голая, под тонкой простынёй, с проводами, тянущимися от держателей, прикреплённых пластырем к области грудной клетке. Малейшее движение отдавалось ноющей болью во всём теле, что само собой навевало единственную причину нахождения в больнице.

Извилистая линия жизни застопорилась для Инги после открытия сообщения всего с парой слов: «Он здесь». Дальше как в слайдах, выстреливающих картинками в застывшем моменте. Яркий свет открытой на улицу двери. Красные качели на детской площадке. Жёлтое такси, пронёсшееся мимо. Сильный порыв ветра, бьющий в спину. Удар и темнота.

Не нужно было так торопиться, только она должна была увидеть его последний раз и сказать, что ждёт от него ребёнка. Инга не рассчитывала пронять мужчину будущим наследником, но и рожать, умолчав, когда появилась возможность поставить в известность, она не могла.

Случайная встреча, бессонная ночь, а через три недели плюсик в окошке теста на беременность. Почему она зашла в тот бар? Как будто что-то потянуло туда, отключив временно мыслительную функцию и способность отсеивать проблемные места от устоявшейся жизни. Дом, работа, по субботам поход в театр с единственной подругой, оставшейся ещё с детсадовского горшка.