Драконова Академия. Книга 4 (СИ) - Индиви Марина - Страница 45

— Лена. Лена, подожди, — он догнал меня уже у лестницы, где было достаточно много адептов, поэтому я чуть не пнула его под коленку.

— Ленор-р-р-р, — прошипела, а если быть точной, почти прорычала я.

Вместо ответа он развернул меня к себе лицом.

— Я буду рядом, что бы ни случилось. Ко мне ты можешь прийти со всем, с чем угодно, если понадобится. Или не приходить. Просто знай это.

Если бы Люциан продолжил давить на то, что сделает меня своей любой ценой, или что-то в таком духе, я бы, не стесняясь, послала его при всех. Но он просто предложил помощь, и это получилось так обескураживающе-остро, что я сама не поняла, откуда в груди взялся пакет с воздухом. Этот пакет словно меня закупорил, мешал вдохнуть, ответить хоть что-то — резкое или не резкое, не суть важно. Я вдруг поняла, что все пытались меня на эту тему разговорить: что Валентайн, что Соня, а Люциан нет. Он даже не спросил про Ленор, как будто она вообще была неважна. Как будто была важна только я, и осознание этого заставило меня повторно вырваться из его рук, быстро слететь по лестнице, рискуя в кого-нибудь врезаться, и зажмуриться, когда услышала в спину:

— Мне нравится твое имя!

Для него будто вообще было неважно, что обо всем этом подумают — тем более что на него и на меня уже начали оборачиваться. Мне ли не знать, как в академии Драконова распространяются слухи: со скоростью пожара в лесу, а главное, мне ли не знать, во что это все может превратиться. Напряжение между мной и Валентайном сейчас и так искрит, если к этой искре поднести активатор в виде Люциана, я даже не представляю, что может случиться.

Оставалось только надеяться, что Валентайну никто ни о чем не доложит, хотя ему я собиралась повторить в точности то же, что Люциану: никаких отношений, пока у меня с Ленор одно на двоих тело. Мало того, что это в принципе вуайеризмом попахивает, так еще и каким-то новым видом извращения, особенно после того, что случилось.

Я ускорила шаг еще больше, по парку уже буквально летела, подхваченная порывами ветра, как сорванный с дерева листок. Благодаря Люциану времени на разговор с Валентайном у меня осталось гораздо меньше, и в тот момент, когда я об этом подумала, услышала чей-то плач. Не просто плач, такой наимощнейший рев, очень напоминающий звук, с которым ревела в раздевалке перед физкультурой наша отличница, которая получила первую четверку в своей жизни в одиннадцатом классе. По сочинению, из-за пропущенной запятой.

Сначала я даже не поняла, что это происходит внутри меня, даже успела поозираться, оглядывая местные кусты на предмет обиженных адепток, но…

— Люциан назвал меня ду-у-урой! — взвыло в голове, взвыло в голос, а после я снова услышала рев.

Супер! Отлично! Замечательно просто!

Если мне чего-то еще не хватало для полного счастья, то это оно!

— Замолчи, — еле слышным шепотом прошипела я. — Я из-за твоих воплей мыслей своих не слышу!

— Он назвал меня ду-у-урой! — снова повторила Ленор. — Ему плевать на меня! Ему нужна только ты… я думала, он захочет меня спасти…

Не знаю, что во мне сейчас произошло. То ли взыграла женская солидарность, то ли дурость (уже моя собственная, потому что Ленор было плевать на мои чувства, когда она трахалась с Валентайном), но я замедлилась. Остановилась. Потом и вовсе села на скамейку.

Понимать, что ты одна в целом мире, и никто не хочет тебя спасти — это та еще жопа. Причем если я понимала, что меня никто не спасает, потому что тупо не догадывается, что я в жопе, то у Ленор совсем другая история. Вот такой вот круговорот жоп в природе.

Психотерапевтом ей, я, конечно, не нанималась, и, по большому счету, с ней вообще не стоило говорить, но я все-таки еле слышно произнесла:

— Он на тебя злится. Не думаю, что ему все равно.

— Ему все равно-о-о! — взвыла она. — Все равно, умру я или нет. Главное, чтобы ты осталась.

— Даже если так. Стоит ли реветь из-за того, кому без разницы, умрешь ты, или нет?

Странно, но это подействовало гораздо эффективнее, чем то, что я сказала до этого: вопли и всхлипывания прекратились, и моя голова снова стала моей. Относительно, конечно, но и на том спасибо.

— Если я что-то и поняла в этой жизни, — добавила я, — так это то, что бесполезно тратить нервы и время на тех, кому на тебя пофиг. Гораздо лучше просто быть собой, наслаждаться жизнью — прости, пока совершенно не тот случай, но я иду решать этот вопрос — но, так или иначе, своим людям или драконам никогда не будет на тебя наплевать. И вот ради них уже можно даже реветь. Хотя лучше, конечно же, улыбаться.

Мне прямо захотелось добавить в конце: «С вас пять тыщ», — но я удержалась. Во-первых, Ленор все равно читает мои мысли. А во-вторых, сарказм здесь точно ни к месту.

— Макс любит тебя, — добавила я. — Он просто не знает, что я — это ты… тьфу! Что ты — это я?

Как вообще правильно?

— Неважно. Я вот боюсь ему говорить, потому что не представляю, как он отреагирует. Но если хочешь, пойдем к нему и расскажем правду. Вместе.

Внутри меня громко вздохнули.

— Нет. Не надо. Не сейчас. Давай сначала поговорим с Валентайном, а потом посмотрим.

— Хорошо, — легко согласилась я, потому что еще и эмоционального разговора с Максом я бы точно сейчас не потянула. По крайней мере, в ближайшие дни.

— Спасибо, Лен, — Ленор хлюпнула носом. А потом зачем-то все испортила: — Ты правда его совсем не любишь?

— Кого?! — опешила я.

— Люциана.

Сговорились они все, что ли?!

— Ты вроде как мысли мои можешь слышать, — заметила я. — И то, что я говорю, тоже. Мне сейчас не до отношений вообще. И со своими признаниями он опоздал.

— Но ты на него злишься, — возразила она. — До сих пор. А это значит, что ты к нему неравнодушна!

Так, а вот я сеанс психотерапии точно не заказывала.

— У меня все, — произнесла резко, поднимаясь. — Как ты правильно заметила, нам надо поговорить с Валентайном, а если я еще немного задержусь, то останусь без завтрака. Прости, но между тобой и завтраком я выбираю второе.

Ленор не ответила. То ли молчаливо согласилась, что нашему общему организму завтрак более полезен, чем разговоры, то ли снова обиделась. Как бы там ни было, она больше не выла внутри меня как привидение, провокационных вопросов не задавала и с советами не лезла. В относительно приятном расположении духа я и постучала в новый кабинет Валентайна с мыслью о том, что все пройдет хорошо.

— Заходи, Лена.

Он меня снова чувствует?

Я едва успела открыть дверь и сделать пару шагов, как меня взглядом пригвоздили к полу и ледяным тоном поинтересовались:

— О чем ты говорила с Люцианом Драгоном?

Да, тема жоп оказалась раскрыта не до конца.

С одной стороны это, конечно, здорово бесило, а с другой — избавило меня от необходимости колупаться в своих чувствах по поводу Ленор и прочего. Потому что когда Валентайн включал такой тон, чувства во мне были однозначные.

— А ты с кем и о чем сегодня разговаривал? — поинтересовалась я, проходя в кабинет и устраиваясь в гостевом кресле. — В подробностях, пожалуйста. Короткие отчеты не принимаются.

Мне даже уточнять не хотелось, откуда он узнал про наш разговор с Люцианом. Я просто злилась. Злилась, потому что предъявлять мне претензии — совершенно точно не ему! И уж точно не в таком тоне.

Мой выпад незамеченным не остался: Валентайн зло прищурился.

— Так сложно ответить на мой вопрос, Лена?

— Сложно, потому что это не твое дело, и я не хочу об этом говорить.

— О чем ты тогда хочешь говорить? Хотя я в принципе знаю. О Ленор.

— Совершенно верно. Угадал. Но не о том, как вы с ней весело зажигали, — да что ж меня на этом заклинило-то, а! — А о том, как нас развести по разным комнатам. В смысле, по разным телам. Без членовредительства и уничтожения кого бы то ни было, чтобы в ходе этого процесса ни одно животное не пострадало.

Выдержки из титров голливудского фильма Валентайн не понял, потому что нахмурился. Впрочем, тут же сказал: