Время иных (СИ) - "Онеста" - Страница 29

— Ладно, — старик тоже шагнул назад. — Отдыхай, я задаю слишком много вопросов.

Он вдруг сгорбился, став выглядеть по-настоящему дряхлым, по побелевшим губам скользнула усталая улыбка.

— Скажи лишь одно — вы Берущие можете определить, что человек начал перерождаться на начальной стадии?

— Это трудно, — медленно проговорил Сташ. — Их выдают особые повадки, движение, иногда взгляд. По-разному бывает.

— Значит только по поведению? — взгляд колдуна не отпуская впился в его глаза. — И никак иначе?

— Тебя что-то беспокоит, колдун? — Сташу вдруг стало интересно — знает ли этот старик, что в его деревне так много перерождённых? То, что догадывается, он даже не сомневался. Колдун не может не чувствовать, но вот насколько плохо обстоят дела — это многие люди понимают, когда становится слишком поздно.

— Я слышал, что есть Берущие, которые их чувствуют… видят их сущность.

— Я тоже об этом слышал, — усмехнулся Сташ. — Так почему тебя это интересует?

Старик вдруг зябко поёжился.

— Глупости это, сказки, — и вдруг добавил. — Тот, кто видит тени — сам уже тень.

Он резко развернулся и быстро пошёл прочь, оставив Берущего смотреть ему в спину изумлённым взглядом. Сташ качнул головой — не прост старик, совсем непрост.

Время тянулось медленно, Сташ вновь отошёл в тень и сел. Очень странным было ничего не делать, слишком непривычным. В его жизни почти не возникали моменты, когда можно остановиться и просто сидеть. Во время короткого отдыха они чистили оружие, затачивали клинки или готовили пищу. Ночной сон напоминал провал в глубокую бездну — без сновидений, без воспоминаний, а тело никогда не расслаблялось до конца, находясь в постоянном ожидании действий. А когда наступал новый день, их маленький отряд вновь отправлялся в путь, собирая кровавую дань с тех, кто перестал быть людьми.

Никто из них не задумывался, что их жизнь напоминает безумную гонку со смертью. Это стало слишком обыденным, привычным…. Выжигающим душу.

Он сжал голову руками, зажмурился. Почему старик сказал про тени? Тот, кто видит тени — сам уже тень? И он бы согласился с этим, если бы это относилось только к этому периоду его жизни — когда почти переступил Грань. Но ведь тени существовали рядом с ним и раньше — с самого раннего детства, они появились ещё до того, как он впервые убил перерождённого.

У половины людей в их селении были кровавые тени, так же как здесь. И у его родителей тоже… Только раньше он об этом не думал, просто не хотел осознавать… Он чуть не задохнулся от неожиданных воспоминаний. В горле появился давящий комок.

Не вспоминать! Не вспоминать…. Не вспоминать? Шелест одежды по ночам, почти беззвучный шорох и отсветы красноватых глаз на склонившихся над ним лицах. Шёпот синих, потрескавшихся губ и глухо рычание, когда они отталкивали друг друга, заставляя себя уйти. Его родители? Он думал, что видит сон — ночной кошмар, не прекращающийся, пока они не погибли. Его семья.

— Эй, я еду тебе принёс.

Сташ с трудом поднял голову, выныривая из жуткого омута собственного прошлого, и посмотрел на веснушчатого паренька лет пятнадцати, который поставил рядом с прутьями глубокую миску, полную каши с мясом.

— Вот ложка, — он продемонстрировал деревянный столовый прибор, имеющий длинную прямую ручку, и воткнул её в кашу. — Давай налетай, пока не остыло.

Сташ пожал плечами и пододвинулся ближе, рассматривая парня. Тот опасливо отступил, быстро поправил ворот своей рубахи и одновременно потёр шею. Руки у него были длинные, худые, на тонком запястье блеснул металлический браслет, оплетённый какими-то ремешками. Да и лицо покрывала болезненная бледность, что, если учесть, что его тень имела множество красноватых полос, было совсем не удивительным.

Берущий ухватился за ложку и сквозь прутья принялся хлебать кашу. Как же давно он не ел обычной человеческой еды! И не важно, что её принёс перерождённый.

— Я видел, как ты вчера убивал, — вдруг проговорил парень. — Из башни смотрел, хорошо дерёшься, я так не умею. Дед говорит, что вы не люди, — он криво усмехнулся. — Пожалуй, он прав, люди так быстро не двигаются.

— Дед? — Сташ остановился, за какие-то мгновения успев ополовинить миску от каши и заставил себя не просто глотать, но ещё и жевать пищу. Он покосился на парня, отмечая его внешнее сходство с колдуном — светлые глаза, упрямая линия губ и чётко очерченные скулы. Родственники значит. — Ты тоже колдун?

Тот отрицательно мотнул головой и вздохнул.

— Не передались мне умения, почти, я воином хотел быть, — он вновь потёр шею, поморщился. Сташ хорошо знал, как выглядит кожа за воротом парня — синее пятно, а в центре незаживающая рана, укус кровлига очень долго не затягивается.

— Болит? — поинтересовался он.

Парень вздрогнул, натолкнувшись на слишком пристальный взгляд Берущего. Внешне тот выглядел не на много старше его самого, но сейчас напоминал замершего в ожидании хищника. Только что бывшие вполне человеческими глаза наполняла чёрная мгла.

— Я, я, пойду я, — паренёк попятился, потом развернулся и побежал.

Сташ горько усмехнулся, фыркнул, он не хотел его пугать, но иногда инстинкты вырывались из под контроля. Он медленно доел кашу, предполагая, что теперь следует ожидать визита колдуна и возможно не одного, а в компании воинов. И дело даже не в том, что сам Берущий находится на грани перерождения, а в том, что он может увидеть таких же перерождённых среди жителей деревни. Кто же захочет, чтобы среди них находился охотник, способный легко расправиться с жертвами. Пусть и в клетке. Пока. Ведь не поверят, что ему это совсем не нужно.

Колдун действительно пришёл, но случилось это ближе к вечеру, и он был один. Сташ успел за это время несколько раз покружить по клетке, обследовать все прутья и убедиться в их прочности. Жители с опаской обходили его стороной, лишь ребятня иногда подбегали поближе и разглядывали его любопытными глазищами. Берущий лишь улыбался, стараясь, чтобы улыбка не напоминала его обычную хищную усмешку. Дети неуверенно улыбались в ответ, а потом убегали, чтобы через некоторое время вернуться, словно в клетке находилась интересная зверюшка.

Старик остановился перед прутьями, тяжело опёрся на свой посох и долго смотрел сквозь Сташа. Парень спокойно ждал, первым он говорить не собирался.

— Вот значит как, у вас Берущих это является инстинктом… — наконец пробормотал колдун, внук видимо честно нажаловался деду. — А я дурак думал, что смогу оградить мою деревню от таких как ты.

Сташ поморщился.

— Оградить? Если здесь появится хоть один отряд Братства, они уничтожат всех. Не разбираясь. Просто потому что вы живёте все вместе. Ты знаешь, сколько в твоей деревне перерождённых?

Старик заметно вздрогнул и посмотрел на него с недоумением.

Берущий зло усмехнулся.

— Не один, не два и даже не десять, — Сташ наблюдал за его меняющимся лицом, убеждаясь, что колдун ничего не знает о масштабах постигшего их бедствия. — За то время, что я сижу здесь и наблюдаю за вами, мимо меня прошло не меньше тридцати полу-монстров.

— Ты так легко их увидел? — потерянно прошептал старик.

— Я сам такой же, даже в большей степени, чем они, я их чувствую.

Колдун зябко поёжился.

— У меня есть отвар, ещё мой прадед им лечил… отпаиваю тех, кого смог определить, они становятся спокойней, почти как люди, — по его губам пробежала горькая улыбка. — Но если их так много… Я не буду спрашивать у тебя, что нам делать, — он опустил голову. — Нет.

— Я тоже не буду тебе ничего предлагать, — жёстко проговорил Берущий.

Они переглянулись, старик тяжело отступил и побрёл прочь.

Ужином его не накормили, воды тоже не дали. Сташ несколько раз вставал, кружил по клетке, но чем сильнее сгущались вечерние сумерки, тем всё больше смыкалась над селением настороженная тишина. Площадь опустела, одинокие прохожие передвигались почти бегом, стараясь держаться ближе к домам и побыстрее достичь своих жилищ. То тут, то там слышался звук закрываемых дверей и лязганье задвигаемых запоров. А когда в свои права вступила ночь, единственными звуками остались шум ветра и шорох хвои окружающего леса.