Мир лабиринта и костей (СИ) - "mikki host" - Страница 23

Твайла быстро подошла и заткнула его поцелуем.

— Ты всё ещё глупый искатель, — выдохнула она в губы Кита. — И если ты обманешь меня, я раскрошу тебе череп.

Кит нервно рассмеялся, но Твайла, надеявшаяся, что не совершает очередную ошибку, вновь поцеловала его.

— Поверить не могу, что ты мне понравился, — пробормотала она, запуская пальцы в его волосы.

— Что? — пискнул Кит, едва не вытянувшись в струнку. — Я? Тебе? Я же…

— Глупый искатель, — напомнила Твайла, растянув губы в хищной улыбке. — Да, очень глупый. Зато честный. Никто никогда не говорил мне, что его не волнует, что я являюсь тёмным созданием.

— А как же Николас? — непонимающе уточнил Кит. — И господин Илир?

— Николас мой друг, а господин Илир был союзником. Они не говорили мне то, что говорил ты.

Кит улыбнулся так широко и искренне, что Твайла поверила, будто его лицо треснет от счастья.

— Чувствую себя очень странно, — вдруг признался Кит, всё ещё улыбаясь. — Я был уверен, что ты прикончишь меня прямо здесь.

— Если ты меня выбесишь или предашь, обязательно прикончу, — пообещала Твайла, вновь целуя его.

Это было чем-то совершенно новым для Твайлы, и она надеялась, что не совершала ошибку.

***

Гилберт был уверен, что в этот раз всё пройдёт как надо. Не то чтобы он знал, как вообще должна была проходить проверка Некрополя, но предполагал, что врата действительно откроются. Однако этого не произошло.

Под дворцом Омаги была целая система туннелей, которые вели к вратам Некрополя. Фортинбрас очень долго объяснял, что пространство, скрытое за вратами, не поддаётся привычным законам, и что ожидать их может как тесная комната, так и территория, на которой может разместиться целая страна. Если верить Катону, врата омагского Некрополя должны были открыться им, но этого не случилось. Туннели окончились тупиком, и как бы Фортинбрас и Катон ни искали врата с помощью магии, те не появлялись, хотя ещё недавно точно были на месте. Даже Клаудия, в течение долгих часов прислушивавшаяся к мёртвым, ничего не услышала.

В Омагу они вернулись ни с чем, и только Стелла, казалось бы, не была этим расстроенная или хотя бы озадачена. Поначалу Гилберт решил, что она совершенно не способна быть серьёзной тогда, когда это нужно, но потом вспомнил, что этим вечером Киллиан приказал устроить пир в их честь. Их официально приветствовали в Омаге спустя неделю после прибытия, и Стелла была вне себя от радости — Гилберт прекрасно это видел.

Сам же он был чрезвычайно зол, поэтому сразу же, как только они рассказали остальным о том, что омагский Некрополь оказался закрыт, а Фортинбрас и Катон удалились, чтобы обсудить поиск другого Некрополя, Гилберт потребовал разговора с Киллианом. Ему надоело прятаться от дяди, когда тот хотел поговорить, и сбегать, когда, казалось бы, он уже готовился начать первым. Гилберт устал, запутался и хотел, чтобы Киллиан, наконец, объяснил, какого ракса здесь творится.

Пир должен был начаться на закате, а скрытое неплотными тучами солнце, если верить Джинну, только недавно вошло в зенит. У Гилберта было полно времени, чтобы вытрясти из Киллиана всю душу, и он был намерен не отступать до тех пор, пока не узнает правду.

Судя по угрюмому выражению лица дяди, кто-то уже изрядно потрепал ему нервы. Гилберт, однако, не собирался сдаваться. Он потребовал разговора с Киллианом сразу же, как предоставилась возможность, и теперь у него было несколько минут, чтобы придумать, с чего начать. Киллиан сказал, что хочет показать ему одно место: Гилберт, наступив себе на горло, согласился.

Он думал, что Киллиан найдёт уединённое место, где их никто не потревожит, но он привёл их в разрушенный тронный зал, из-за одного вида которого Гилберт едва не лишился чувств.

Вокруг было пыльно и грязно, где-то виднелись въевшиеся в пол и стены пятна синей крови. Колонны были разрушены, огромные куски белого мрамора с причудливыми лепнинами валялись то тут, то там. Выцветшие портьеры и гобелены были изодраны. На полу остались глубокие борозды от острых когтей. На возвышении в дальнем конце зала валялись обломки семи тронов.

— Нет, — выдохнул Гилберт, замере на месте.

Киллиан прошёл к тронам, обогнул их и, бегло оглядев стену, коснулся её рукой. Каждый миллиметр пространства вспыхнул голубыми сигилами: стены, пол, потолок, колонны, лестницы, перила балконов. Всё сияло магией.

— Фортинбрас оставил здесь подсказку для меня. — Киллиан говорил тихо, но в пустом зале его голос разнёсся многократным эхом. — Только его магия может явить все эти имена, но он зачаровал один из сигилов так, чтобы это мог сделать и я.

— Что? — кое-как выдавил Гилберт, практически не слыша сердцебиения за испуганным воплем у себя в голове.

— Он записал здесь имена всех, кто пал во время Вторжения, — продолжил Киллиан, обернувшись к Гилберту. — Этот зал сильно пострадал из-за хаоса, и даже Фортинбрас не сумел восстановить его. Но он приходил сюда каждый раз, когда узнавал об ещё одной жертве, и записывал имя на стене. Он записал здесь ваши имена.

У Гилберта в голове будто прогремел взрыв. Все попытки быть сдержанным, но настойчивым, просто испарились. Гилберт рванул вперёд, подбежал к напряжённому Киллиану и уставился на несколько имён на стене, на которые тот указывал.

Имена родителей, короля Роланда и королевы Жозефины, были записаны рядом, как и имена Алебастра, Гвендолин, Розалии и Марии. Чуть дальше были имена Персиваля, Эмануэль, Минервы и Горация. Имя Уалтара почему-то было зачёркнуто, а рядом с ним оставалось ещё два пустых места.

— Он узнал, что Шерая и Фройтер живы, — пояснил Киллиан, заметив его озадаченный взгляд, — и стёр их имена. Он также стёр твоё имя, — добавил он, указав на небольшое пустое пространство между именами Гвендолин и Розалии. — Сразу же, как вы вернулись.

— Почему имя Уалтара зачёркнуто? — торопливо спросил Гилберт, запрещая себе зацикливаться на том, что Фортинбрас считал его мёртвым.

— Он переродился в тёмное создание, — немного помолчав, ответил Киллиан. Гилберт только-только начал возвращать себе былую уверенность, но тут же, услышав дядю, удивлённо уставился на него. — Уалтар служил Герцогу, Карстарсу, напал на Элву и пытался убить Фортинбраса и Пайпер. Он предал нас, и Фортинбрас зачеркнул его имя.

— Почему не стёр, как моё?

— Потому что Уалтар, который много лет служил ему и которого он знал, и впрямь стал жертвой Вторжения и умер много лет назад.

Гилберт сглотнул, и ощущение было такое, будто он проглотил кусок наждачной бумаги. Он был уверен, что непременно начнёт разговор первым, настоит на своём и добьётся всех объяснений, и потому был совершенно растерян. Впервые с тех пор, как они оказались в Омаге, Киллиан показался ему уставшим и сломленным. Ни серебряный венец, обозначавший его статус, ни тёмно-синий камзол военного покроя, ни кольцо рода Дасмальто не говорили о том, что он был королём. Стоя здесь, среди имён мёртвых, которые Фортинбрас запомнил и записал сигилами, в Киллиане Гилберт видел только великана, который безмерно устал.

— Я знаю, что ты не доверяешь Фортинбрасу, — тихо начал Киллиан, встретившись с ним глазами. — Когда он и Магнус прислали письмо, в котором говорилось, что Пайпер встретила тебя во Втором мире, я подумал, что это жестокая шутка. Я думал, что ты погиб во Вторжении, и даже не надеялся встретить тебя. Но Фортинбрас не сдавался. Он искал тебя по всем Диким Землям, цеплялся за любой слух и…

— Хватит, — зло прервал его Гилберт, сжав кулаки так, что у него хрустнули костяшки. — Ты не понимаешь, о чём говоришь.

— Я понимаю это лучше, чем кто-либо другой, — совершенно спокойно продолжил Киллиан, на мгновение прикрыв глаза. Он, казалось бы, собирался с силами, чтобы сказать что-то, и спустя пару секунд это всё же случилось: — Ты знал, что твари воскресили Розалию?

— Что?..

Это точно жестокая шутка. Киллиан целиком и полностью был на стороне Фортинбраса — значит, был против Гилберта. Иное он отказывался принимать.