Великий и Ужасный (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 16

Так что уже гораздо тише я сказал:

— Вот, решил тебе цветы подарить. Гипеаструм, многолетний, луковичный. Походит к твоим волосам по цвету.

— Ты рехнулся? — на всякий случай уточнила Кристина, хотя ответ, кажется, был очевиден. — Говори давай, чего пришел? Повезло тебе — Густав всю ночь там со своими отморозками зависает. Небось опять со Щербатым район делят, идиоты…

— Смотри, какая штука у меня есть, — сказал я, и, подняв руку, продемонстрировал торчащий в боку нож.

Болело зверски. Но не так зверски, как должно было бы болеть, будь я тем, прежним Бабаевым. Похоже, уруки — вообще ребята к боли маловосприимчивые! Фортануло мне с этим тельцем капитально, это уж точно. Разве что — как-то неприятно было думать, что когда-нибудь жизнь столкнет меня с НАСТОЯЩИМ уруком, и тогда…

— О-о-о-о! — глаза Кристины стали по пять копеек. — Давай я сейчас спущусь, и…

— Могу подняться, чего ты? — удивился я.

— Да? — удивилась она. Но сразу сообразила: — А, ты ж этот… Не этот. Ну да. Поднимайся.

В общем, я, кряхтя и морщась, поднялся по знакомой лестнице в знакомую квартиру. Почему я был так уверен, что Кристина мне поможет? Да потому, что она работала в местной частной клинике операционной медсестрой. Да, да, тут была частная клиника — в самой спокойной части Маяка, недалеко от кордона с Новым Городом — благополучным центром Сан-Себастьяна. Я подсмотрел это на бэйджике, который висел на зеркале в ванной, когда мы… Ну, когда мы были сильно заняты.

Кристина уже ждала меня в дверном проеме: снова — в легкомысленном халатике, но с очень серьезным и сосредоточенным выражением лица. Конопушки вместе с нахмуренными бровками смотрелись очень пикантно. Грудь, кстати, тоже круто смотрелась, ох уж эти ее халатики!

Но мои алчные взгляды ее никак не смутили:

— Марш в ванную! Помирать-то не собираешься? — строго спросила она и указала пальцем на дверь ванной комнаты.

— Да вроде нет. Шевелюсь, как видишь! — в качестве доказательства я сделал несколько фальшивых танцевальных движений руками и ногами, а потом все-таки поморщился — чертов ножичек не располагал к такому паясничанию.

— Ты черный урук! Черные уруки шевелятся и убивают даже без половины головного мозга! — она наморщила нос. — По крайней мере, Финардил так говорил.

«Финардил» — это прозвучало как какое-нибудь лекарство. Нурсульфазол, феназепам, финардил…

— Это кто — парень твой? — не мог не уточнить я.

— Это мой босс. Доктор Финардил Хьянда — самый лучший практикующий хирург на тысячу километров вокруг. У него три клиники в Сан-Себастьяне и еще пять или шесть — по всему побережью. Я, между прочим, ассистировала ему даже в Академгородке! Он обещал пробить мне место в общежитии медколледжа и пристроить туда лаборанткой на полставки! вечерами буду в клинике работать. Свалю из этой помойки наконец-то!

Академгородок располагался на противоположном от Маяка мысе, это я тоже из интернета почерпнул. До Прорыва там работал Черноморский Государственный Университет, отделение Академии Наук Государства Российского, какие-то научно-исследовательские институты и несколько средне-специальных учебных заведений медицинской, технической, морской и — тадам! — магической направленности.

Кристина, умело маскируя свои коварные намерения хвалебными словесами о великолепном эльфе-хирурге, в один ужасный момент выдернула нож, а потом — пш-ш-ш-ш! — в самую рану распылила какую-то холодную хрень из баллончика, и тут же принялась орудовать специальным степлером, соединяя между собой края.

— Сиди, не дергайся! Сейчас повязку наложу — и пойдешь, — продолжая свои профессионально-безжалостные манипуляции, заявила она.

— Вот так просто пойду? — попытался распустить руки я, но тщетно.

— Вот так просто пойдешь. И одежду свою заберешь. Едва в прошлый раз ее от Густава спрятала! Он тебя убьёт, если узнает про нас с тобой. И так из-за того видео грозился зайти и набить тебе рожу, но я скандал закатила — мама не горюй! Мол, шляется где-то, а меня всякие страшные чудовища спасать должны от других чудовищ! Пришлось ему заткнуться. Но второй раз такое не прокатит. Убьет, если заподозрит.

— Заманается убивать, — браво заявил я.

Хотя, если вспомнить его группу поддержки с помповыми ружьями и невероятного размера огнемет… Одним кардом от этого матёрого гнома не отмашешься!

Вдруг я почувствовал некий странный зуд — очень некстати. Я искоса глянул на правое предплечье, где над татуировкой браслета, рядом с песьими головами, проявилось целых четыре ма-а-ленькие загогулины, до боли напоминающих ушастые и зубастые орочьи бошки! Это что — они подохли, получается? Я прибил четверых снага?

Самое смешное, что мне стало обидно за тех, которых я уделал первыми, у гоблинской ночлежки. Где мои трофейные черепа? Их что — Кузя сотоварищи на свой счет записали? Ну все, я так не играю!

— Не вертись! — сказала Кристина и ткнула меня в бок пальчиком.

И я подумал: ее ведь я не убивал! А загогулина, похожая на женскую фигурку с шикарной задницей — есть! Получается — ЭТО тоже считается?

а во теперь самое время и лайк поставить))) там в правом верхнем углу есть такая кнопочка. Я, бывает, тоже забываю, не потому, что не нравится, а потому, что — «это ж нажимать надо». Надо))) Это тоже влияет на рейтинг книженции и подбрасывает ее вверх в топе.

Стекло для разбитого окна я наглым образом спёр в одном из заброшенных домов — тут все так делали. Вроде как в ближайших окрестностях никакой хтонической дряни можно было не опасаться дней семь-десять — вот я и рискнул. Из советов и баек местных выходило, что проявления потусторонней заразы должны были накопиться, аккумулироваться, чтобы проявить себя снова.

Но если зайти на пару кварталов вглубь Маяка, то приключений можно найти более, чем достаточно, в любое время дня и ночи. Водились тут даже профессиональные приключенцы-сталкеры, которые этим и занимались, рассчитывая поживиться мародеркой оставленных квартир, гаражей и бизнес-объектов. И — ингредиентами!

Ингредиенты. Это было то, что заставило мое жадное орочье сердце обливаться кровью. Оказывается, я капитально лопухнулся. Те самые жопные змеи, которые у церберов торчали вместо хвостов, стоили до тысячи денег за штуку — если продавать Сан-Себастьянским скупщикам, и до двух тысяч — если найти покупателя со стороны, самостоятельно. Горящие пёсьи глазки можно было сторговать примерно по четыреста, зубы — по двадцатке. Короче, я упустил целое состояние, просто выбросив адских тварей на обочину из чувства омерзения…

И, кажется, кое-кто неплохо на этом наварился! И с этим предстояло разобраться немедленно и жестоко, ибо — нехрен!

Я всё равно намеревался переехать в каморку при закусочной: там, по крайней мере, имелся доступ в Сеть, обогреватель, электричество, удобный топчан — вполне по-размеру… Нужно было озаботиться только сейфом для карда-кочерги, и всё — можно связываться с вредным вахмистром Перепелкой, сообщать о смене места жительства. Это ведь было, похоже, единственным, что интересовало местную полицию.

Насилие с применением рук, ног, зубов, когтей и подручных средств тут, на Маяке, было обычным делом, и, несмотря на многочисленные камеры, натыканные как гроздья винограда на каждом столбе, ни одного выезда на такой случай я за всё это время не видал. А вот за стрельбу из ружья или применение холодного оружия против местного населения — крутили сразу. И вахмистр Перепелка мог считаться настоящим ангелом по сравнению с теми башнеподобными громилами, которые прилетали на черном бронетранспортере с вечными орлами на бортах.

Меня здорово пронесло, когда по наитию я ухватил табуретку, а не кард, вписавшись в драку со снага. По здешним правилам, боевое оружие разрешалось использовать только и исключительно против хтонических тварей! В этом и был весь смысл заселения сервитута всяким отребьем и отморозками типа Густава Игельшнойцхена, Бабая Сархана или гоблина Кузи. Эдакая живая прослойка между мирными обывателями и Хтонью. Очень, очень разумно. Безопасность и свобода — получая одно, жертвуешь вторым. Вечный выбор! Обитатели Маяка, определенно, свободу любили больше. Или у них просто не было другого выхода.