Горящее небо Аорна (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 24

— И угрожали друг другу ядерными бомбами? — спросил громила.

— Вы это знаете⁈

— Закономерности развития цивилизаций, — удивил майор. — Нам они известны от консулов Содружества. Но Аорн — особая планета. Здесь нет легкодоступных залежей урана. А без ядерных зарядов делать мощные ракеты не имеет смысла.

— А ваши спутники?

— На орбиту их вывели экспериментальные зенитные ракеты с дополнительным разгонным блоком. Так везде: сначала разумные существа ваяют средства убийства. А потом ломают голову или что у них вместо головы — как это приспособить в мирных целях.

«Хм! Да он философ, — удивился летчик. — Не ожидал от контрразведчика».

— Объясни мне главное, — спросил. — В газетах сплошь проклятия по адресу уродов из Панкии, Кашпирра. Но у вас, считай, один язык, похожая культура. Почему мир так разделился? И что мешает вам договориться?

Глаза у Месхуса налились грустью.

— Жадность, Макс. В Панкии политику определяют олигархи. Герум пообещал им райские условия. Их переселят на цветущую планету, заплатят столько, что жить будут припеваючи — они и их потомки. Аорн же превратят в помойку, где станут добывать имеющиеся на планете минералы по грязным технологиям. Со временем здесь люди вымрут, но олигархам Панкии на это наплевать.

— А ваши олигархи — доброта и щедрость?

— Хапуги, но с другим менталитетом. Корни всех родов — имперские, мышление такое же, системное. Патриоты. Не представляют свое будущее вне Аорна, потому и против предложения Герума. В Гардаре почти все считают, что наши ископаемые понадобятся людям и через двести, и через триста лет. Их будем сами добывать и продавать.

— Все равно, не понимаю, — вздохнул Максим, критически относившийся к услышанному от «зубра». — По сути, между вами хозяйственный спор. Зачем война?

— Панкийцы и их кукловоды из Герума, не получив от нас согласия, ее и начали — примерно тридцать лет назад. Сначала исподволь. Навязывали свои взгляды соседним странам, внушая им, что мы враги. Кашпирр был нашей территорией, но, когда империя распалась, стал независимой страной. Ну, хрен бы с ним, но подключились панки. Кашпирцам стали говорить, что они народ великий, с многовековой историей. А Гардар — дикая провинция, где люди пребывают в нищете и темноте. Мол, у гардарцев нету даже унитазов. Ты ссать ходил?

Максим кивнул.

— Унитазы видел?

— Да.

— Как понимаешь, не для тебя лично поставили. А в Шардаше трущобы.

— Я помню — попросил их показать. Ужасно.

— При империи иначе было. Да, жили не богато, но чтоб такая нищета… Довели страну, уроды! У них каждое правительство первым делом начинает воровать. Так все растащили, продали, что смогли. А народу поют песню, что они гордые кашпиррцы, не чета какому-то Гардару. Тут панкийцы постарались, промыли им мозги. Накачали их оружием, построили там базы. А затем начались провокации — обстреливали наши территории. Нам это надоело, и мы двинули войска. Остальное знаешь. У вас такое было?

— Много лет назад. Один диктатор напал на мою страну с воплями: «Они не соблюдают обязательства!», «Они готовятся на нас напасть!» и так далее. Объявил, что несет свет цивилизации отсталым дикарям. На деле — кровь и смерть. В моей стране погибли миллионы человек, и большинство их — не военные. Войска диктатора сжигали города, убивали женщин и детей.

— Чем кончилось?

— Мы их разгромили. А диктатор принял яд и застрелился, когда шел бой за их столицу.

— У вас сражались национальные армии, отстаивая территорию страны? — спросил майор.

— Да.

— У нас иначе. Мы воюем с инопланетными захватчиками. Кашпирр — форпост Герума. Он вцепился за Аорн когтями. Займем Кашпирр — один отрубим, а там и Панкию — второй и главный коготь. Напрямую Герум вмешаться не посмеет. Иначе нас давно б утюжили не атмосферные, а орбитальные штурмовики. Стреляли бы не ракетами, а антивеществом.

— То есть вы хорошие со всех сторон? — спросил Максим с иронией.

Майор гыгыкнул.

— Замечательная шутка перебежчика, сдавшегося на нашу милость. Ладно, я скажу. Война, конечно, зло. Любая. Мы хреначим по военным, но задеваем и гражданских. Панкийцы ставят батареи ПВО среди жилых кварталов! А после снимут ролик с разрушениями и жертвами, обвиняют нас. Отступая, кашпирцы буквально сносят города с земли. Свои, замечу, города. Кто в этом виноват? Конечно же, Союз! Мы разрушаем экономику Кашпирра, но людей не трогаем. На освобожденных территориях оказываем им помощь продуктами, лекарствами и одеждой. Они же в прошлом подданные империи Гардара. Встречаем понимание, но об этом в своих газетах противник не напишет. Им выгодно, чтоб мы предстали дикарями.

— В своих газетах вы не хвалите их тоже.

— Мы пишем о конкретных фактах, — возразил майор. — Фотографии ты видел. Как можно называть людей, обстрелявших госпиталь? Уроды — это даже мягко. Борьбу мы не оставим, и закончим, пока инопланетяне не уберутся с Аорна!

— Я в том числе.

— Твою судьбу решит начальство. Не часто попадается инопланетный пленник — целый и здоровый.

— Не совсем — после приклада.

— Надоел своим нытьем. Не умрешь, — он глянул на наручные часы. — Вылет через три часа. Поспи. Начальство не обрадуется, если прибудешь никакой.

Фельдшер принес две таблетки, красную и синюю, как в «Матрице». Красная чуть притупила боль. Синяя вырубила, и в камере Макс повалился как оглушенный.

В самолет его затащили под руки. Свернувшись на каком-то мягком тюке, Максим проспал полет и очнулся при посадке. На аэродроме встретил холодный резкий ветер — пробрало до костей. Сомнительное удовольствие от такой погоды усилил моросящий дождь. Едва вступил на полосу, как подошел конвой — три мордоворота с кобурами на поясах.

— Дайте куртку потеплее! — взмолился пленник, но на него надели лишь наручники.

Фургон для арестованных с решеткой на окошке был ледяным от сквозняков. Когда он, наконец, завершил поездку, Максим продрог насквозь. Зато успокоительное перестало действовать и больше не бросало в сон.

Машина привезла его во дворик большого здания. Конвой повел во внутрь. Часовой на входе в здание, пост с турникетом, коридоры… Портреты неких деятелей на стенах, непременно в летной форме.

Максима заперли в какой-то комнате. Стол, две табуретки, вешалка. Не камера — и то спасибо. Охранник из его конвоя принес поднос с едой — надо полагать, что завтрак. Тарелка с кашей, чашка с браушем. Поставив все на стол, демонстративно харкнул в чашку. В кашу он не плюнул. Наверное, на кухне повара отметились.

Макс не притронулся к такому «угощению».

Через полчаса за ним пришли. Подталкивая в спину, провели по лестницам и коридорам и завели в огромный кабинет, как видно, летного начальника. Все помещение заставлено авиационными деталями, причем, что интересно, деформированными и оплавленными. Понятно, что собрали на местах аварий.

Максима подвели к начальнику. По нашивкам на рукаве, идентичным тем, что были у «зубра», он догадался: хозяин кабинета, хоть носит форму ВВС, к летному составу отношения не имеет. Максим вспомнил веселый хит из репертуара российской певицы Анки:

Конвоир снял браслеты и подпихнул Максима в спину в направлении рабочего стола. Тот был рассчитан на владельца и максимум двух-трех визитеров. Видно, местный генерал не практиковал большие совещания. Он походил на уроженца Панкии, только с глубокой залысиной, заокеанские щёголи давно освоили пересадку волос.

Не здороваясь и не представляясь, хозяин кабинета подошел к нему вплотную. Взяв пленника за подбородок, бесцеремонно дернул вправо-влево, рассмотрев лицо его со всех сторон. После взял со стола и протянул Максиму вырезанные из газеты фотографии, наклеенные на плотную бумагу.