Наследство Ушедших (СИ) - Артемьев Роман Г. - Страница 8

Приходил Ждан с двумя сыновьями, прилюдно поклонился и благодарил за спасение. По Правде за ним долгов нет, потому что жизни ни его, ни его домочадцев ничего не угрожало, но чисто по-человечески кузнец чувствовал себя обязанным. Надо полагать, отдариваться будет.

Кое-что удалось узнать про поморочника. Город на самом деле маленький, пусть и считается крупнейшим по местным меркам, люди друг друга знают и путем простых расспросов удалось выяснить, что покойный недавно пришел с обозом из южного города Булаш. Хозяин обоза клялся и божился, что ничего про него не знает. Купец, скорее всего, врет — слишком уж быстро он собрался и покинул Березов после происшествия — но формально придраться к нему причин нет. Не в ответе он за попутчика.

Помощников поморочника найти тоже не удалось, как сквозь землю провалились.

Из личных новостей — приехал отец. Он не слишком умеет выражать эмоции, но в том, что своих детей любит, никто не сомневается. Поэтому нет ничего удивительного, что Ратибор сорвался с места, прослышав о случившемся с сыном несчастье. У нас вся семья дружная. Здесь вообще родственные узы очень крепки, можно сказать, клановая система во всей красе, однако относиться к родне можно по-разному. Потребительски или с любовью. Что деду в заслугу надо поставить, так это его способность правильно воспитать детей и сделать так, чтобы они не считали друг друга соперниками. Исключение одно есть, но о нём позже.

Как я отношусь к своей второй семье? Как к семье. Своей. Старая память начала просыпаться после принятия божьего дара и возвращалась постепенно в течение года, детский умишко успел твердо принять, что вот это — мама, это — папа, брат, другие родственники. Отказываться от них я не собираюсь.

Происходящее в городе Ратибору не понравилось. Он сходил в стражу, в Обитель Короткого Шага, пообщался со столь же недовольным результатами следствия Жданом и вернулся на подворье злой.

— Чего поход так задерживается? — тем же вечером насел он на старшего брата. — Два месяца назад должны были выйти.

— Не всё поделили, — совершенно спокойно объяснил ему Милорад. — Если прямо сейчас начинать, многие бояре будут против. Кошкины и Плоскиничи едва ли не треть доходов потеряют. Надо дать им хоть какой кусок, чтобы они войной не пошли.

— Князь им не позволит!

— На князя соседушки давят, да и не нужен ему в земле раскол. Поэтому наши набольшие сейчас по боярским домам сидят и торгуются, кому какую долю от будущего пути выделить.

Под «нашими» в данном случае подразумевались руководители купеческого объединения, затеявшего проект постройки короткого пути в Булгар.

— Так, может, зря мы влезли? — мрачно вопросил отец. — Не подвинут?

— Не должны, — рассудительно ответил дядя. — Мы ж не слишком широко рот разеваем, только на то, что проглотить можем.

В проект родичи вписались, планируя получить ровно то же, чего Миледи хотела добиться от кардинала Ришелье. Деньги и титул. Пока будет идти строительство дороги, шести набранным по княжеству ватагам предстоит кружить вокруг строителей и уничтожать лесных чудищ. Не защищать людей, этим займутся ещё две сотни непосредственной охраны, а действовать на дальних рубежах, предупреждая нападения. Каждой такой ватагой командовать назначается выборный сын боярский в чине сотника, и одним из них станет наш дед. Зачем ему это нужно? Ради статуса. Сын боярский стоит на ступень выше помещика, коим дед сейчас числится. После того, как он получит грамоту (от князя, при свидетелях) наш род в негласной табели о рангах поднимется вверх, тем самым получая больше возможностей для удовлетворения амбиций.

Да, позднее ватаги распустят, но это уже будет неважно. Главное, что и в памяти людей, и на бумаге новый статус окажется зафиксирован. Кроме того, дед получит право купить землю в одной из планируемых крепостец — немного, на малое подворье. Купить много нам не позволят, ибо «не по чину». Ну так много нам и не надо! Лишь бы для лавки, кузни, шорной мастерской или ещё чего места хватило. Учитывая предстоящий грузопоток, там что ни построй, чем ни торгуй, всё равно покупатели валом повалят.

В практическом плане приезд отца вылился в отсутствие времени. Занятия у Синеокого и Короткого Шага дополнились тренировками с родичами, а ведь обязанностей отрока с меня никто не снимал. Дошло до того, что я начал завидовать Завиду, и плевать, что тавтология.

Продлился мой личный цейтнот недолго.

Всегда считал, что по-настоящему серьёзный бунт без поддержки элитарных группировок не обходится. Помощь может быть внешней, когда иная страна стремится устроить неприятности соседям-конкурентам, или внутренней, в случае разборок между властными кланами. Не суть важно. Страдают в любом случае простые люди.

В столице есть три района, считающихся прибежищем бедняков. Промышляют тамошние обитатели обслуживанием приходящих купеческих обозов, нанимаются на строительство, выполняют различные работы для горожан и в целом изыскивают любую возможность заработать лишнюю медяшку. Народ там не слишком законопослушный. Однако, пусть случайно забредшему путнику голытьба может и по башке дать, в целом особых проблем они не доставляют — хотя бы по той простой причине, что десяток опытных воинов их обиталища в труху раскатает. Что, кстати, в прошлом случалось. Четыре года назад какие-то оборванцы умудрились ограбить мальца из Яриных, после чего боярская дружина устроила карательную акцию, совмещенную со всеобщим шмоном. Поговаривают, виновников тамошние бугры сами выдали, лишь бы избиение прекратилось.

Когда требовалась горластая толпа, там их и набирали.

Стража привыкла к ним, к безобидным брехливым собачонкам, и проигнорировала первые неприятные звоночки. Это уже потом выяснилось, что знали и о непонятных людях, шныряющих по бедным кварталам, и о появлении купцов с нехарактерно большими партиями боевой алхимии, и о прибытии в город из поместий дружин некоторых бояр… Не обращали внимания, пока поздно не стало.

Для нас бунт начался с грохота, перебудившего людей и заставившего их с очумелым видом заполошно повскакивать на ноги. Спали, по большей части, одетыми в исподнее, поэтому пока штаны натянули, оружие похватали и выскочили во двор, прошло какое-то время. Кажется, немного, но шум схваток явно усилился и вроде стал ближе. То, что в городе дерутся, причем с применением боевых заклятий, опытные воины определили сразу. Старшим на подворье сейчас Милорад, он и принялся раздавать команды — брони вздеть, отрокам сидеть на стенах и кричать, если увидят кого, бабам и холопам сидеть тихо и не мешаться, ревущую живность успокоить. Сам он тоже залез на стену, на наблюдательную площадку, и принялся всматриваться в темноту, пытаясь понять, что происходит.

Я к тому времени уже минуты две сидел на верхотуре и кое-что заметил:

— В той стороне, — указал я рукой. — Двое, по шишкинскому подворью чем-то огненным шмальнули. Погасло почти сразу, но не до конца.

— У шишкинцев огневики сильные.

Неизвестно, что он хотел добавить — снова полыхнуло, прямо у нас на глазах. Причем даже я, не боги весть какой знаток, опознал заклинание Огненной длани, строжайше запрещенное к применению на территории поселений. Собственно, любые боевые заклятья в городах и селах применять нельзя, просто за некоторые вира маленькая.

— Бой идет, — озвучил очевидное дядя. — Ратибор!

Отец, уже одетый и оружный, плавно вскочил на стену прямо с земли.

— Я сейчас оденусь, возьму Третьяка, Несмеяна и Торопыгу, с ними схожу, выясню, что происходит, — принялся инструктировать его Милорад. — Ты с Хотеном иди к соседям, узнай, не нужна ли помощь и спроси, не знают ли чего. Если нападёт кто, бей без жалости. Там поджигатели бегают, шишкинское подворье пытаются поджечь.

— Вот …! — возмутился отец. — А здесь кого оставим?

— Тишилу и остальных. Всё, давай.

Пожары случаются редко. Всякий вой хотя бы на низшем уровне владеет «усмирением пламени», навыком, позволяющем до определенной степени контролировать огонь. То есть если где-то что-то загорается, то сначала пожар быстро локализуют, а потом сверху бросают пару-тройку заклятий на основе воды, в особо запущенных случаях дождь вызывают.