Стратегическое промедление (СИ) - Мясоедов Владимир Михайлович - Страница 74

Верным признаком того, что экстренные раскопки подошли к концу, послужил князь Чатурведи, который вылетел из шахты пробкой. Вернее, запущенным в небо фейерверком, поскольку один из сильнейших аристократов Индии одновременно летел, тоненько-тоненько визжал аки маленькая девочка великанского роста и заодно сыпал во все стороны разноцветными искрами колдовского пламени, крепко вцепившегося в доспехи и плоть магистра. Шахта озарилась множеством вспышек, камень под ногами задрожал, воздух наполнила дрожь, подозрительно напоминающая чей-то подозрительный шепот и, кажется, пытавшаяся перейти на само пространство…А после остальной руководящий состав антибританского восстания из дыры в земле стали частично вытеснять, а частично выгонять пинками. Нет, те пытались отступать более-менее организованно, с сохранением строя и контратаками, в принципе способными большинству драконов башку оторвать, только все их попытки не так уж и много значили для того, кого британцы поставили охранять пленного архимага.

— Хорошо, что мы не попросили шпиона вывести из строя этого голема, — решил Олег, наблюдая за тем, как сторожившие нижние этажи тюрьмы конструкты теснят высших магов. Не без потерь, но оживленные чарами камни от боли не страдали, а бояться так вообще не могли, и вполне себе грамотно атаковали индусов, используя свою огромную физическую мощь, запредельную прочность, впечатляющую скорость и даже разнообразные боевые заклинания. Притом действовали они тактически грамотно, не рискуя попусту и стараясь не мешать своим собратьям, но бестрепетно разменивая собственное существование на шанс нанести противнику хотя бы один удар. — Это вам не обычные запорные механизмы дверей и не намертво вмурованные в камень барьерные комплексы…С таких истуканов сталось бы диверсанта при совершении подозрительных действий не только заметить и поймать, но и допросить, живой персонал тюрьмы не привлекая…

Внешне прущие из дыры каменные големы не слишком и впечатляли — темно-серые каменные статуи рыцарей, преимущество вооруженных мечом и щитом. Хотя попадались и экземпляры с массивными двуручными клинками а в задних рядах стояли и лучники даже… Каждый из конструктов был выше среднего человеческого роста, да и массивнее слегка, но до габаритов богатырей или каких-нибудь великанов они явно не дотягивали. Притом камень их был еще и порядочно растрескавшимся, будто ему сотни или даже тысячи лет. Казалось, пни подобное изваяние посильнее — и оно рассыплется на отдельные булыжники, ибо уже должно дышать на ладан. Только вот искусственные тела стражей тюрьмы содержали в себе столько магии, сколько не у каждого истинного мага имеется. Да, использование её было достаточно топорным — большая часть сил тратилась на собственное движение и усиление, а относительно редкое применение заклинаний явно опиралось на какие-то встроенные артефакты, скрытые от простого взора, но в магическом зрении ярко полыхающие в моменты своей активации…Но, тем не менее, сейчас людям противостояло не меньше полусотни груд ходячего камня, более-менее эквивалентных одаренным четвертого ранга. И еще тройка изваяний могла претендовать на лавры младших магистров. А одна невероятно детализированная скульптура, почти неотличимая от выкрашенного темно-серой краской живого человека, так и вовсе сейчас вполне себе на равных обменивалась ударами с настоятелем храма Горного Брахмы. Настоятелем, за чьими плечами были сотни лет опыта, и в чьем теле сейчас обязаны были плескаться лучшие усиливающие эликсиры, которые организм одаренного, человеческий облик сохраняющего больше в силу привычки, только мог переварить. А следовательно этот старик, изукрашенный цветными ритуальными рисунками от кончика бороды до самых босых ступней, в данный момент времени мог дать прикурить не только среднестатистическому архимагистру, но и архимагу какому-нибудь при удаче рожу начистить.

Ветер вокруг настоятеля храма выл на разные голоса, ежесекундно создавая плотные пучки воздушных копий, плоховато различимых обычным взглядом, но проделывающих в камнях и големах дырки такого размера, что подобал бы больше мелкокалиберным бронебойным снарядам. Причем чары эти были как минимум полуавтономными, поскольку стихия атаковала намеченную цель и путающихся под ногами големов классом пониже без малейшего участия индуса, совершая в секунду от трех до пяти атак. Обычные статуи крошились вокруг него едва ли не десятками, но главный из каменных рыцарей на сыплющиеся со всех сторон удары не обращал ни малейшего внимания, даже когда те поражали одну из многочисленных трещин на его теле, коленный сустав или там затылок. С его круглого щита, украшенного каким-то гербом, одна за другой били мощные волны света, пытающиеся испепелить брахмана, но уже на подлете к своей цели словно рикошетящие от невидимого барьера в любую произвольную сторону. И там, куда попадали уже утратившие часть своей мощности чары камень, стен Алого Лотоса рассекали глубокие трещины, иной раз достигающие глубины десятка метров.

Помимо попытки забросать противника непрервным потоком относительно слабых чар, поединщики не забывали так же обмениваться и куда более впечатляющими ударами, постепенно исследуя способности друг друга. Многократно увеличенная в размерах копия рыцарского меча непонятно откуда взялась в воздухе и попыталась упасть на брахмана, которого бы скорее раздавила, чем разрезала, но появившиеся в воздухе кисти рук, сияющие золотым светом, удержали оружие и отшвырнули его прочь. Рисунки на бороде индуса раздвинулись, словно обнажая провал куда-то на иные планы бытия, и хлестнувшая оттуда река чистой энергии Хаоса должна была превратить рыцаря как минимум в какую-нибудь авангардную скульптуру, но потрескавшийся и вроде бы даже мхом поросший искусственный перст вычертил в воздухе некую руну, дабы переливающийся всеми цветами радуги поток втянулся туда, будто обычная вода в сливную решетку ливневой канализации. Камень попытался образовать нечто вроде зубастой пасти, явно намеревающейся откусить жрецу ноги по самую шею, но короткое слово-команда, отдавшаяся болью в висках Олега, а некоторых солдат так вообще заставившая упасть на колени — и вот уже жутковатые челюсти пытаются цапнуть своего создателя, сместившись в сторону рывком.

— Внушает, — решил Олег, перестав следить за боем более-менее равных соперников, каждый из которых мог бы в честном бою мимоходом растереть истинного мага в кровавую пыль, а после сосредотачивая свое внимание на ближайших големах. Трофейный дробовик рявкнул несколько раз, с третьего попадания раскалывая голову ближайшего рыцаря на части, только вот лишившаяся башки скульптура падать и не подумала, бросившись на какого-то десантника, воинственно потрясая здоровенным двуручным топором. Окутавший лезвие оружия пылающий кокон как бы намекал, что пытаться блокировать такую угрозу обычным щитом или там клинком — задача автоматически обреченная на провал, но подчиненный чародея испытывать прочность своих лат даже и не пытался. Поднырнув под размашистый удар, пронесшийся в считанных сантиметрах над макушкой самурайского шлема с личиной какого-то злого демона, человек обхватил волшебную статую за ноги, оторвал от земли и с натяжным кряхтением швырнул в другого конструкта, только на сей раз с мечом и щитом. — Я понятия не имею в какую цену встали британской короне эти истуканы, но их одних могло бы хватить на то, чтобы сравнять с землей большой город…Или удержать средних размеров страну третьего мира, вроде какого-нибудь условно независимого княжества…

После того как конструкты довольно таки уверенно оттеснили высших магов и десантников от дыры, что вела на самый нижний этаж тюрьмы, с борта «Тигрицы» открыли огонь пулеметы. Да и несколько пушек с наиболее умелыми канонирами отважились жахнуть по противнику своими крупнокалиберными снарядами, в случае прямого попадания укладывающими иной раз по несколько целей. С захваченных башен стрельбу тоже открыли и добились того, что один из магистров школы созерцательного Будды, которого почти смогли поджарить дружественным огнем, швырнул в самоуверенных артиллеристов кислотно-ядовитым облаком, после которого вниз на землю выбросилось несколько задыхающихся и одновременно разлагающихся заживо индусов.