Причины полюбить тебя вновь (СИ) - Кит Тата - Страница 27

— Вот, — придвинул он ко мне лист. — Надеюсь, похвалишь, мамочка?

— Не надейся. Хвалить тебя за любую мелочь заточена твоя мамочка. Моя похвала для другого человека.

Сказав это, я рывком отодвинул кресло от стола и встала. Прихватив телефон и папку с документами, стремительно пошла к двери, но открыть ее не успела.

Обходя стол с другой стороны, Саша нагнал меня, поймал меня за талию одной рукой и вжал в дверь свой массой, не забыв подложить ладонь мне под затылок, вероятно, чтобы я не расшибла голову об дверь, когда начну дергаться в его руках.

— Отпусти, — выронила я холодно, чувствуя на свои губах Сашино такое же частое дыхание, как и моё собственное. Глядя прямо во тьму, затопившую карие глаза, я прижимала к груди папку с бумагами и телефон. — Я позову охрану. Отпусти меня. Сейчас же.

— Прости, — вдруг выдохнул Саша тихо. — Прости меня за то, что произошло в беседке. Я не о поцелуе, — добавил он тут же, заметив, как я напряглась. — За слова прости. Я не должен был говорить тебе это.

— Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке? — горько усмехнулась я. — Можешь не пытаться. Я всё поняла. Давай просто забудем обо всём и продолжим работать, как коллеги.

— А ты сможешь забыть? Мы спустя столько лет не смогли. Думаешь, сейчас получится всё перечеркнуть? Не обманывай хотя бы себя, Руфи, — произнес Саша, и пальцы его при этом мягко путались в моих волосах.

Я как завороженная смотрела в его глаза и не понимала, откуда только у меня берутся силы не наброситься на него с поцелуем снова?

Наверное, достаточно. Моя попытка уже была использована. Я уже поцеловала его первая и жестоко за это поплатилась. Снова я эту ошибку не повторю.

Сашина ладонь скользнула от моего затылка к шее, мягко поднялась и легла на щеку. Кончик его пальца невесомо погладил кожу у носа.

Ну, нельзя же быть таким нежным и ласкать мою кожу так же, как много лет назад!

— Не понял, — кто-то ткнулся в дверь, но наткнулся на препятствие в виде закрытого замка. — Анатольна, ты где? — насмешливый голос Макара Андреевича разрушил хрупкий момент между мной и Сашей. Я первая отошла в сторону, выскользнув из мужских рук, и снова вернулась к столу.

Пару минут мы с Сашей простояли в молчании, ожидая, когда шаги за дверью стихнут.

Наконец, Саша коротко на меня посмотрел, но ничего более не сказав, повернул замок, открыл дверь и вышел из моего кабинета, а я смогла выдохнуть и расслабить спину, больше не притворяясь, что где-то во мне есть крепкий непоколебимый стержень.

Положив на стол папку и телефон, я оперлась о него ладонями и тихо выдохнула. Покачиваясь на каблуках, попыталась найти в себе силы, так как мне нужно будет прямо сейчас снова встретиться с Сашей, но уже в присутствии Макара Андреевича.

Когда уже закончится этот чертов день?

Блуждающий по столу бессмысленный взгляд вдруг споткнулся о листок, на котором что-то рисовал или писал Саша. Сдвинув с него папку с документами, я наткнулась на короткую записку, написанную Сашиной рукой:

«Наше место, сегодня в 8».

Выпендриваться или не выпендриваться?

Сохранить гордость или нет? — вот в чем вопрос.

А что есть эта «гордость»? И как она проявляется?

Если я не пойду в восемь вечера на встречу с Сашей, я покажусь дурой или гордой? Где эта чертова грань? В какую сторону нужно склониться, чтобы перестать балансировать на тонкой нитке, стоя на одной ноге между гордостью и дуростью?

Расслабиться, и будь что будет?

Мне уже не двадцать лет, я не могу положить на всё болт и веселой козой убежать вприпрыжку от бед и забот, надеясь, что они меня не догонят или сами рассосутся. Слишком много ответственности, и каждый шаг подразумевает новую ответственность. Какие мне, к чёрту, свидания? Детский сад…

— Иди уже. Вижу, что хочешь, — цокнула Арина, ввалившаяся в мою комнату без стука. В два шага дошла до кровати и плюхнулась на нее с большим надкусанным яблоком в руке. — Или ты случайно приняла душ пораньше и теперь зависла в трусах перед шкафом? Кстати, бельишко — зачёт.

— Я не знаю, — выдохнула я сокрушенно и уперлась лбом в край двери шкафа. — Я хочу и не хочу идти. Вернее, хочу, но что-то внутри меня протестует.

— Сходи в туалет, сбрось всё протестующее в унитаз и спокойно иди на свидание с Алехандро. Красавчикам не отказывают, Ру. Тем более таким, от которых детей рожают. А я с Настей посижу. До утра, — подмигнула сестра красноречиво.

— Ладно. Но пойду я только ради того, чтобы всё ему рассказать. Хватит уже этой лжи. Я устала.

Рванув руку в шкаф, наугад достала из него черный деловой костюм с брюками. Сойдёт. Чтобы рассказать неприглядную горькую правду этот костюм то, что нужно.

— Не-е, — протянула Ри брезгливо. — Только не этот костюм. В нём только хоронить кого-то. Надень то белой платье в синий цветок. Тебе эти два цвета очень идут. И платье ты это еще никуда не надевала. Даже мне не давала его поносить.

— Тогда я точно буду выглядеть так, будто старалась как для свидания.

— Ну, ты, вроде, туда и идёшь. Не?

Цокнув, я вынула платье из шкафа и покрутила вешалку с ним в руках. Всё закрыто, длина приличная, но оно какое-то уж слишком… праздничное, что ли. А я не чувствую, что у меня праздник.

В дверь позвонили.

— О! Санёк, наверное, не выдержал и сам за тобой приехал, — Ри радостно спрыгнула с моей постели, а на подходе к двери ее подрезала Настя, бодро крикнувшая «кто там?».

— Я от Александра Михайловича, — отозвался голос из-за двери.

Арина тут же открыла ему дверь.

Тяжело вздохнув, я быстро надела платье, подобрала серьги и босоножки с сумочкой к платью. Посмотрела на себя еще раз в зеркало, но удовлетворенной от этого не стала.

Выйдя из комнаты, встретилась взглядом с парнем, которого уже видела. Кажется, это Сашин водитель.

— Добрый вечер, Руфина Анатольевна, — бегло осмотрел меня парень с ног до головы и протянул мне большой букет белых роз. — Александр Михайлович просил передать вам цветы и то, что он вас ждёт.

— Неизбежность, — поджала Арина губы, стараясь делать вид, что сочувствует мне.

— Судьба, — парировал парень.

— Синонимично, — откликнулась я и отдала букет Насте, которая всё это время смотрела на него, как завороженная, а он едва ее не перевесил.

— Вау! — выдохнула дочка, глядя на каждый цветок широко распахнутыми глазами. — Это всё мне? От дяди Саши?

— Конечно, — улыбнулась я и чмокнула дочку в щечку, стерев сразу след от бледной матовой помады. — Мама уйдёт ненадолго? С дядей Сашей нужно встретиться.

— Ладно. Иди, — бодро откликнулась Настя, уже, кажется, позабыв о моем присутствие, так как полностью была сосредоточена на цветах в своих объятиях.

— Идём? — спросил парень, при этом раскрыв для меня дверь.

— Идём.

По пути к месту встречи я, наверное, сотню раз порывалась выйти из машины под любым предлогом, начиная от головокружения и заканчивая поносом. Ремешок маленькой сумочки я измяла в руках настолько, что он перестал выглядеть привлекательным, и искусственная кожа местами начала шелушиться. А ведь сумочка совсем новая…

Мне точно пора начать лечить нервы.

Поглядывая на водителя, иногда ловила на себе его веселый взгляд. Он, вообще, бывает серьёзным? Может, Саша бьёт его по голове часто?

— Вы не волнуйтесь так, — бросил мне вдруг парень с водительского кресла. — Если вам от этого станет легче, то Александр Михайлович тоже мандражирует. Он сегодня перемерил шесть рубашек и с одной даже подрался — рукав с руки не снялся добровольно.

— Как славно, — выронила я иронично, подарив ему легкую улыбку.

Сделала глубокий вдох и снова попыталась настроить себя на нужный лад — не бросаться Саше на шею сразу. Итак же понятно, что мы оба придём на эту встречу не для светских бесед с видом на дерево, но и скулящей от тоски по нему собакой мне тоже не хочется выглядеть.