Кротовский, может, хватит? (СИ) - Парсиев Дмитрий - Страница 11

Я доплелся до комнаты, где мне постелил Фемка, и рухнул. Едва хватило сил нажать на виртуальную кнопку, убирающую доспех в инвентарь. Уснул почти мгновенно под переливистый Фемкин храп, доносящийся даже через закрытую дверь.

Спал как убитый. Проснулся как заново родившийся. Несмотря на разруху родовой особняк действует на меня благоприятно. Утром после умывания заглянул на кухню, где похмельный сторож пытался жарить яичницу трясущимися руками.

— Фемка, вот тут денег немного, — высыпаю на полочку несколько монет, — На малый опохмел тебе хватит?

— Спасибо, хозяин, — Фемка горестно вздохнул, — Стакан вина Крысючиха нальет.

— Ты, брат, тогда продержись до вечера. Нас всего двое в доме. А жизнь у нас теперь неспокойная пойдет.

— Я понял, хозяин. Один стаканчик, и все… а можно, я прямо сейчас сгоняю?

— Ладно уж. Беги. Сам дожарю.

Из вчерашних закупок осталось немного сыра, зелень и слегка раздавленный помидор. Сойдет для яишницы. К моменту возвращения сторожа, завтрак был готов. Со стаканчика вина Фемке не сказать, что сильно полегчало, но хоть вид не такой помятый.

Кофе у нас к сожалению не оказалось. Но местный чай тоже не плох. Фемка проводил меня до парадной калитки, выпустил на улицу и даже пообещал ее смазать и оттереть ото ржавчины. Ну, я только рад такому рвению. Когда человек при деле, время быстрее пролетает, дурным мыслям про опохмел в голове остается меньше места.

В здание заводоуправления вахтер сегодня пропустил молча… и это уже прогресс. Я поднялся в кабинет пана Пшнечного, приготовившись ждать. Такого рода начальнички любят мариновать людей в приемных, видимо, таким нехитрым образом утверждаясь в собственных глазах.

Пшнечный, правда, не заставил особо долго ждать, пропустил минут через двадцать. И сразу начал с наезда.

— Что вы там устроили в бухгалтерии? Мне доложили, пытались взять какие-то документы.

— Ни единого документа в глаза не видел, — отвечаю спокойно.

— Ну ладно, — пан Пшнечный сверлил меня какое-то время неприязненным взглядом, но и шут с ним, дырку не высверлил, — Какую документацию вы хотите получить?

— Я же сообщил вашему глабуху, — сохраняю полную безмятежность, — Для начала хочу оценить состояние императорских активов. Это ж довольно очевидно.

— Ну да… вы правы… обождите меня, я скоро.

По-моему этот пан не семи пядей во лбу. Но проблема не моя. Охота ему мотаться по кабинетам, пусть мотается. Кто не любит думать, тот вынужден много бегать. Я сто процентов уверен, что с главбухом он уже разговаривал. Но из упрямства своего действует по предварительно оговоренному условию: сперва пан Пшнечный получает от меня запрос и только потом я получаю документы. Инстанциональная субординация!

Он вернулся минут через десять с несколькими папками.

— Пойдемте, Кротовский, вам приготовили кабинет для работы.

Отлично. Я рад, что мне не придется сидеть всю дорогу в кабинете Пшнечного, уж больно атмосфера от него тягостная. Мне выделили кабинет, маленький и пыльный, зато свой. Пшнечный даже вручил ключ, но предупредил, что оставлять документы здесь на ночь нельзя. Что я должен в конце дня все относить в бухгалтерию.

Какой строгий пан. Но я этому только рад. Потому что эта строгость не от ума.

— Если у меня появться вопросы… — кидаю пану вдогонку, —…мне к вам идти?

— Разумеется. Со всеми вопросами только ко мне.

Уже через час я стучался к нему снова.

— Что еще вам нужно, Кротовский?

— Я ознакомился.

— Что уже?

— А смысл мне медитировать на эти бумажки.

— И что вы теперь хотите?

— Для начала задать вопрос. По этим документам царские станки и оборудование выведены из основных фондов. А физически они еще существуют?

— Разумеется. Все в целости. Хотите увидеть своими глазами?

— Это было бы просто отлично.

— Хорошо. Я дам вам кого-нибудь в провожатые.

— Пан Пшнечный, одна просьба. Дайте в провожатые кого-то, кто хоть немного разбирается в учете. Иначе я надолго застряну с инвентаризацией.

— Не обещаю… — буркнул вредный пан и пошел искать мне провожатого.

На самом деле инвентаризация не при чем. У меня другой расчет. Мне дадут кого-то из заводоуправления, это понятно, не работягу же посылать. Но если дадут кого-то из бухгалтерии, а это весьма вероятно, то дадут не самого ценного работника. А где сидит не самый ценный работник? Правильно, на последней парте.

Вероятность не стопроцентная, но она сработала. Пшнечный дал мне в провожатые Василия Осадчего. Едва заметно поджав губы, я показал ему, чтоб виду не показывал. Но Вася и сам не дурак. Делал вид, что отрыву от учетного процесса совершенно не рад.

Мы на пару с ним вышли из здания, и Осадчий повел меня куда-то на северо-восток. Почти всю дорогу мы молчали, хотя идти оказалось далеко… даже весьма далеко. Фактически за город. Только когда радар показал полное отсутствие посторонних в радиусе пятидесяти метров, я заговорил открыто.

— Как это ты умудрился, Василий, получить такую солидную должность?

— Шутите, граф?

— Нисколько. Наверно, хорошо понимаешь в математике?

— Математику люблю, есть такое, а должность так себе. Ничего серьезного мне не поручают.

— Тем не менее. Работаешь в заводоуправлении, а не в цеху или на шахте.

— Это меня из-за отца взяли. Батька у меня казачий старшина. А Засунович с Пшечным тоже с казачеством ссориться не хотят. Вроде как проявили расположение.

— Вот оно что. Казачество — это сила. Много в городе вашего брата?

— Точно трудно сказать. Не так чтобы много. Но мы всегда вместе держимся.

— Это я заметил. Вы и живете своим хутором. Выходит, в твоем трудоустройстве замешана большая политика…

— Все-таки шутите, — Василий смущенно усмехнулся.

— Шучу, но только отчасти. Царю тоже знать надо, на кого он в городе Кречевске может положиться.

— А вот в этом даже не сомневайтесь, — с жаром заверил Осадчий, — Мы все за русского царя. И я тоже. Не думайте, что Засунович меня должностью купил.

— А я так и не думаю. Иначе бы с тобой не разговаривал.

— Вот он старый цех, — показал мне Василий, — Все царские станки в него стащили.

— Ага. Ну пошли смотреть.

Цех оказался не только старый, но еще и заброшенный. Засунович с Пшечным не удосужились даже сторожа приставить. Дверь подперта обычной палкой. Большинство окон повыбито. В крыше явные течи.

Внутри плотно составлены ржавеющие станки и оборудование. Тут и природные осадки след оставили, и дети похулиганили. Ладно хоть мародеры ничего не растащили. Пунктов приема металлолома в Кречевске нет, что не может не радовать.

Сразу стало понятно, что проводить инвентаризацию почти невозможно. Большинство шильдиков со станков сорвано… скорее всего детьми. А вот так на глаз назначение всего этого я определить не смогу. Тут инженера надо звать.

Я ограничился простым пересчетом по количеству штук и сделал несколько приблизительных пометок. Отличить токарный станок от шлифовального я все-таки способен.

— Столько добра без дела ржавеет, — посетовал Василий, — А ведь за большие деньги покупали. Из Европы везли.

— Василий, поможешь мне нанять ремонтников? Крышу залатать.

— В цеху?

— В цеху и в усадьбе.

— Поговорю с отцом. Он подберет.

— Отлично. В свое время надо будет познакомиться с твоим батькой.

— Он только рад будет. Про вас меня уже расспрашивал.

— И что ты ему сказал?

— Сказал, что вы человек государя. Что не просто так в Кречевск прибыли.

— Ну, просто не просто… время покажет. Пойдем что-ли обратно… а скажи мне Василий, если эти станки никому не нужны, что производят в городе?

— Два рудника основных. Медный и аллюминиевый. Ну и плавки у нас. С аллюминия слябы делают, а с меди проволоку.

— Понятно. Вася, ты иди в город. А я задержусь, пожалуй.

— Так, может, я могу помочь. Вы только скажите.