Несущий Свет - Валентинов Андрей - Страница 8

– Венец Логров был разбит во время последней битвы Артура с Мордредом. Его осколки пропали бесследно. Но у дэргов оставалась четвертая реликвия – ножны…

Валюженич открыл тетрадь и показал Степе рисунок:

– Так было в рукописи. Эти ножны защищали владельца от любого оружия. Перед последней битвой их похитили у Артура, поэтому он получил смертельную рану. В Бретани в музеях хранятся две пары таких ножен – конечно, все более поздние…

– Подделки! – разочаровано протянул Косухин. – Вот если бы знать, где настоящие…

– Если б знать… – согласился Валюженич и, внезапно склонившись к самому уху Степы, прошептал: – Я знаю!

– Чего-о? – не поверил тот.

– Я знаю, где настоящие, Стив! В рукописи сказано! Там даже рисунок места, где они спрятаны! Понимаешь?

– Ну, это еще бабушка надвое сказала! – махнул рукой недоверчивый Косухин. – Да с этого самого XII века могло ничего не уцелеть!

– Уцелело, Стив! Я проверял! Это церковь святого Иринея неподалеку от Бриньогана, она разрушена в годы революции, но стены и фундамент уцелели, понимаешь? Там сейчас пусто, развалины!..

– А закон?

– Ну, вести раскопки без разрешения нельзя… Стив, я буду копать сам. Ты останешься в городе.

– Вот еще, чердынь! – возмутился Степа. – За кого ты меня, Тэд, принимаешь? Нет, Тэд, ты точно – гнилой интеллигент. Ладно, поищем твои ножны. И это все?

– Мало? – удивился Валюженич. – В рукописи еще сказано, что, потеряв реликвии, логры лишились своей силы и были покорены людьми. Но что сила вернется к ним, если удастся собрать все четыре реликвии вместе…

– Сказки! – зевнул Степа. – И тебе, Тэд, за эту бузу деньги платят? Я б на это и гроша, чердынь-калуга, не дал, разве что когда коммунизм настанет и всем будет по потребностям…

На это несознательный Валюженич заявил, что ждать придется слишком долго, и Степе пришлось пуститься в длительные разъяснения по поводу основных теоретических положений единственно верного учения.

…До Ванна добрались лишь к вечеру. Пришлось заночевать в привокзальном отеле, потратив последние деньги с тем, чтобы наутро зайти в банк. С банком чуть было не вышла неувязка. Когда забывший о бдительности Степа вывалил перед кассиром пачку фунтов, у того на лице появилось такое выражение, что Косухин чуть было не схватился за револьвер. Положение спас Валюженич, вернее его американский паспорт. Лицо кассира мигом приняло совсем иное выражение, фунты были разменяны на франки, а Степа еще раз обругал себя за беспечность.

По пути на вокзал, воспользовавшись часом свободного времени, Тэд свернул к серой громаде Ваннского замка и провел Степу вдоль огромных стен, показав полуразрушенные башни и старинные, обитые проржавелым железом ворота. Археолог сыпал именами герцогов бретонских, творивших в этих стенах свои феодальные безобразия, а Косухин лишь качал головой, прикидывая, что взять замок мудрено даже сегодня, разве что с помощью батареи тяжелых гаубиц. Напоследок американец поведал историю какого-то Робера д'Артуа, который данный замок штурмовал и здесь же нашел свою смерть. Валюженич пояснил, что сей Робер д'Артуа, оказывается, был авантюрист, спровоцировавшим Столетнюю войну. Узнав об этом, Косухин рассудил, что печальный финал милитариста более чем закономерен.

В Ванне оставалось еще много любопытного, но следовало спешить на поезд. Вагон оказалось забит фермерами, ехавшими с Ваннской весенней ярмарки, и путешественники забились в угол купе, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Впрочем, их соседи были заняты разговорами, разве что то и дело пытались угостить Тэда и Степу местным кальвадосом, который оказался на поверку жуткой кислятиной.

В Бриньоган поезд пришел после полудня. Подождав, пока высыпавшие из поезда фермеры разойдутся, Валюженич предложил пройтись к морю и наметить дальнейший план действий. На берегу, где сушились на кольях старые рыбацкие сети и замерли вытащенные на берег черные баркасы, в этот час было безлюдно. Погода испортилась. Дул холодный ветер, небо покрылось тяжелыми тучами, по серой поверхности моря одна за одной шли высокие, в гребешках пены волны.

– Не похоже на Индийский океан! – поежился Валюженич. – А вообще-то, хорошо. Люблю море!

– Вроде Балтики, – рассудил Степа. – Невесело тут, чердынь-калуга!

– Оу, это замечательные места, Стив! Здесь высаживались викинги Эриха Рыжего! Представляешь?

– Не-а, не представляю, – улыбнулся Степа. – Я ведь, Тэд, неученый совсем!

Валюженич тоже усмехнулся:

– Ничего Стив, кончиться ваша дурацкая война, я прижму своего папашу, Шарль – своего, и мы определим тебя в Сорбонну. Ну, если захочешь, – в Кембридж.

– Куда, чердынь-калуга? Не, товарищ акэолоджи, у меня дела. Пока во всем мире Коммунию не построим!..

– Стив! Слушай, да это же сказки! – не выдержал Валюженич. – Ты же умный человек! Как можно верить в эту эсхатологию?

– Во, слова выучил, – покачал головою Степа. – Это не сказки, Стив. Просто за это надо дорого заплатить.

– Догадываюсь чем. Если, к примеру, головой Ростислава и твоей – то я не согласен. Своей, кстати, тоже.

Степа не стал вступать в эту бесплодную дискуссию. Он хорошо знал, что весьма часто гибнут как раз те, кто вовсе не собирается отдавать жизнь. Но эту очевидную истину развивать не хотелось.

– Ладно, Тэд! Потом про твою эсхаталогию потолкуем… Вот чего с мной в Париже было. Только не перебивай, а то собьюсь.

Валюженич слушал, лишь качая головой. На его подвижном лице то и дело появлялась гримаса то ли удивления, то ли крайнего возмущения.

– Знаешь, Стив, – не выдержал он. – Ты настоящий дикарь. Полинезиец, мумба-юмба, в крайнем случае – зулус!

– Благодарствую, – степенно ответствовал Косухин.

– Мы же в цивилизованной стране, а не на Тибете! Надо было немедленно заявить в полицию, там бы этого генерала мигом познакомили с соответствующими статьями уголовного кодекса! Мешок с кирпичами… Может, тебе этого Богораза жалко? Слушай, ты вообще за белых или за красных?

– За красных. Разве в Богоразе дело? Вот Берг…

– Йе, тут ты прав. Слушай, а ты это кольцо разглядел?

Валюженич, как это часто случалось, сумел ухватить главное. Но Степа не мог ничего сказать наверняка. Почему бы Бергу не иметь похожий перстень? Но на душе было тревожно.

Они вернулись на вокзал, забрали из камеры хранения рюкзак и кирки и двинулись в город, но успели лишь пересечь маленькую привокзальную площадь, как послышалось фырканье. Из ближайшего переулка выкатило небольшое ярко-красное спортивное авто. Валюженич остановился и вздохнул.

– Что? Ты чего? – не понял Косухин.

– Как говорят в детективных романах, я так и знал…

Недоумевающий Степа проверил прикрепленный у пояса револьвер, но тут же все разъяснилось. Дверца красного авто открылась, и оттуда выскочил Шарль Карно в зеленой военной куртке, но без погон.

– О-ля-ля! Где вас носит? – воскликнул он недовольных тоном. – И вообще, Тадеуш, с твоей стороны – это последнее свинство! Мы же договаривались ехать вместе!

Впрочем, встретив потерявшихся приятелей, Карно быстро успокоился, сообщив, что он сам, равно как и его персональное авто, в их полном распоряжении. Он добавил, что до развалин церкви святого Иринея километров двадцать, а такси в этих диких местах не водятся. Косухин вздохнул – тайная экспедиция Тэда оказалась не такой уж тайной.

Автомобиль вновь фыркнул, чихнул и бодро покатил по вымощенной булыжником улице. Бриньоган был двухэтажным: каменные, крытые бурой черепицей дома, казалось, успели пережить не одно столетие. Люди встречались редко, небольшой, под деревянным навесом рынок был пуст, лишь иногда по брусчатке мостовой проезжали велосипедисты или крестьянские повозки.

– Провинция! – прокомментировал Карно. – Живой музей! Уверен, что половина здешних обитателей думает, что Францией до сих пор правят Бурбоны. Мой предок посылал в эти места не одну карательную экспедицию – да все без толку.