Дело о золотой маске (СИ) - Кузнецова Светлана - Страница 6

— Я?! — проговорил Итен не понимающе. — Причем здесь я?

— А кто же? — удивился доктор Дофин. — Ты ведь теперь вполне можешь считаться драконородным: не через рождение, а напрямую.

Итен поежился.

— Да забудь ты о моей шутке! — воскликнул доктор Дофин. — Готов признать: она была плоха. Всякого рода полукровок известно не так уж и мало, особенно у моряков и рыбаков. Среди островитян их чуть ли не каждый четвертый и, замечу, ни одного свидетельства откладывания яиц или рождения чешуйчатых младенцев нет.

— Или о них не говорят! — в тон ему возразил Итен.

— Иглу не утаишь в матраце — кто-нибудь обязательно напорется, — сказал доктор Дофин и покачал головой.

— Или детеныши драконов очень умело маскируются, — возразил Итен.

— Тем более волноваться не о чем, юноша. Не все ли равно, имеется ли у младенца чешуя, если выглядит и ощущается он вполне обычным?

Итен вздохнул, не находя достойных аргументов против.

— Драконородный, значит? — переспросил он.

Доктор Дофин кивнул.

— Самый-самый, такой, о ком в деревенских сказках бают, глаголют в легендах, поют в песнях. Тебе ж непременно бабка рассказывала о Крайдухе, друге Вайтра-крылатого, которому последний перелил собственную кровь?

— Я жил с отцом.

— Бывает, но тем не менее. Можешь сватать любую великосветскую дурочку, семья против не будет, несмотря на твое плебейское происхождение.

— Вот уж чего не хватало, — скривился Итен. — Мне и НЕдурочек не нужно, знаете ли. При моей работе…

— Ты не стал ни выше, ни мощнее, — перебил доктор Дофин. — Скорее, наоборот. Могу утверждать, что полнота тебе теперь уж точно не грозит. Впрочем… если судить по конституции, и раньше к ней не имелось предрасположенности.

— Резерва почти нет, так откуда бы взяться полноте, — проворчал Итен, и зря он в этот момент не смотрел на Варгата Дофина, иначе непременно заметил бы хитрую ухмылку, коснувшуюся его губ.

— Голос у тебя прежний. Огнем не плюешься и вряд ли начнешь. Я если что и предреку, то лишь небольшие изменения внутреннего свойства. Драконы — существа магические. Потому страдать по поводу резерва можешь забывать уже сейчас. Очень скоро из постовых переведут в боевые, уж не знаю, утешит это тебя или расстроит.

— Расстроит?! — переспросил Итен. Он собственным ушам не поверил: — Да я… и мечтать не смел!

Доктор Дофин поморщился и тяжело вздохнул.

— Ну-ну… — протянул он. — Ты слишком молод, рано остался один, лишившись тех, кто мог бы испугаться за тебя. Вот и забил голову романтической чушью, пошел в полицию, не понимая, что окружать тебя будет только грязь, смрад и кровь. И станешь ты копаться в этом всем за отвратительно низкое жалование.

Итен открыл было рот, затем вспомнил, как пробовал переубедить Эрвина Мокау, произносившего похожие слова, и закрыл. Бесполезно. Никто никого ни в чем не переубедит, можно лишь испортить отношения, а это казалось Итену верхом неблагодарности.

— Тебе дали шанс на лучшее будущее, однако ты не хочешь ничегошеньки менять, — заключил доктор Дофин за него.

Итен согласно кивнул, сказав:

— Меня устраивает моя бытность.

— Жаль. Ты мог бы неплохо устроиться в жизни, став сноходцем.

— Кто? Я?! — удивился Итен. — У меня никогда не имелось соответствующих способностей, да и зачем?..

То, что их мир не единственный в бескрайнем Мироздании, знали все: и маги, и простецы. Утверждать обратное брались лишь фанатики, считавшие, будто от людей скрывают правду ради… сокрытия правды и только. Они же проповедовали веру в единственную жизнь, дающуюся человеку, а за порогом ее… подстерегало то ли ничто, то ли какое-то судилище, которое до конца неясно кто устраивал и с какой стати. А еще утверждали, будто суша плоская, а не в форме яблока. Странные люди и нелюди. Итен полагал их немного ненормальными и слишком зацикленными на своей важности. Ничем иным он не мог объяснить их любовь к проповедям и заявления об обладании истиной, никому иному недоступной.

Тонкий мир, в который переселялись бессмертные души после смерти их тел, омывал все материальные миры, как океан — континенты и острова. В него же попадали люди во время сна, однако лишь немногие из них могли делать это осознанно. Таких и называли сноходцами.

— Не было способностей или попросту спали — неважно, — сказал доктор Дофин. — Теперь имеются. Потому я советую тебе найти хорошего учителя. Тонкий мир — небезопасное местечко. Для тех, кто приходит в него осознанно, опасность вляпаться в неприятности возрастает в разы. Ну а по поводу устройства в жизни… сноходцы много чего подхватывают и приносят в реальность. И не только странные словечки, становящиеся у нас модными, вроде «демонстрации» или, к примеру, «порядрика», которым стали звать горшки с цветами, установленные на карнизах крыш. Делить время на часы, минуты и секунды, мы тоже стали с легкой руки какого-то сноходца. Как и звать дамами богатых женщин. Величайшие полотна художников сноходцев давно покорили наш мир, как и мелодии, подслушанные сноходцами-композиторами в тонком мире. Не стоит забывать и об изобретениях…

— Значит, я теперь боевой маг?

— Причем, всем на зависть, — вздохнув, подтвердил доктор Дофин. — Только без прироста мышечной и прочей массы. Драконы в своей человеческой форме изящны, тебе предстоит то же. И знаешь, по-моему, несоответствие формы содержанию в твоей работе — ощутимейший плюс.

— Прослыву героем анекдотов о худом маге, — предрек Итен, улыбнувшись.

— Не без этого. В драконьей крови содержатся особые вещества, благодаря которым в момент смены формы она окрашивается золотом. В человеческом обличии кровь алая, как у людей. Эти тела теперь имеются и у тебя, но выявить их сложновато, если не задаться целью. Есть… препараты безвредные для людей и опасные для имеющих родтво с драконами.

— Я точно не собираюсь ничего никому доказывать, — заверил Итен.

— Как хочешь. Я уже понял, что титул тебя не интересует.

— Абсолютно!

— Еще ты научишься лучше видеть в темноте и чувствовать ложь: не всякую, конечно, но, если некто решит солгать, прекрасно осознавая это, ощутишь.

— Стану знаменитейшим сыщиком! — Итен снова улыбнулся. С души свалился камень размером с гору. Жизнь налаживалась.

— Ни разу не удивлюсь, если так оно и произойдет, — проворчал доктор Дофин. — Но, скорее всего, не в полиции.

Итен удивленно приподнял бровь. Вернее, она вдруг сама приподнялась — раньше такого жеста он за собой не замечал.

— Мне так кажется, — ответил доктор Дофин, — предчувствие, не больше. Только не зазнавайся, ведь существа иногда лгут, искренне полагая, будто говорят правду.

Десять лет спустя

Сегодня в этих стенах царствовала мелодия. Благодаря особым музыкальным чарам везде разная. Возле накрытых столов — приглушенная настолько, чтобы лишь напоминать о своем присутствии, но ни в коем случае не мешать беседам высокородных гостей. Ведь именно у столов надолго задерживались те, кто собирался посплетничать, обсудить нечто важное или даже заняться делами, на которые вечно не хватает времени. На балконе, утопающем в полумраке наступившего вечера и цвете древовидных пионов, — романтичная и легкая: дуэт флейты и скрипки с иногда прерывающим их струнным перебором. В галереях и анфиладах, в которых гости могли по достоинству оценить предметы искусства и восхититься портретами многочисленных предков хозяина особняка, — величественная и слегка помпезная, с преобладанием духовых.

Да, хозяин явно кичился своим происхождением и не видел в том ничего зазорного. Многочисленные изображения драконов украшали в его доме все и вся, начиная подсвечниками, светильниками и перилами лестницы в виде крылатого змея-многоножки, заканчивая флюгерами на крыше. Однако, согласитесь, гораздо страннее выглядело, если бы лорд Дракаретт воздержался от подобного. Пожалуй, в этом случае о нем неминуемо сложили слух, намекающий на незаконнорожденность, или, еще хуже, заговорили о его приверженности идеям равенства, удручающе быстро пустившим ядовитые ростки в человеческом обществе и даже отравившим немногих людей высшего круга.