Марбург - Есин Сергей Николаевич - Страница 8
- Предыдущая
- 8/56
- Следующая
Впрочем, долой отступления, ими и так слишком перегружены русские романы.
Я лечу, я наслаждаюсь полетом и свободой. В наше время только самолет, между взлетом и посадкой, дает ощущение свободы. Видимость торжества собственной воли и (в скобках) – возможность окончить жизнь по ошибке авиадиспетчера, отвлекшегося на чашечку кофе. Конечно, за рулем автомашины таких роковых возможностей не меньше. Но причина их земная и менее романтичная: например, пьяный владелец «мерседеса», врезающийся в тебя после гульбы в ночном клубе. Еще примеры? Между взлетом и посадкой находится какое-то время «икс», когда ты не принадлежишь ни своей земле, ни пункту прибытия, в этот момент ты уже не можёшь повлиять ни на рабочую, ни на семейную ситуацию, тебя не достанет ни начальник, ни домоуправ, уже не имеют значения неоплаченная страховка или несданный анализ. Неотложные заботы отступают, каталогизируются и, как стеклянные, замирают на месте. Ты стоишь на вершине огромной пирамиды, состоящей из блоков этих забот, обязанностей и невыполненных обещаний, и ни один из них на несколько часов не может сдвинуться со своего места. Всё окружающее застыло, зависло, и только ты и твое воображение свободны. Ты даже можешь всласть почитать газеты. Но кто сказал, что в самолете надо «убивать время»?
Мне всегда кажется, что в «Аэрофлоте», в отделе кадров, набирающем стюардесс, давно несет службу какой-то изощренный, хорошо замаскированный садист. Внешне девочки в самолетах российских линий безукоризненны. Всегда отлично подмазаны, так что кажется, над их лицами работал первоклассный художник-визажист. Они все разнообразны по цвету волос, росту, отличаются фигурами и размером бюста. Все терпеливы, вежливы, предупредительны, не отказывают ни в одной услуге, если она лежит в рамках их служебных обязанностей, говорят «спасибо», если их за что-либо благодарят или делают комплимент, и «пожалуйста», если к ним обращаются даже с незначительной просьбой. Но какой при этом внутренний плебейский холод сохраняется в их глазах, какое высокомерие таится в холеных улыбках! Даже опытному пассажиру становится не по себе, когда он встречается с подобным образом выезженными, словно скаковые лошади, красавицами. Впрочем, исконно русский человек к этому привык. Он всегда чуть заискивает перед проводником в поезде, перед водителем такси, перед стюардессой, если отваживается на полет.
Салон Ил-86, где мое место, обслуживают две особенно вызывающие куколки. Как это они умудряются глядеть на человека, не видя его? А может быть, у них специфическое, нецветное, расплывчатое, как у собак, зрение? Что, интересно, у них в мозгах, когда они просят пристегнуть ремни, откинуть столики или поставить кресла в исходное положение? Эти две красавицы были какие-то особенные, с одинаковыми серьгами в ушах и цепочками на шее и запястьях, так иногда девушки из простонародья носят одинаковые кофты и юбки. Даже не верилось, что под форменными юбками и блузками находится теплое, живое тело. Зато девушки хорошо представлялись в виде персонажей из порнофильмов. Эдакие всевластные хозяйки при рабах. Одну, у которой на груди, в пластмассовом оконце, была надпись «Ст. бортпроводник Марина», я определенно смог бы представить затянутой в черную кожу амазонкой с хлыстом в руках, держащую на поводке, прикрепленном к ошейнику, своего счастливого раба. Раб, в черной кожаной майке, подобострастно, выпятив худой голый зад, облизывает черные лакированные туфельки хозяйки. Другая, у которой цепочек на шее было больше, в моем воображении сразу села на стул, вульгарно раздвинула ноги, и раб, в кожаном с металлическими заклепками и шипами ошейнике, высунув язык, подползал к ее разгоряченной промежности. У этой к пиджачку тоже прикреплена бирочка: «Бортпроводница Анжела».
Естественно, в виде одного из этих рабов я представил себя. Среднего роста седоватый господин, строгий, худой, с серыми глазами, одет в тон волосам и глазам в серый костюм-тройку, купленный в московском ЦУМе. Худощавые господа, которым есть что скрывать, обычно одеваются в костюмы-тройки. Метаморфозы воображения. Впрочем, к подобным интеллектуальным перверсиям, зависимым от собственного сознания, я уже привык. Воображение не посадишь на цепь. Свобода!
Можно было бы подумать и помечтать о чем-нибудь другом, например о лекции, которую предстоит прочитать сначала в университете студентам и преподавателям-русистам, а потом – в зале городской ратуши. Современное общество живет юбилеями. В юбилейные дни вспоминаем события, писателей города, чтобы на следующий день опять о них забыть. Чтение лекций дело привычное. Уже ушел в прошлое дрожащий пыл первых выступлений, все накатано, экспромты отработаны, если постараться и ввести себя в подобающий этим торжественным случаям транс, то можно возвыситься и до пафоса. Но и транс, внутреннее переживание тоже дело наживное. Выходит же на сцену, чтобы потрясти зал, знаменитый актер, только что жевавший бутерброд в буфете. То же самое и лекция – все зависит от человека: если получилось немножко хуже, значит сегодня талант дремал, а немножко лучше, следовательно, душевные силы сложились с уже размятым, давно исследованным и апробированным фактом. Готовую лекцию не следует долго мучить в сознании, можно перегореть.
Самолет самое подходящее место для размышлений и наблюдения. Салон, кажется, полон. Чего же русские так полюбили Германию? Какие у большинства чванливые лица. Хотят казаться бывалыми путешественниками, олигархами, все надулись и не обращают внимания на соседей. Но олигархи летают на собственных самолетах.
Советский режим был совершенно прав, когда отгородился от всего мира железной стеной. Это не только для того, чтобы мир не знал, что делается в снегах и пустынях социалистического мира, но и чтобы русские не подвергались соблазнам, которых не вынесут их души. Какой личный смысл я имею от своей поездки? Кого я сейчас этим удивлю, разве теперь это награда за выдержку и сдержанность в науке? Разве не заслужил я, чтобы что-то отличало меня от этой переполнившей самолет черни? Вот и эти, похожие на звезд порнографических фильмов стюардессы отводят взгляд, будто чувствуют во мне какую-то недостаточность.
Сидим, наблюдаем. Роман не пишется? Значит, собирается материал. Потом, когда запишется, всё пойдет в дело, водоворот закрутится и, с причмокиванием кружась, всё засосет в воронку текста.
В профессиональной жизни красавиц-стюардесс есть момент, когда им необходимо сделать физическое усилие. Физические усилия превращают отчужденных и ухоженных куколок в подобие членистоногих. Будто большие муравьи, напрягаясь, тащат по муравьиной тропке умершую или закусанную муравьиными челюстями до смерти стрекозу. Вот наши стюардессы, накрашенные и изысканные, как гейши или актрисы в японском театре «ноо», тянут мимо меня алюминиевый ящик с обещанным в начале воздушного пути «горячим завтраком». У авиакомпаний любой завтрак вполне может превратиться в «горячий ужин». А говорилось ли в самолете о «горячем обеде»? Или обед обязательно должен быть горячим?
Красавицы уже один раз протащили по проходу тяжелую, на колесиках, арматурину, похожую на магический ящик фокусника Кио. С каким изяществом носители этой фамилии вытаскивали из него разнообразные предметы и целые семейства лилипутов. Тогда, в начале полета, по самолетному радио сообщили о необходимых для пассажиров значениях высоты полета и температуре за бортом. Но радиорулада закончилась и счастливым пассажем: «Вам также будет предложено красное и белое вино и прохладительные напитки». Именно на напитках красавицы и сломались.
При транспортировке из салона в салон колесико тележки, чуть юркнув, стало боком к алюминиевой накладке, прижимающей ковролин к палубе. Девичьи тонкие ручонки напряглись, нежные шейки, до сих пор мягко сидевшие в гнездах грудных клеток, сразу превратились в жилистые переплетения мускулов и вен; зады – но лучше называть, как у Пазолини, «задики» – отклячились и потеряли свою очаровательную округлость, став обычными задницами коротконогих русских женщин, которые на железнодорожном полотне, вдвоем или втроем, поднимают многопудовую шпалу, воняющую креозотом; под блузками обозначились соски. Вы скажете, настоящих грудей у стюардесс, как правило, не бывает? Работа накладывает своеобразный мертвящий отпечаток. Но, по крайней мере, под кительками с вытачками, создающими некоторый объем, подразумевались небольшие припухлости с натуральными сосками. Это не было особенно сексуальным. Тянущая в гору перегруженную телегу лошадь не так красива, как скаковой жеребец, подрагивающий на выводке всеми жилочками под лоснящейся шкурой. Но в этой отвратительной, существующей скорее в воображении, нежели в действительности, эстетике тоже своя прелесть. Может быть, это представление входит в набор услуг и аттракционов в самолете, так же как демонстрация спасательных жилетов и запасных выходов? Сколько же было за последнее время аварий на пассажирских авиалайнерах! Кто-нибудь воспользовался спасательным жилетом или запасным выходом?
- Предыдущая
- 8/56
- Следующая
