Все сказки старого Вильнюса. Это будет длинный день - Фрай Макс - Страница 21

– Бюджетный, не бюджетный – это как раз все равно, – отмахнулся он.

Неожиданный поворот. Обычно владельцев таких вот мелких магазинчиков цена наведения красоты беспокоит больше всего. И их можно понять.

– Ладно, – кивнула Тари. – Как скажете. Только. Хотите честно? Работы тут, в любом случае, максимум на пару дней. Держать дизайнера на ставке никакого смысла.

– Конечно, никакого, – легко согласился Иоганн-Георг. – Но штука в том, что. Скажем так, у меня довольно много подобных лавок. И во всех примерно такой же унылый бардак.

«Ого, – подумала Тари. – А вот это уже интересно».

Впрочем, потом она подумала, что этот красавчик, скорее всего, врет. Набивает себе цену, чтобы она захотела на него работать. Сейчас предложит сделать эскизы – на пробу, конечно. Так сказать, вступительный тест. Потом скажет: «К сожалению, не получилось», – вежливо попрощается, возможно, даже презентует коробку конфет за тщетные труды и отправится переделывать свою лавку самостоятельно, радуясь, что проект достался ему совершенно бесплатно. Не он первый, не он последний, ох.

Стыдно, конечно, так думать о людях. Но стыд стыдом, а осторожность все равно не повредит. Поэтому давай пока не будем грезить о десятках ужасных овощных лавок, которые так хочется немедленно начать приводить в порядок и грести, грести лопатой гонорары, практически сами падающие в карман.

Уфф. Размечталась.

– Наверное, вы хотите, чтобы я сделала для вас предварительные эскизы? – уныло спросила Тари.

Но Иоганн-Георг снова ее удивил.

– Да нет, – сказал он. – Пока я хотел просто показать вам эту лавку. Чтобы вы, скажем так, знали, что она есть.

– Ладно, – растерянно кивнула Тари. – Буду знать.

– Вот и отлично. Остальное, если не возражаете, обсудим завтра. Я вам позвоню. С которого часа это удобно?

– С девяти, – сказала Тари.

И тут же пожалела о своих словах. Девять утра для нее – рань несусветная. Она и всегда-то предпочитала работать пол-ночи, ложиться часа в три- четыре и вставать, соответственно, не раньше одиннадцати. А здесь, на новом месте, без работы и других обязанностей совсем расслабилась. Какое там «с девяти».

– Ну, раньше полудня я все равно не позвоню, – улыбнулся Иоганн-Георг. – Я ночной человек, по утрам меня, можно сказать, вообще не существует.

«Какой молодец, – подумала Тари. – Обычно люди стесняются признаваться, что поздно встают. И, в общем, правильно делают, доброжелательного понимания это, как правило, не вызывает. Вот и я готова держать телефон под подушкой, подскакивать от его вопля, вежливо отвечать на дурацкие чужие звонки, ненавидеть весь мир, не ощущать свой дом надежным убежищем, лишь бы никто не догадался, что в это время я еще сплю».

Позвонил Иоганн Георг только в половине первого. Спросил непринужденно, как будто они были знакомы уже много лет:

– Вы еще дома?

«Знал бы ты, до какой степени я еще дома», – насмешливо подумала Тари, лежавшая в этот момент в постели и раздумывающая, настолько ли ей хочется кофе, чтобы вот прямо сейчас вылезти из-под одеяла и отправиться его варить.

Вчерашние разговоры о работе взволновали ее куда больше, чем хотелось бы. Настолько, что до позднего ноябрьского рассвета не сомкнула глаз, а купленный несколько дней назад блокнот был весь исчеркан эскизами, сделанными, разумеется, просто так, для себя, а вовсе не в надежде, что однажды пригодятся, и это «однажды» наступит завтра же. Разумеется, нет, чудес не бывает, никто их особо и не ждет. Но порисовать-то можно, если уж все равно не спится.

Но вслух Тари, конечно, только и сказала:

– Да, дома.

И прикусила язык, чтобы не пуститься в объяснения: дескать, уже выходила по делу и в магазин, и вот как раз вернулась, что вы, что вы, конечно же, я не спала до полудня, как можно такое подумать. Оправдываться, предвосхищая обвинения – скверная привычка, слабая позиция, но как же трудно от нее избавиться, господи, кто бы знал.

– Отлично! – обрадовался он. – Когда соберетесь выйти, пожалуйста, загляните в ту лавку, где мы с вами были вчера. А оттуда сразу мне перезвоните, договорились? И не торопитесь, дело совсем не срочное. Я готов ждать до вечера. Да хоть до завтрашнего утра, мне не к спеху.

– Ну, настолько я затягивать не буду, – невольно улыбнулась Тари. – Поза… пообедаю сейчас и сразу туда пойду.

Так смутилась, перепутав завтрак с обедом, что даже не стала спрашивать, зачем такие сложности, почему непременно нужно перезванивать из лавки? Чего я не успела увидеть вчера?

Впрочем, ладно.

Какое там завтракать-обедать, она даже кофе не стала варить. И одевалась так торопливо, словно Иоганн-Георг велел ей добраться до лавки не позже тринадцати ноль-ноль. А потом – все, бьют часы, кареты стремительно превращаются в тыквы, на ногах появляются мозоли от тесных хрустальных башмаков, легкомысленные кандидаты в трудовые мигранты остаются без работы мечты. Кто не успел, тот опоздал.

Натянула первый попавшийся свитер, накинула куртку, выскочила из дома. Так спешила, что проскочила мимо лавки, хотя вроде бы всю дорогу внимательно высматривала синюю дверь. Опомнилась уже на углу Бокшто, дальше идти просто некуда, улица закончилась, привет.

Ладно, невелика беда. Пошла назад медленно, разглядывая вывески и витрины. Салон «Le Muse» с самодовольным объявлением на дверях: «Muses are born here», серые ворота, белая дверь вечно закрытой сувенирной лавки, ресторан «Druskos», крошечное бистро… Так, стоп, а это уже мой двор. Именно отсюда я только что вышла. Ничего не понимаю.

Прошлась по улице еще раз, просто для очистки совести. Была совершенно уверена, что никак не могла пропустить яркую приметную синюю дверь, разве что, за ночь ее перекрасили. Интересно, зачем? На этот раз совала нос во все окна: где моя знакомая редиска и ее друзья мандарины? Эй! Редиска – где?

Нет ответа. И витрины с овощами и фруктами тоже нет. Нигде. Чокнуться можно.

Точно помнила, что дорогу они вчера не переходили, но все равно прошлась по противоположной стороне улицы. Два раза. И только после этого, чуть не плача от обиды, достала из кармана телефон. Заранее представляла, как жалко прозвучит ее лепет: «Я не нашла вашу лавку». И потенциальный работодатель мечты сразу поймет, что связался с полной идиоткой.

Но обещала, значит надо позвонить.

Потенциальный работодатель мечты избавил ее от мук, сразу жизнерадостно спросив:

– Что, нет нигде моей лавки?

Тари, окончательно сбитая с толку, промычала что-то вроде «угу». Невнятное, но в целом выражающее согласие.

– Очень хорошо, – сказал Иоганн Георг.

В его голосе было столько неуместного оптимистического злорадства, что Тари впервые в жизни ощутила желание убить малознакомого человека. В идеале, табуреткой. Это ее обескуражило. До сих пор подобные желания посещали ее лишь в отношении близких.

Иоганн-Георг явно почувствовал опасную перемену в ее настроении. Сказал:

– Я понимаю, что моя просьба непременно заглянуть в лавку поставила вас в неловкое положение. Мне очень жаль, но это было совершенно необходимо. Готов загладить свою вину, угостив вас кофе. Заодно посмотрите на мое кафе. И, вполне вероятно, решите, что его интерьеру тоже срочно требуется вмешательство специалиста. Ну или сразу пожар, чтобы не затягивать агонию. Можете прямо сейчас прийти на Стиклю? Кафе узнаете по оранжевой доске над входом, у нас пока цвет вместо названия. Такая идея.

«Ого!» – подумала Тари.

Улица Стиклю была совсем рядом, и Тари проходила там почти каждый день. И успела понять, что лавки и кафе там не простые, а золотые. В смысле, дорогие. Для состоятельных туристов. Неизвестно, насколько хорошо идут их дела, но аренда, несомненно, стоит бешеных денег. И если этот тип может себе позволить держать кафе на Стиклю, то это… Ого! И черт с ней, с пропавшей зеленной лавкой. Тем более, что он сейчас все объяснит.

– Буду через четверть часа, – сказала она.