Запретная. Не остановить (СИ) - Стужева Инна - Страница 4

Дышу, дышу, дышу…

Руки трясутся, тело ощутимо пробивает ознобом, лицо белее мела. А губы… губы почти сравнялись по цвету с листом кремовой бумаги.

Отлепляюсь от раковины, включаю краны и, избавившись от полотенца и мокрого купальника, встаю под горячие струи.

Пытаюсь отогреться от того арктического холода, который окутывает даже сейчас, когда он уже не смотрит на меня. Стараюсь подавить рвущиеся из груди рыдания, умирая от безысходности и нелепости всего, что с нами тогда из-за меня произошло.

Не получается.

Ни черта не получается, как я ни стараюсь. Рассыпаюсь… Расклеиваюсь, словно поделка, наспех склеенная из бумаги и безжалостно выставленная теперь под проливной дождь.

А Марта Сергеевна… Она же обещала мне… Она обещала… Только с этим условием я подписала контракт на съемку… Говорила, что не будет его, не будет… Обманула меня…

Я понимаю, что Марта Сергеевна не всесильна, и далеко не она одна решает, кого приглашать на съемки, а кого нет. Есть еще множество задействованных в проекте людей.

Но тем не менее, едва немного успокаиваюсь и привожу себя в порядок, я вылетаю из номера и отправляюсь ее искать.

Нахожу на общем балконе, пьющую кофе и просматривающую какие-то каталоги одежды. Подлетаю и сходу вываливаю то, о чем думаю последние пятнадцать минут.

— Марта Сергеевна, я хочу покинуть проект, — говорю я и наблюдаю за тем, как прищуриваются от моих слов ее глаза.

Фотограф не спешит отвечать. Склоняет голову набок, разглядывает меня несколько долгих секунд. Потом решительно берет меня за руку и ведет за собой.

Я не сопротивляюсь и послушно переставляю ноги. Смелость внезапно оставляет, сдувается, словно воздушный шар. Дезориентация ослепляет.

Марта Сергеевна приводит меня в свой номер и толкает к стулу.

— Садись, — произносит тоном, не терпящим возражений.

Я покорно сажусь.

— Ну, что случилось? Рассказывай.

— Гордей Горский, он… он… здесь! — выпаливаю я. — Вы говорили… что его не будет.

Марта Сергеевна не спрашивает, отчего это так меня волнует. Многое она знает и понимает без слов.

— Это не я его пригласила. Его не было в списках, когда мы подписывали контракт.

Так это или нет, но это не изменяет моего решения.

— Я хочу разорвать контракт и уехать, — повторяю снова.

Несколько долгих секунд Марта Сергеевна ничего не говорит. Так долго, что я уже начинаю волноваться.

— Знаешь, Арина, что отличает профессионала от любителя? — спрашивает она, наконец, неспешно пройдясь по комнате и снова встав передо мной.

— Желание работать и возможность всегда учиться новому.

— Да. Но не это главное. Профессионала отличает то, что он выполняет свою работу всегда, в любой ситуации. Независимо от изменившихся вдруг обстоятельств или своих душевных волнений. Он личность, понимаешь? Сильная и целеустремленная.

Мир может рушиться, распадаться на части, пригибать к земле так, что кажется, невозможно вытерпеть и ты готов умереть. И что? А ничего. Плевать, что совсем недавно ты волком выл от безысходности, скрючившись в каком-нибудь углу и мечтая только о том, чтобы сдохнуть. На все плевать. В какой-то момент ты просто поднимаешься, выпрямляешься и, высоко подняв голову, как ни в чем не бывало шагаешь дальше.

Я молчу, не в силах произнести ни слова.

— Поднимаешься, Арина, и просто идешь к своей цели, не глядя по сторонам. Постоянно, раз за разом. Просто заставляешь себя подняться и идешь вперед. Ты понимаешь меня?

— Я понимаю, но…

Но Марта Сергеевна меня перебивает.

— Вне зависимости от обстоятельств. Уважительная причина только одна — летальный исход. А пока ты жива… Что хочешь делай в свободное время, хоть о стену головой бейся, если не желаешь воспользоваться моими советами по расслаблению, но в рабочее — будь любезна поднимайся, нацепляй на лицо улыбку и делай то, что должна.

Я молчу, а Марта Сергеевна продолжает.

— Возможно, как раз сейчас для тебя настало время определить, из чего на самом деле ты сделана, Арина. Уедешь — значит распишешься в своей беспомощности и дорога в мир моды будет закрыта для тебя раз и навсегда. Второго шанса не представится. Тебе придется признать, что ты безвольная тряпка. Сможешь ли ты с этим жить? Если да, то вперед, я не вправе тебя удерживать.

Я продолжаю сидеть и тупо смотреть в одну точку.

— Но если ты останешься… Останешься и будешь вести себя достойно, как профессионал, коим я тебя всегда считала… Если добьешься поставленных целей несмотря ни на что… ты станешь той, кто сможет уважать саму себя. А это, поверь, самое важное из того, что ты можешь сделать для себя.

Я слушаю, и чувствую, как на глаза непроизвольно навертываются слезы.

Как же она права, как права.

Есть многое, за что я не могу себя уважать и это чувство так гложет, так пожирает меня изнутри. И теперь я не могу позволить прошлому, погубить еще и то, что я с такой тщательностью и упорством выстраивала в настоящем.

— Ну, так что ты решила, Арин?

— Я остаюсь, — говорю я твердо и поднимаюсь со стула.

— Уверена?

— Да, уверена. Спасибо вам, Марта Сергеевна. Я остаюсь.

В холле я снова сталкиваюсь с оживленной стайкой девчонок и когда они спрашивают у меня, собираюсь ли я вместе с ними на вечеринку, я отвечаю, что да. Почему бы, собственно, и нет?

Вечеринка проходит с размахом. Наша компания заняла несколько столиков на берегу, предварительно сдвинув их в один большой длинный стол. Парни расслабляются, заказав алкоголь, девчонки, в основном, выбирают что-то с минимальным количеством градусов. Необходимость следить за фигурой налагает определенные обязательства, а всем известно, как выпивка разжигает аппетит.

Я ограничиваюсь сильно разбавленным водой ананасовым шейком и обещанием самой себе ни за что не смотреть в сторону Гордея.

Последнее, к сожалению, оказывается выше моих сил. Практически невыполнимым.

Хочу я того или нет, но взгляд мой то и дело перемещается туда, где он сидит, подмечая то, что ускользнуло от моего внимания во время непродолжительной встречи у бассейна.

Стрижка немного изменилась, волосы у висков сбриты сильнее. Плечи, как будто стали шире, а черты лица тверже, и оттого мужественней. А в остальном… такой же умопомрачительно притягательный, каким он был всегда.

Но что самое убивающее, мои чувства к нему, как бы я не задавливала их, никуда, абсолютно никуда не исчезли.

Я уже начала забывать, каково это, полностью терять себя рядом с ним, и вот теперь получаю все эти ощущения сразу и по полной.

У меня, как и раньше, при одном только взгляде на него колени слабеют и все внутри обрывается и замирает. Если он что-то говорит или отвечает кому-то, и до меня долетает его голос…

Чуть хрипловатый, расслабленный, уверенный и спокойный. Без единой слишком высокой или, наоборот, низкой ноты…

Все отзывается и вибрирует во мне, взрывается ярчайшими фейерверками радости.

А когда он смеется, или даже просто улыбается, мое сердце начинает особенно сильно кровоточить.

Потому что улыбка его обращена не на меня.

Потому что он смог забыть и перевернуть эту страницу своей жизни.

Как объяснила мне Марта Сергеевна, есть сильные личности, которые поднимаются несмотря ни на что, и снова идут по жизни с высоко поднятой головой, а есть все остальные.

Так вот, Гордей, он… Он смог подняться, перешагнуть и идти дальше.

Расслабленно сидит в компании, непринужденно общается и веселится вместе со своими друзьями.

Мне же, когда наши взгляды непроизвольно и на короткий миг встречаются, достаются только холодность, надменность и равнодушие.

И я не уверена, что смогу долго такое выдерживать.