Запретная. Не остановить (СИ) - Стужева Инна - Страница 35

Прекрасно отдавая себе отчет, что так хорошо, так охуенно кайфово мне сейчас только потому, что это она, моя бесячая скромница Бельчонок.

— Гордей, — стонет Арина, когда я медленно ввожу в нее на всю длину, растягивая, загоняя по самые яйца.

Замираю и даю немного привыкнуть.

Меня же в этот момент… От одного только факта обладания ею, всего коротит и пронизывает насквозь высокомощным электрическим разрядом.

— Не больно? — спрашиваю я, поглаживая ее ягодицы.

— Нет…

— Хорошо.

Толкаюсь, возбуждаясь сильнее от созерцания ее оттопыренной попки и раздвинутых передо мной ножек.

Собираю ее волосы в хвост и перекидываю его на одно из плеч, провожу ладонями по ее выгнутой обнаженной спине.

Понимаю, что нестерпимо хочу ее целовать.

Во всем этом сверхчувствительном коктейле, намешанном из боли, тоски и похоти, мне недостает ее лица, губ и глаз.

Ее выразительных бездонных глаз, направленных прямо на меня.

— Гордей, я бы хотела… если можно… лучше… к тебе лицом…

— Ни к чему.

А сам, блядь, тоже, пиздец, как этого хочу.

Придурок.

Выеби уже и успокойся. А потом проводи ее до номера, вернись и тупо завались спать, вторые сутки ты уже без сна из-за нее.

Но отчего-то успокоиться и просто тупо ебать я все никак не могу.

Тянусь за подушкой и, продолжая находиться в ней, подсовываю ту на манер валика под нижнюю часть ее живота. Так ей легче будет расслабиться окончательно.

Снова надавливаю на спину, заставляя облокотиться, практически плашмя распластаться на постели.

Наваливаюсь сверху и накрываю ее собой, частично удерживая вес на руках.

Трусь носом о ее позвонки, покрываю поцелуями лопатки. И продолжаю. То неторопливо, то слегка ускоряясь, вбиваюсь и двигаюсь в ней.

— Аринка, блядь… как же мне хорошо с тобой, как же я тебя…, - бормочу я в надежде, что она не разберет, не услышит, не поймет…

Утыкаюсь в волосы, вбираю в себя ее аромат и беру, снова ее беру, вдалбливаясь в нее и подчиняя.

Она стонет, уже не сдерживаясь, и тогда я проскальзываю рукой между нашими телами и надавливаю на горошину клитора.

Ее тело реагирует мгновенно и сжимается в долгих конвульсиях ее сладкого, пьянящего оргазма.

Я кончаю почти сразу за ней, вытащив в последний момент и слегка пачкая спермой ее попу и поясницу.

Снова ложусь на нее. Прячу лицо, зарываясь носом в ее волосы и рычу, вбираю, дышу.

Мы дышим вместе, и я позволяю себе насладиться ее близостью на несколько коротких, но таких до зарезу необходимых мне мгновений.

А потом включаю автомат, заточенный на выполнении привычных заученных движений.

Откатиться, сесть к ней спиной, натянуть на себя штаны.

Встать и отойти от кровати.

Взять с подоконника сигареты с зажигалкой, прикурить, затянуться и начать пялиться в окно.

— Гордей, — слышу тихое, долетающее до меня с постели.

— Иди в душ, потом я провожу тебя до номера, — говорю я, не оборачиваясь и медленно выпускаю дым в приоткрытое окно.

Снова затягиваюсь.

Привычка, которая появилась у меня после разрыва с Бельчонком, едва я только вышел из больницы.

Три недели вынужденного постельного режима действовали на меня угнетающе. Я задыхался в четырех стенах, медленно сходя с ума и не зная, чем себя занять. Сдохнуть было для меня в тот момент предпочтительней всего.

Бросать не пробовал, потому что пока не видел в этом необходимости.

— Гордей, я…, - вздрагиваю, потому что голос Бельчонка становится намного ближе.

Застываю без движения.

— Я… можно, я не стану возвращаться к себе, а переночую у тебя?

— Нет, нельзя, — выдаю резче, чем рассчитывал.

Однозначное, блядь, категорическое нет.

— Пожалуйста.

Вздрагиваю, потому что она подходит ближе. Прислоняется щекой к позвоночнику, а ее руки скользят и обвивают меня со спины.

Что за… хуйню она вытворяет?

— Я же сказал, нет, — бросаю зло, вкладывая в этот ответ все свои усилия.

На то, чтобы оттолкнуть физически, ресурсов уже не остается.

Слишком много дней и ночей в прошлом я провел в мечтах о чем-то подобном.

— Пожалуйста, — просит Арина, и от ее дыхания по позвоночнику пробегают табуны мурашек.

— Не хочешь в душ, окей. Одевайся и я тебя провожу, — произношу медленно, отчеканивая каждое слово и не рискуя, ни за что не собираясь к ней поворачиваться.

Арина ведет ладонями по плечам и вдруг начинает покрывать спину легкими невесомыми поцелуями.

Мышцы напрягаются, в груди начинает щемить.

— Я же сказал…

— Но я хочу…

— Нельзя…

— Почему?

— Потому что, блядь.

Видимо поднимается на цыпочки, потому что поцелуи переходят на заднюю сторону шеи.

Это пиздец, как приятно и волнительно. Нирвана. Космос просто, когда в ее исполнении.

— Гордей, пожалуйста. Мы… могли бы тогда еще… еще раз. Если тебе вдруг захочется.

Если вдруг захочется?

От ее несмелых и скромных поцелуев я завожусь больше, чем если бы любая другая девка отсасывала мне или дрочила.

До душа не дошел, а уже снова отсвечиваю перед ней стояком.

— Гордей…

— Стой, где стоишь, — предупреждаю я, потому что не железный и нервы далеко не стальные, закаленные в боях, канаты. Меня уносит и закручивает в ее нежных ласках до предела.

Она не слушается.

Подныривает под руку, протискивается между мной и подоконником, выпрямляется и обвивает меня руками.

— Мне бы хотелось хоть немного с тобой побыть, не прогоняй, — шепчет она, пытаясь заглянуть мне в глаза, а меня начинает штормить круче и интенсивнее.

Покрывает поцелуями мою грудь.

— Арин…, - выдыхаю предупреждающе, а сам между тем прикрываю глаза, и впитываю. Дышу и наслаждаюсь.

— Гордей, пожалуйста.

Гладит, целует, обнимает.

— Я тебя люблю. Люблю тебя, люблю…

Мотаю головой, чтобы сбросить морок, ловлю ее за запястья, отстраняю.

Подсаживаю на подоконник, хватаю за голову, чуть сдавливаю в ладонях и притискиваю крепко к себе. Чтобы не целовала больше и не говорила этого снова, не смела.

Как хочу, чтобы она это говорила.

Утыкаюсь носом в ее макушку, а свободной рукой тянусь за новой сигаретой.

Одной рукой прикурить не получается, а потому я просто верчу ее в пальцах, после чего отбрасываю в сторону и сгребаю ладонью зажигалку.

Внутренние часы тикают, отсчитывая мгновение за мгновением. А мы вот так, стоим, замерев и почти не дыша.

Я просто жажду, чтобы она осталась со мной на всю ночь. Я не хочу отпускать ее от себя. Корежит так, как не ломало все разы до этого.

Но…

— Тебе пора, — тихо произношу я. — Сейчас провожу.

И снова во мне включается внутренний робот-автомат.

Отпускаю и резко отстраняюсь от нее. Отхожу от окна и подцепляю с кровати футболку. Натягиваю ее на себя и двигаю, без лишних разговоров, к двери. Распахиваю и вываливаюсь в тонущий в темноте коридор.

Несколько секунд есть на то, чтобы перевести дух.

Прислоняюсь к стене и на минуту закрываю глаза.

Дышу, думая лишь о том, как бы мне не сорваться и не преградить ей выход из комнаты.

Арина вылетает из номера уже через секунду, и резво устремляется вперед, лишь мельком взглянув на меня.

Отталкиваюсь от стены и двигаю за ней, прокручивая в пальцах зажигалку, не спуская глаз с нее, держась при этом на некотором расстоянии.

В последнее время мы перемещаемся так довольно часто.

Провожаю до самого номера, и пока идем, Арина не оборачивается ни разу.

Когда дверь за ней захлопывается, я вновь подпираю стену, вздыхаю и начинаю медленно сползать по ней, устало потирая глаза.

Не думать.

Главное не думать теперь о том, что одно мое слово, и ночь могла бы закончиться совершенно по-другому.

Держаться.

Не сдаваться, как бы ни вывертывало сейчас всего и ни ломало.