По грехам нашим. Книга 4 (СИ) - Старый Денис - Страница 6

Попаданец из другого мира, где как раз эти латиняне и смогли покорить большую часть Руси, Ипатий пылал крайней ненавистью ко всем немцам. Были даже неадекватные поступки в отношении генуэзских стрелков, когда и мне приходилось встревать. Кроме реальных причин для ненависти к латинянам, Ипатий стал немного раздражительным и вспыльчивым в любом общении, не только в бою. Было, что кидался в драку без весомых причин. Но я списывал такое поведение либо от безделья, но друг больше моего мотался по свету, либо, что, скорее всего, от недостатка женского внимания. А девушки просто боялись Ипатия, о нем шла слава полного отморозка, который пьет кровь врагов, ну и дальше в этом стиле про злое колдовство, про поганых богов, которым воин приносит человеческие жертвоприношения. Когда по улице шел Ипатий, то девицы убегали и только девичьи носики виднелись из-за плетней и углов домов. Девки прятались, но любопытство брало верх. Да, захоти он… и сотни найдутся, но, после того, как Ипатий увидел Нелли, ни одну девку не попортил, даже в походе с чужеродными не позволял себе такого.

Ипатий же вступил с Ермолаем в противостояние за Нелли. Не отказался Ипатий от притязаний на сердце гордой и своенравной грузинской девушки. Вот только он явно проигрывал моему куму. При моем демонстративном нейтралитете, как жена Филиппа, так и моя любимая Божана стали всячески подыгрывать именно Ермолаю. Женушка даже уговорила Ермолая один в один по нашему с ней образцу, организовать романтический ужин, когда пел или проговаривал былины один голосистый паренек, а любимая была одарена цветами и красивым колечком. Оказалось, что грузинская красавица падка на знаки внимания и больше ей нравится ухаживания, чем прямолинейность Ипатия. Ну а в воинском искусстве, как и в мужестве, выделить преимущество одного из кандидатов на руку грузинской красавицы, было невозможным, оба наголову выше по этим показателям многих.

Действия же Ипатия были прямолинейны и мужланские. Тот пришел один раз в дом к семейству Торели, которым выделили усадьбу в уже построенном и даже заселенном четвертом поселении. Ну и типа «я солдат и не знаю слов любви», давайте мне Нелли, которая в это время, к слову, каталась на санях с Ермолаем, вот тогда и подвисли братья, не смея отказать Ипатию, который для них был ближе, но и, понимая, что тот сильно опоздал.

Закончилась это развлечение для всех, кроме Ермолая и Ипатия тем, что я, видя, как оба сильных мужчин смущены и потеряны, крайне с неохотой проводят учебные занятия в воинской школе, все время «летая в облаках», собрал всю честную компанию и серьезно, без права на возражения поговорил со всеми углами любовного треугольника. Итог – готовимся после Великого поста сыграть свадьбу Ермолая и Нелли. Ну а Ипатия пришлось нагрузить работой, пощипать немчуру, да сформировать совместные отряды балтов и русичей, пусть и с русским вооружением, все за мой счет – альтруизм на грани безрассудства в действии. Вот только эти отряды я предполагал использовать и на южных участках внешней политики Руси. Союзники нам балты, али как? Пусть поучаствуют в общих делах, латинян то мы без видимой их помощи разбили. Чего уж там, они были заодно с крестоносцами, ну по большей части. Пусть грешки ратным делом вымолят.

Ну а тевтонам, что сейчас спешно обосновываются в северных землях мазовецкого княжества, не позавидуешь. Ипатий с таким видом уезжал из поместья, что думается, при желании и в Берлин с Бременом, да Нюрбергом войдет, чего уж там Любек. Вот и пусть обкатывает тактику наскока и быстрого ухода – нам такие отряды будут очень нужны, при том, что кони в этих формированиях сплошь туркменской породы, быстрее иных, но не могущие нести долго тяжелого рыцаря.

Интересным было в этом ключе письмо императора Священной Римской империи Ярославу. Тот просил урезонить своих рыцарей, чтобы те не парализовали всю торговлю по дорогам северной Германии и вольных городов. А еще, он… поздравлял великого князя с победами над шведами и датчанами, утверждая, правда, что ему интересно было бы встретиться с Ярославом на поле битвы и провести с ним поединок по рыцарским правилам. Предлагал, как и иным христианским государям принять участие в шестом крестовом походе на Святую землю. Этот экстравагантный монарх утверждал, что ничего страшного в том, что схизматы примут участие в походе, нет, он, дескать, и сам отлучен от церкви, но в крестовый поход собирается.

Лебединая песня нашим торговым отношениям с булгарским купцом Атанасом так же состоялась. Я был уверен, что булгарин уже не появится на Руси, но оказался неправ. Он пришел, даже догадываюсь с какими целями – разведка перед… Перед чем, не мог сказать, да и что-то подсказывало, что приятель не сильно то и стремится услужить эмиру, даже больше, были намеки на некие силы, что при слабости Челбира, готовы дружить с Русью. В доверительной беседе, Атанас даже высказал недовольство политикой старого эмира. Тот приютил Джеллал-ад-Дина, и даже ходили слухи, что чуть ли не в приемники его готовит.

Атанас же привел два табуна отличных коней в четыре сотни, да двести годовалых жеребят. Пришлось заплатить ну очень много серебра за этот товар, да и за остальное, но я не жалею, так как обошлись мне кони только в тысячу гривен серебром, остальное отдал кожей и всеми, что имелись в наличие зеркалами. Прощались с купцом чуть ли не со слезами на глазах.

А, между тем, монголы крайне обозлены обстоятельством, что булгары приняли участие, пусть и малым количеством в битве с монголами на стороне мусульманского войска, да и приютили главного возмутителя спокойствия мусульман – сына последнего правителя Хорезма. И ладно бы и это, так в Биляре неизвестными было совершено нападение на монгольское посольство, которое прибыло «сообщить о смерти великого хана».

А как монголы относятся к своим шпионам?.. Нет, конечно, не шпионам, а послам – в понятии монголов все вокруг глупые и не видят, что степняки изучают вероятного противника – известно еще из истории с посольствами перед битвой на реке Калка. Однако, русичи явно впитали с кровью мысль, что монгольских послов трогать нельзя. Ну не чем иным, как уважением к монгольским послам, или элементарным предательством, я объяснить не могу какое-то заискивание перед послами в русских городах.

В Смоленск, Ригу, Чернигов, Киев, Владимир, Рязань, Перемышль, Новгород – во все крупные города прибыли вполне внушительные посольства от завоевателей уже трети мира и стремящиеся к большему. Как не понимать, что это уже война и монголы уже нанимаются диверсионной деятельностью на территориях вероятного противника. Вот как Ярослав объясняет наличие немалого посольства в Стародубе – городе, которым управляет младший брат великого князя Иван. Разве не понятно, что монголы обязательно попробуют дестабилизировать обстановку на Руси, рассорив братьев, или даже попытаться убить Ярослава, чтобы выиграть время и ослабить Владимир в неминуемом хаосе междоусобицы. Стоило задуматься и о том, что из смоленского посольства монголов выезжали резиденты и к князю Святославу и к литовскому конунгу Миндовгу. Вот все знают о том, что творят монголы, но ничего не делают. Об этом был разговор и с Атанасом, который на удивление много знал о творящемся на Руси, да и заезжал за новой партией зерна Нечай – ближник Ярослава, который не особо-то и скрывал свои опасения, вот только ничего не делалось. Или только я так думал, что игра идет «в одни ворота»? Очень хотелось верить, что Ярослав и его советник Нечай знают, что делают, ну не складывается в голове их близорукость.

Но от меня ничего не зависело, так видел ситуацию я, рефлексируя, словно спившийся интеллигент во время кухонных политических разговоров. Вот так и занимался большую часть осени, да зимой передачей технологий, получалось, я намерено лишал себя преимущества и потенциальных прибылей, проявляя альтруизм с приставкой «гипер», чтобы Русь крепла. Интересно права ли народная мудрость, что «ни одно хорошее дело не остается безнаказанным»? Ну, поживем - увидим, события, чувствую, скоро рванут в вскачь. Подспудно я даже на это надеялся. Оказывается, я наркоман – адреналиновый наркоман, не могущий сидеть дома без экстрима.