Москва и Московия - Калашников Сергей Александрович - Страница 2

Подросток поднял голову и ответил по-немецки. Ни я, ни Софи ничего не поняли, потому что ни «Гитлер капут», ни «хенде хох» сказано не было.

– Ихь шпрехе дойче нихт, – откликнулся я рефлекторно. – Можно на латыни общаться, или давай перейдём на русский.

– Изрядно горазда дщерь твоя, Агата Кристобальевна! – послышался голос из-за стола, где матушка потчевала вином представительного мужчину, одетого, на мой взгляд, в стиле польской шляхты, то есть в богато отделанный кафтан из драгоценной ткани. Говорил он на латыни, но имя произнёс по-русски.

– Приятно слышать, Борис Алексеевич! – с улыбкой ответила маменька, после чего познакомила меня и папу с гостем – князем Голицыным, воспитателем подрастающего будущего императора.

Пока шёл обмен любезностями, я судорожно вспоминал, кто этот человек. Вот не помню я о таком… конкретно. Хотя этих Голицыных всегда хватало – хоть сколько-то, но было на слуху в любой исторический период.

Теперешний фаворит царевны тоже Голицын – это у меня уже свежая информация из нынешних времён. Так тот, ещё один Голицын, который Василий Васильевич, чуть ли не правителем считается, потому что в разумность женщин современники моей реципиентки категорически не верят, а в то, что её ближайший сподвижник куда мудрее уже потому, что носит штаны, верят.

Пётр же, про которого, естественно, никто не забыл, поднялся с дивана и обратился к Софи:

– Ты настоящий корабль по морям водишь?

– Да, государь, – ответила на этот раз Софочка.

– Покажешь.

Это был не вопрос, а повеление. Сонька исполнила книксен, что в высоких сапогах и брюках выглядело чересчур прогрессивно.

Я принялся вспоминать всё, что помню о юношеских и подростковых годах будущего Петра Великого. Не так уж много. Потешные полки, ботик, пальба из пушки и штурм игрушечной крепости. Всё это без привязки к датам и без имён участников событий. Позднее, повзрослев, этот человек интересовался множеством профессий, напряжённо учился, энергично добиваясь исполнения задуманного. Даже окно в Европу прорубил, перелив церковные колокола в пушки. Значит, с металлом в стране было напряжённо. И это лет через пятнадцать, если отсчитывать от сегодняшнего времени.

Отсюда вопрос: чем занимаются Строгановы, которые настолько богаты, что могут позволить себе заказывать предметы роскоши прямиком из Голландии? Там ведь, кажется, даже оконное стекло было в грузе. Хотя я точно помню: Урал, на который эти Строгановы опирались, был для России источником и меди, и железа.

А пока мне остаётся только сетовать на то, что историю этого периода знаю слишком поверхностно. Так я в эти времена и не собирался попадать. Как и в другие, впрочем. И вообще попадать.

Пока я копался в воспоминаниях, будущий царь, который пока только заготовка монарха, наслаждался обществом не слишком скованных девочек. Его расспрашивали о ремёслах, которые он осваивал, делая при этом достаточно содержательные замечания и интересуясь деталями выполнения отдельных операций.

– Ах! – хлопнула ресничками малышка Кэти. – Строгать рубанком широкие доски – это очень тяжело. Железка всё время норовит «отпустить» стружку и проскользнуть вперёд. Мальчишки смеются надо мной, говорят, что нужно больше кушать. А я кушаю, но не толстею и не делаюсь сильной и тяжёлой. Но на шкафу уже семь раз подтягиваюсь. И отжимаюсь восемь. Но работать на токарном станке по дереву мне не позволяют.

– Ну да, держать резец нужно крепко, – поддержал нашу манюню Пётр и перевёл внимание на изучение Лизиных рисунков. – Так для чего эта палка?

– По ней скользит передняя кромка паруса, когда его поднимают, – пояснила Консуэлла. – А какими ещё ремёслами ты занимался?

Идёт обычная процедура знакомства школяров с новичком. Парнишку расспрашивают об интересах, о навыках – прицениваются к предстоящему сотрудничеству. Так уж сложилось в нашей школе за многие годы, потому что после грызения науки за партой с этим человеком, возможно, придётся один сортир чистить. Или держать оправку, по которой он ударит молотом.

Но в данный момент меня интересует не венценосный недоросль, а его спутник, который теперь общается с нашими родителями на вполне разборчивом английском. Оказывается, этот человек не только служит дядькой при подрастающем государе, а ещё и возглавляет Иноземский приказ. Тот факт, что он привёл Петра на Кукуй, наводит на мысль, что воевода архангельский известил о нас не только прямое начальство, царевну, но и родню – вдовствующую царицу. Остаётся понять: мы идём по разряду диковинок или кому-то что-то из-под нас нужно?

– Мы сегодня, когда папа с Софи ходили подавать челобитную, засекли прохождение Солнца через меридиан и отметили по деревянным часам истинное местное время, – сообщила Кэти. – А сейчас Луна показалась, причём стоит довольно высоко. Пойдёмте измерять долготу.

Подхватив под локотки нашего юного гостя, девочки повлекли его на двор.

– Профессор, – попросила от двери Лиза, – засеки, пожалуйста, время, когда снежок ударится в стекло.

– А почему нельзя взять часы с собой? – не понял Пётр. – В них же нет маятника. Они с хода не собьются.

Да, у мальчика живой ум, и энергии ему не занимать. Лёгок он на подъём, но серьёзной физико-математической подготовки не имеет. Упс! Я это вслух сказал? А то наш гость как-то странно посмотрел в мою сторону.

Князь Голицын продолжал разговаривать с родителями, перескакивая с темы на тему: о погоде, о последних новостях отовсюду. Ничего примечательного упомянуто не было. Вернувшийся со двора Пётр норовил отколупать что-то от секстанта – хотел узнать, что там у него внутри. Кэти чуть в драку не полезла, защищая свою любимую приблуду. Лиза взяла новый лист бумаги и быстро набросала эскиз, пояснениями к которому и занялась компания, демонстрируя отдельные возможности инструмента так, чтобы это обошлось без процедуры вскрытия. Мэри смиренно присутствовала, подавая вино и ничем себя не проявляя, – прикидывалась служанкой. А Софи пыталась вникнуть в смысл разговора взрослых, в чём не преуспела в связи с отсутствием такового. Хотя мысленно переводила для меня с латыни содержание отдельных фраз, которые то и дело вставлялись в беседу.

До меня постепенно дошло, что папа с мамой, рассказывая о чудесном крае, именуемом Ямайкой, создали ощущение непринуждённости и перевели тему на воспоминания о том, как в тёплых солнечных землях подрастала общительная девочка Агата, которую ласковые, но строгие родители учили не только играть и носиться с детворой, но и языкам, истории, музыке. Наш гость, с удовольствием вкусивший прекрасных вин и сделавшийся разговорчивым, поведал о младенческих и детских годах всё ещё юного царя, которого тоже учили понемногу чему-нибудь и как-нибудь, не углубляясь особенно в занудливые тонкости, дабы у мальца оставалось достаточно времени на проявление склонности к подвижности и любознательности.

Взрослые болтали о детях с обычным для них умилением. Помянули и царевну Софью, которая в учёбе была заметно прилежней и настойчивей – постигала многие премудрости у человека учёного и авторитетного, назначенного ей в учителя. Борис Алексеевич старше нынешней самодержицы считаными годами: её отрочество совпало с его юностью и началом придворной карьеры. Гость очень выпукло нарисовал образ заметно отличающейся от своих многочисленных вялых и болезненных братьев и сестёр живой и любознательной девочки, которая стремилась выучиться и помогать папеньке-царю Алексею Михайловичу в делах государственных. Ведь отец её, хоть и был прозван Тишайшим, и в военные походы армии водил небезуспешно, и преобразования внутри государства начинал.

Что уж там во благо было, что во вред, теперь и не поймёшь: помер государь, дел до конца не доведя. А правивший вслед за отцом брат Софьи Фёдор к проведению изменений в стране рьяности не проявил. Да и кому охота лаяться с боярами, которые и есть опора трона? Их и имеющееся положение вещей устраивает.

Папенька с маменькой проявляли всяческую заинтересованность, поскольку имели дело с важнейшим источником информации – человеком из верхних эшелонов власти, увлёкшимся отличными винами. Мы напряжённо усваивали информацию, мало отвлекаясь на общение младших сестёр и Рисовальщицы с будущим Петром Великим. И только когда среди подростков пошла речь о том, как Софи порвала задницу недобросовестному французскому покупателю, родители вспомнили, что детям пора спать. А то как-то они чересчур разошлись, перестав проявлять подобающую встрече на столь высоком уровне сдержанность.