Москва и Московия - Калашников Сергей Александрович - Страница 13

– Пацаны вообще склонны дерзить и не слушаться, – пояснил я. – Зато куда их не зовут, сами лезут. Что, князь Василий снова собирается на Крым?

– К ближайшему лету ему сил нужных не собрать, – вслух подумала Софья Алексеевна. – Стало быть, ещё через год снова двинет войско на юг.

– Вот про этот будущий поход мы и раскинем картишки, – плотоядно улыбнулась Софочка. – Лиз! Найдется у тебя карта Северного Причерноморья?

– Генуэзская. Я сама её срисовывала.

– Здрав будь, герр Питер! – обратилась Софи к одетому в военный мундир будущему императору. – Ждала я тебя нынешним летом, дабы исполнить волю твою, в Архангельске-городе. Увы, видно не было на то божьей воли: дела не отпустили тебя, государь, из Москвы.

Мы находимся в Преображенском дворце, где проживают вдовствующая царица Наталья и сын её. Есть и дочь годом младше. Царевна Софья послала нас протаптывать тропку доверия к сердцу венценосного юнца.

– Помню тебя, Софья Джонатановна. И обещания твоего не забыл.

Юноша старается выглядеть солидно и говорить весомо. Он сейчас в окружении ближников, из числа которых я надёжно помню только про Александра Меншикова, но узнать, кто из этих молодых людей он, не могу. Никто не похож на артиста Жарова.

Тем временем Пётр отправляет товарищей к полку (все они тоже в мундирах), а сам усаживает меня на застеленную ковром лавку – это типа аудиенция.

– Писала мне сестра Софья, просила принять свою фрейлину для разговора о погоде. Так что там у тебя насчёт снегопада? – И смотрит с ухмылкой.

– Царевна не всё может сообщать тебе открыто, но и таить от венчанного на царство государя истинного положения дел не должна. Вот отчёт о последних поступлениях средств в казну и предложение об их израсходовании. Если ты эти намётки одобришь, царевне будет спокойнее, и она с уверенностью сможет втолковывать Думе уже не полную отсебятину, а волю истинного царя.

– Царя? – вскинулся Пётр. – Да она меня мальчишкой считает. Куклой послушной, слова её повторяющей.

– Пока ты рос и помогал ей, повторяя её речи, она, как могла, оберегала тебя от чрезмерных забот. Теперь это беззаботное время миновало. Ты стал не мальчиком, но мужем. Настал и твой черёд приступать к делам великим. Шаг за шагом – от простого к сложному. Вот как только почувствуешь, что овладел искусством государственного управления, так она сразу и передаст тебе власть. Шаг за шагом, не обрушивая на тебя единым махом непомерный груз забот державных.

– Тогда почему Софья мою матушку не слушается?

– Софья – дочь царя. Отец, твой и её, видя слабость здоровья сынов своих Фёдора и Ивана, постарался хотя бы дочери, девице пытливой и любопытствующей, дать знания, нужные для того, чтобы та смогла начинания его продолжить. Она лишь послушна воле батюшки своего и твоего, свято выполняет волю родительскую. А твоя матушка, как и полагается любой заботливой матери, боится за судьбу чад своих – тебя и Натальюшки. Как орлица над своими орлятами хлопочет и от всех тревог старается уберечь. Материнский инстинкт – он у всех: и у нас, млекопитающих, и у птиц, и у реп… гадов ползучих или пресмыкающихся. Даже у рыб холоднокровных. А для матушки твоей, Натальи Кирилловны, Софья – падчерица. Слыхивал, наверно, сказку о Золушке?

– Нет. Расскажи.

Пришлось рассказывать.

– Ты когда в другой раз придёшь? – спросил Пётр на прощание.

– До лета не свидимся, – ответила Софи. – Да и летом встретимся, только если ты захочешь на корабле по морю пройти и приедешь в Архангельск. Проведывать тебя станет фрейлина Уокер. Ты её знаешь, это та самая Лиза, которая сердита на тебя.

– А если я прикажу, чтобы приезжала ты?

– Бабами бабы командуют, а ты, поскольку мужчина, парнями распоряжайся, – резко высказалась Софи. Признаться, царевич её несколько раздражал. Детскость его была не такая, как во взращённых нашими трудами английских школярах, а чересчур царственная. – Через седмицу или около того мне приказано исполнить волю госпожи моей в месте дальнем и хладном.

– Какую волю? Где? В Архангельске?

– Софья Алексеевна не поручала мне рассказывать тебе об этом. Не могу же я самовольничать! Но ты же царь! Можешь сам спросить её об этом письмом. Или лично. Да хоть бы приказать ей сюда явиться и доложить.

– Эй! Чернил и бумаги! – крикнул в пространство будущий император.

Вскоре затребованное было доставлено, и юноша собственноручно написал записку:

Софья! Повелеваю тибе явитца ко мне. Пётр.

– Дозволь, государь, я перебелю. А то бумага тебе попалась неровная, буквы показывает неправильно.

– Да, перепиши.

И через несколько минут:

– Почему так долго?! А ну, дай прочту!

Пётр схватил бумагу, не дав чернилам просохнуть.

Любезная сестрица моя Софьюшка! Мы столь давно не встречались, что я стал беспокоен: здорова ли ты? Не откажи, порадуй брата твоего встревоженного столь долгой неизвестностью, навести меня в селе Преображенском, а то я так занят изучением премудростей военных, что времени приехать к тебе не имею.

– Хм. – Пётр глянул на меня слегка ошалевшим взглядом. – Неладно выходит. А раньше ещё более неладно было. Коня! – крикнул он снова в пустое пространство.

– Бюджет посмотришь, когда вернёшься? – ехидно напомнила Софи.

– Ладно, – вдруг остановил свой порыв наш венценосный собеседник. – Показывай, чего там. И объясняй.

– Я, ваше величество, государственным делам не обучена, – с ехидством в мыслях отбрила Софи. – Это сестрице твоей батюшка ваш Алексей Михайлович, царство ему небесное, мог что-то растолковывать, а мои родители – простые дворяне.

Пётр смотрел на Софи злым взглядом и о чём-то напряжённо размышлял. Не привык он, видимо, к тому, чтобы ему перечили. К тому же девка перед ним. Пусть одетая в мужское платье и при шпаге, но с косичкой, перекинутой на грудь через плечо. Дерзкая и самоуверенная.

– Ладно, ступай, – справился с гневом будущий император.

– Фрейлины мои Софья и Лиза, – представила нас с Рисовальщицей царевна. – Не пристало самодержице российской не иметь при себе того, что при других дворах заведено.

А теперь, бояре, подумаем о делах Крымских. В этом году трудами Леонтия Романовича Неплюева были сожжены татарские крепостицы по Днепру и разгромлены орды, их защищавшие. В то время, когда главное наше войско оттягивало на себя основные силы неприятеля на подступах к Перекопу, турецкие войска, опасаясь нас, остались под Стамбулом и не пошли ни на Австрию, ни на Польшу. Таким образом, получение на вечные времена Смоленска и Киева мы перед союзниками отработали и вдобавок к этому приобрели Очаков. А нынче намерены строить линию укреплений по реке Самаре…

Я слушал выступление царевны, явно подготовленное канцлером Голицыным, и с удивлением понимал: не хочет Василий Васильевич брать этот полуостров. Засушливый по большей части, населённый чуждыми по духу и вере людьми, привыкшими жить с добычи. Уязвимый с воды, и это при полном отсутствии у России флота. Да такой «довесок» сейчас и с приплатой не надобен. Его нынче не завоёвывать нужно, а отсечь, как слепой отросток, отгородившись от татарских набегов. Однако долг перед союзниками по антитурецкой коалиции – Австрией и Польшей – вынуждает имитировать нападение, пугать турок и отвлекать их от экспансии на север.

Вообще-то, ввязываться в большую политику ни я, ни Софи не собираемся. Так что спасибо за политинформацию. А уже завтра при царевне останется лишь одна фрейлина. Потому что вторая теперь имеет официальное положение в обществе и располагает значительными полномочиями. Фрейлина Корн и «людишки ея» исполняют волю самодержицы, и «препятствий им не чинить».

Что же касается Лизы, то теперь её судьба в её руках. Девица она неглупая и невредная, да и образование какое-никакое успела получить. И мне кажется, сама о себе полагает, что она по-прежнему остаётся в нашей команде. Ведь ещё там, под Ипсвичем, не уходила из школы, то есть ей было комфортно в нашей несколько шебутной компании. Сейчас же она имеет задачу намекнуть Петру, что его потешные вооружены настоящими ружьями и вполне могут уже через годик, пока основное войско будет отвлекать внимание турок и татар, нависая над Перекопом, взять изгоном Азов – если нагрянут внезапно. Только маме об этом рассказывать не надо: не пустит.