Тонкие грани (СИ) - Кири Кирико - Страница 1

Спасибо Ольге Бобровской за обложку к книге.

Я никогда не считал себя особенным. Никогда. Может быть в меру умным и удачливым человеком с наклонностями к аналитическому уму, в чём-то талантливым, но отнюдь не особенным.

Особенный ли я теперь?

После всего, что узнал как о себе, так и о сёстрах, уверенно ответить на этот вопрос я не мог. Всё, что у меня было, оказалось лишь фальшью. В том, что я умел и к чему был предрасположен, не было ни грамма моих собственных усилий и упорства. Считай, всё преподнесли на тарелочке — просто возьми. Написанный и вживлённый код, которым надо было лишь воспользоваться.

С одной стороны, я был особенным. Но с другой… не был ли я обычной написанной программой, в которой нет ничего удивительного? Как мне относиться к самому себе? Как к оружию и обычной кукле или как к тому, кому выпал редкий шанс стать чем-то большим, чем обычным человеком? Как к человеку и личности с удивительными возможностями или как к бездушной машине с чужими заложенными мыслями?

Было ли во мне что-то от меня самого? Или это всё программа?

Такие простые вопросы, но я даже не мог на них ответить. Не потому, что не знал ответа, а из-за непонимания, что есть я и где заканчивается программа и начинается моя собственная душа с желаниями и целью. Может быть это было глупо, но мне хотелось быть самим собой и свободным, а не тем, кто следует инструкции. Хотелось быть личностью, а не живой куклой.

И эти непонятные мысли сводили меня с ума.

Когда человек сходит с ума? Когда он начинает закапываться в самого себя, тем самым руша структуру сознания, постепенно разваливая здравомыслие. Этим я и занимался, к сожалению, при этом не в силах остановиться. Я хочу быть свободным и сам творить свою судьбу, а не делать всё по заложенной инструкции. Мне это было очень важно. Все мои ошибки должны быть моим выбором, все мои неудачи — моими просчётами, все мои грехи — лишь частью меня самого.

Я хочу знать — настоящий ли я или нет.

Ад — это состояние души.

И я вновь в аду. В собственном аду вопросов. Глупо ведь? Что изменилось с того, что я клон, верно? Но для меня поменялось многое: как искренна была моя любовь к дорогим мне людям? Был ли мой выбор конкретно моим? Я поступаю как хочу или как должен?

Это сводит с ума…

Самокопание…

А если так подумать, то и к криминалу я никогда не стремился, шагнув на этот путь лишь по обстоятельствам. Из-за одной случайности. Было ли это запуском программы или моим выбором? Криминал, торговля наркотиками, убийства, насилие, попытки подмять под себя город — всё это пришло так просто, будто я был рождён для этого. Подобное настолько отличалось от меня толстого, кто даже мухи не обидел бы и больше предпочёл книжку таким событиям, что покажи мне меня прошлого и настоящего, и я уверенно бы сказал — это два разных человека. Следовательно… два ли мы разных человека? Стал тем, кого хотели видеть другие, или же это и есть я?

Эти мысли мне даже снились, так как во сне мой мозг не разрывало бесконечным потоком ненужной информации. Казалось бы, во сне я должен был найти укрытие от сводящих с ума обрывочных воспоминаний, а перепрыгнул из огня да в полымя.

Поэтому, признаться честно, когда в следующий раз я очнулся, то не на шутку обрадовался, пусть и меня тут же скрутило головной болью. Но она и мешала мне толком думать, поэтому всё к лучшему. Меня даже не смутило лицо Фиесты, которую я меньше всего ожидал увидеть перед собой, что склонилась надо мной и по какой-то своей причине разглядывала моё лицо.

Это было, кстати говоря, неожиданно: ты открываешь глаза и практически в упор встречаешься взглядом с женщиной, которая всем своим видом показывает, что ты её раздражаешь. Ко всему прочему, будто бы только и ожидая моего пробуждения, Фиеста поспешила порадовать меня своим очень важным мнением.

— От тебя одни проблемы. Сколько можно?

— Рад тебя видеть, — пробормотал я в ответ и поморщился.

Стоило прийти в себя, как головная боль мгновенно вернулась. А вместе с ней и поток ненужных и непонятных, чуждых мне мыслей. Хуже всего было то, что я их вроде как и вспоминал, но казалось, тут же забывал, стоило сконцентрироваться на следующей. Но всё лучше самокопания, однозначно. Оно меня разрушало, как бы я ни пытался этому противодействовать.

На мой ответ Фиеста лишь скривилась, явно ожидая другой реакции. Недовольно хмыкнула и произнесла:

— Он проснулся, Нинг.

— Я вижу, Барбара.

— И ты здесь, — с трудом повернул я голову к ведьме, которая сидела на стуле, который в прошлый раз занимала… женщина в белом, если я не ошибаюсь. И если это была не фантазия моего воспалённого мозга, так как я толком ничего о том разговоре вспомнить не могу. Сейчас обе были одеты в обычную одежду, никаких плащей и шляп. Встреть на улице, и никогда не догадаешься, кто перед тобой.

— Рада, что ты сам проснулся. Как дела?

— Если я отвечу, что нормально — поверишь? — негромко спросил я.

— Вряд ли. Ты просто не можешь быть сейчас в порядке.

— Спасибо, успокоила… Зачем ты здесь? — задал я другой вопрос.

— Решила помочь тебе встать на ноги, Томас, — она потрясла колбой, в которой плескалась какая-то зелёная жидкость. — После случившегося у тебя в голове произошёл сбой. Одна информация начала накладываться на другую, они стали перемешиваться, что в конечном итоге привело к тому, что мы имеем. Мигрени, потеря координации, спутанность сознания, не твои воспоминания, странные мысли и желания…

— И это последствия того звука? — поморщился я. Боль не проходила, как и не проходили странные мысли с левыми воспоминаниями. Всё это действительно сводило с ума, но по крайней мере сейчас мне было чуток легче, чем раньше.

— Верно. Был бы ты свежим и чистым, тогда бы всё было в порядке. У тебя бы на чистейший мозг записались все вложенные данные, что до этого хранились в одной из частей твоего мозга и которые ты просто не помнил. А сейчас, имея опыт и свои уже знания, они начинают конфликтовать друг с другом. Но это дело поправимое.

— И ты вдруг решила помочь, — подытожил я скептически. — Именно сейчас.

— Верно, — невозмутимо кивнула Нинг. Фиеста лишь недовольно смотрела на меня.

— И хочешь, чтоб я выпил ту ерунду зелёного цвета в колбе.

— Да.

— Я не буду это пить, — наотрез отказался я. По понятным причинам — откуда мне знать, что там? А в этом мире и, в особенности, городе, как показала практика, даже святая может врать, не моргнув глазом, чего уж говорить о самоназванной сестре. Сёстрах.

— Томас, мы не хотим тебе зла, — доверительно сообщила она мне. — Поэтому мы вольём в тебя это силой, если потребуется.

Это настолько противоречиво звучит, что становится страшно и жутко. Нинг явно не шутила, да и Фиеста с готовностью достала из-за спины воронку.

— Не создавай проблем нам и себе, — посоветовала моя бывшая компаньонка. — Хуже будет.

— Это так вы желаете мне добра? — хмыкнул я.

— Пойми правильно, мы не можем позволить тебе здесь мучиться и сходить с ума, — попыталась объяснить Нинг, но кое-что не вязалось.

— Тогда где вы были до этого? Когда мне действительно угрожала смертельная опасность? Когда требовалась помощь? Когда мне действительно надо было помогать? — скептически спросил я. — С чего вдруг сейчас в мамочку решила сыграть?

— Потому что сейчас ты в моём доме и под моей ответственностью, Томас. Я несу её за твоё здоровье и твою жизнь, так как взяла на себя обязательства. Что касается остального, то ковен придерживается правила невмешательства. Если клон сестра или брат живут своей жизнью: колются, пытаются закончить жизнь самоубийством, готовят переворот или живут счастливо с семьёй — мы не вмешиваемся, пока она или он сами не попросят помощи. Исключения — те, кто не может о себе позаботиться. Иными словами, дети, которых только что выпустили из криокамеры.