Алистер (СИ) - "Гори Вива" - Страница 42

— И что мне делать? — пробормотал Ефим.

Сказать бы ему, что я сам не имею представления, что же ему делать. Мы не в каком-то городе, мы не на свободе, да и Ефиму не двадцать, чтобы мгновенно дать ему ответ.

— Жить. И жить до последней секунды. Я защищу тебя, если что случится.

Мы будем бегать от опасных индивидов и искать укрытия. Раз конец Ефима придёт через сутки, то даже без моей защиты он смог бы выжить. Но каким тогда был бы этот день? А завтра? Я не стану мучить ребёнка.

— Я не слышал это даже от родителей, — покрасневшие глаза распухли, Ефим шмыгнул и проморгался, отворачиваясь, ибо стеснялся своей слабости. — Мальчикам нельзя плакать, извините, мистер, — и утирал лицо, дабы смыть с себя эти чёртовы слёзы.

— Кто это сказал? — я навострился.

— Что?.. Все говорят, что мальчики не плачут.

— Перестань слушать других. Особенно, если это «все». Они навязывают это мнение, делая из вас роботов. Слёзы смывают ком в душе. Чувствуй. Есть живые, которые ограничены в чувствах, так что плачь хоть вечность, я тебе ничего не скажу.

Ненавижу родителей, которые вторят сыновьям «мальчики не плачут», они ведь сразу отбирают у них жизнь. Со временем человек «высыхает», он будет чувствовать всё меньше и меньше, превращаясь в сухаря. Главное — чтобы парень не был тряпкой, что является причиной его плача. Плакать нужно от души, как и кричать, петь, прыгать с парашютом.

— Послушай, давай поставим цель на эти двадцать четыре часа? — я отвлёк его от грустных мыслей.

— Какую цель? — он явно заинтересовался моим предложением.

— Например, можем дойти до моря. Не этого, — я показал ему в ту сторону, где из трубы лилась неизвестного рода жидкость. — А до вот этого.

Я развернул его и указал рукой на чистое небо, где ниже спряталась ровная синяя полоска. И туристов там не видно (с моим-то зрением). Эти миры разительно отличны друг от друга, что становится страшно из-за несправедливости Тихого. Он способен показывать красивые свои стороны, способности, однако редко, поэтому я не перестану жаловаться.

И это ещё с тем, что я люблю Тихий. Может, это слепая любовь? Или тупая влюблённость без будущего?

— Да. Я хочу туда. Тут нет полиции, меня не ищут. На море, я согласен идти с тобой.

На этом острове моё умение «читать» фотографии бесполезно, но и с детьми часто меньше хлопот. Есть те, что не знают значение слова «смерть», а мне не так уж и нужно объяснять им его.

— Только идём аккуратней: много железяк торчком.

— Хорошо, — Ефим в окончательный раз вытер лицо тыльной стороной руки и протянул мне ладошку. Такая мягкая и нежная, я это ощущаю даже через ткань перчаток.

По моим подсчётам мы вполне успеем к вечеру добраться до пляжа.

Но стоило нам пройти пару метров, как я уловил доносящиеся неподалёку звуки. Шаги двух мужчин. Они шли прямо на нас. Наверняка плач Ефима вызвал в них интерес. А ли́ца-то у них и близко не располагающие. У них как будто украли принадлежащую им вещь, а вором, как ни странно, оказался я.

— Эй! Мужик! Он наш! — крикнул нам вслед один из них. — Отойди от ребёнка, живо! Я сказал, отойди! Не смекаешь?! Дрянь ты такая!

А я тут вообще причём? Он пробалаболил не вполне культурную этакую речь без остановки. Как я мог выполнить всё сразу? Но с «дрянью» он чуточку переборщил. Добрее надо быть, дяденька — и мир повернётся к тебе лицом, а не задом.

— Надеюсь на вашу доброту, господа, — я сделал шикарный реверанс на холме из мусора. А Ефиму сказал: — Беги и спрячься. Я отвлеку их.

Без лишних убеждений он выполнил мой приказ.

— Эй ты, отдай пацана! Не ты его из подворотни волок в мешке! Это я сделал, слышь! Но… — он внимательно присмотрелся ко мне. — Хм, пиздюк не убежит далеко, но ты будешь добычей подороже.

Работорговля? Нет, это место не слишком подходит для подобного бизнеса. Но кто будет отрицать, если это остров Индонезии, да ещё какой, с офигенной иерархией и населением. Думаю, правительству параллельно на жизнь простых, они сконцентрированы на приезжих. И кто заметит пропажу мальчика? Кто возьмётся за решение проблем с трущобами, если они не мешают отдыху богачей?

Я тогда отмёл предположение о существовании серьёзных группировок, но сейчас готов вернуть его на рассмотрение. Или же эти преступники занимаются другими делами, связанными с беззащитными людьми. Незаконные бои, насилие, изнасилование… Бррр.

Что они хотели сделать с Ефимом?.. Или же съесть.

А что они на меня так уставились? Мне как-то некомфортно, мужчины, потише-потише. Мне же запрещено использовать физическую силу, я их точно не убью, даже если бандиты ничто в Тихом. Глупое правило, ведь на следующий день они напьются и подумают, что уже успели устроить заварушку, откуда и появились раны.

— Разберёмся-ка пока с ним, а потом и пацана запугаем, да, Игла? — говорит тот, что справа.

— У-у, как интригующе, свои погоняла! А у тебя какая? Бритва? Ножницы? Стрела? А как тебе «Дорогой»? — я игриво и насмешливо зырканул на (величайшего!) разбойника и отвёл взгляд, мол, ты меня достал.

— Ща договоришься, — «Дорогой» схватил меня за воротник рубашки и поднял, что носки туфель теперь не казались жестяной банки из-под перца. — Закрой хлебало, типок.

— Ой, задыхаюсь! — я начал притворяться, что теряю воздух в лёгких, двигая ногами и хватаясь за шею, высвобождаясь от нахальных рук. Осознание этого рассмешило меня, но остальное подтолкнуло меня на окончание культурнейшей беседы и намёков на насилие. Не-не-не, я неприкосновенен.

— Пусть теряет сознание, в гараже проснётся, — сказал Игла, вовсе не спасая меня.

— Вы понимаете, молодые люди, — произнёс я, повисая на сильной руке с толстыми взбухшими венами. Эти двое от души отшатнулись, — мне сложновато будет излагать свои мысли, но иного вы мне не предоставили. Итак, мы с вами незнакомы, поэтому на «вы». Неужели вам так нравиться разбойничать? Вас бросили родители, я правильно веду? Вы начинали ещё с детства воровать, и вас взяли в банду. Просто не было выбора. Поднакорпели в этом деле, выросли в таких мускулистых громил. Не думали сбежать отсюда? Перспективы никакой!

— Захлопнись, блондинчик. Правильно Пушка говорит, договоришься. Мы же можем убить тебя на месте и боссу не везти. Потолкуй хорошенько.

— А вот ты более сговорчивый.

— Что за фокусы, птенчик? Разучим ведь.

Игла достал из пояса пушку и грубо потянул меня за волосы, приставляя дуло ко лбу. Я немного почувствовал боль, но не капитально. Я впервые взял на заметку, что нахожусь не в выигрышной роли.

— Пушка за поясом, Пушка у меня на лбу. Пушка — красавец моря, Пушка надоела карману. — Пропел я, смотря на Иглу, что истинно распалило его, да ещё моя мимика покорила Иглу. А с Пушкой случился эмоциональный сбой, и он переставил руку на мою шею.

Я как бы теряю сознание и падаю.

— Всё, прикончили засранца.

— Жаль, денег лишились.

— Наверстаем. Пацан недалеко сиганул.

Игла с Пушкой хотели перешагнуть через меня, упавшего навзничь, беспомощного Проводника, но я внезапно встаю:

— Привет с загробного мира!

И включил способность.

— Кто ты, чувак? Чё, нарываешься? Чё так близко? — очевидно же, что это Пушка за поясом, Пушка у меня на лбу…

Я стёр им память и собираюсь воспользоваться своей способностью не одиножды.

— Игла, пристрели его.

— А разве не странно, что пушка не у Пушки?

— Откуда он…

И снова стёр. Опять. Опять. Опять. Опять.

— Игла, я с ума схожу.

— А?

Опять.

— У меня голова болит.

— Ну что ты за дебил…

Опять.

Я делал это до тех пор, пока достаточно не отдалился от воров. Они хватались за головы и жаловались на своё самочувствие. А теперь надо бы найти Ефима, мало ли, мы ещё на кого-то наткнёмся. Мало шансов на то, что кто-то, кроме Иглы и Пушки, были заняты продажей Ефима, так что я могу немного успокоиться. Но сначала стоит найти мальца.