Алый флаг Аквилонии. Железные люди - Михайловский Александр Борисович - Страница 33

Тем временем, завидев подошедшие к берегу корабли, уцелевшие члены клана Детей Тюленя заволновались, и раз уж путь в море оказался отрезан, явно собрались бежать вглубь суши, очевидно, предположив, что это вернулись их мучители.

- Значит так, синьор Дамиано, - скомандовал Сергей-младший, - спускайте малую шлюпку. На берег пойдут я сам, Бьёрг, Чилла, Паис, Ауса, Нилаэ, а более никого. Не стоит так сразу пугать местных большой толпой чужих мужчин.

- Сергей Васильевич, а это не слишком опасно? - спросил контр-адмирал Толбузин. - После пиратского набега местные люди могут быть изрядно разозлены.

- Не думаю, что при ближайшем рассмотрении нас примут за берберов, - хмыкнул младший прогрессор. -Совсем не та ситуация. Да и вообще, каждый тут у нас ответственен за свое. Вы, Никифор Васильевич, за корабельную часть, товарищ Гаврилов - за морскую пехоту, а на мне - вся политическая линия, будь она неладна. Не можем мы просто так пройти мимо при виде чужой беды. К тому же сейчас нам следует либо отпустить Нилаэ и ее подруг в родной клан, а иначе мы получаемся не освободители, а пленители, либо весь их клан, то есть его остатки, целиком переманить к нам в Аквилонию. В первом случае, если клан и в самом деле лишился всех мужчин, через некоторое время в нем начнется голод, и все те люди, которых мы видим сейчас на берегу, умрут страшной смертью. А мне такого груза на совесть не надо, поэтому я и еду лично вести эти переговоры и никого не посылаю вместо себя. Иначе прогрессору, даже младшему, было бы невместно. Это моя, и только моя работа.

- Вы, ваше превосходительство, говорите как человек благородного происхождения! - воскликнул корабельный секретарь Бородин.

- Благородство, господин Бородин, должно быть не в происхождении, а в душе - ответил Сергей-младший. -Некоторые благородные по рождению незаметно для себя способны опуститься так низко, что дадут сто очков вперед любому уличному босяку, и, наоборот, сын плотника, или там бедного сапожника, может вознестись на высоту, недосягаемую для простых смертных. Впрочем, в первом случае о присутствующих речь не идет - тут у нас шлака нет, одна звенящая сталь.

-Да вы пиит, Сергей Васильевич, - сказал контр-адмирал Толбузин. - Эвон как загнули - мол, шлака тут нет, а только сталь...

- Не мое это, Никифор Васильевич, - ответил тот, - вычитал где-то. Нуда ладно... Ял на воде, а значит, нам пора.

На первую банку Сергей-младший сел сам, на вторую усадил Чиллу, на третью - Аусу; Бьёрг вместе с Нилаэ прошли на нос, а Паис села на руль. Гребло семейство младшего прогрессора вполне уверенно, без лишних брызг и сбоев в ритме, и Никифор Толбузин подумал, что, кажется, понял секрет местных больших семей, избегающих лютой бабьей вражды, какая обычно случается в магометанских гаремах. Так грести могут только добрые подруги, не делящие мужчину между собой, одинаково любящие и одинаково любимые. Гребок за гребком, вместе, до самого конца жизни - и неважно, когда он наступит: в глубокой старости или внезапно, в самом расцвете лет.

Нилаэ сначала беспокойно вертелась на банке, потом, встав на колени, оборотилась в сторону берега и принялась махать рукой и что-то кричать своим соплеменницам, которые при виде приближающейся лодки стремительно отхлынули от уреза воды к прибрежным кустам, приготовившись дать деру. Благодаря ее действиям безоглядного бегства не случилось, и Дочери Тюленя, сбившись в кучу, с напряженным вниманием наблюдали за чужаками.

Вот ял ткнулся в берег; Бьёрг ловко спрыгнула на песок и помогла выйти Нилаэ, а следом лодку покинули Сергей-младший и остальные его жены. Убедившись, что мужчина среди пришельцев только один, и своим внешним видом совсем не похож на тех людей, что напали на их стоянку, Дочери Тюленя передумали убегать. Вместо того, крепко сжимая дубинки в натруженных веслами руках, они стали надвигаться на прибывших.

- Остановитесь, сестры! - воскликнула Нилаэ. - Эти люди не причиняли вам зла. Они пришли сюда говорить, чтобы предложить вам жизнь, а не смерть.

- Замолчи! - крикнула самая старшая из Дочерей Тюленя по имени Веридэ, чьи вытянувшиеся груди повисли, будто уши спаниеля; за спиной ее был закреплен рюкзачок-слинг с младенцем. - Ты умерла, и сейчас с нами, весь в белом, разговаривает твой бессмертный Дух! А всем известно, что духи мертвых опасны для живых.

- Я не дух, - ответила Нилаэ, делая два шага вперед, - а такая же живая, как и вы все. Ударь меня - и ты увидишь, что у меня тоже идет кровь, как и всех вас.

При полной индифферентности других женщин к происходящему Веридэ замахнулась на девушку своей дубинкой... и тут Сергей-младший, перейдя от созерцательности к стремительным действиям, выхватил кольт и произвел выстрел, ибо Нилаэ в тот момент находилась под его защитой. Пуля попала в верхнюю четверть дубинки, расщепила ее и вырвала рукоять из кулака ошеломленной женщины, больно ушибив пальцы.

- Еще раз - и между глаз! - прокомментировал младший прогрессор это событие. - Эта женщина теперь одна из нас, и тот, кто ее обидит, не успеет даже извиниться.

Бьерг дословно перевела его слова остолбеневшим полуафриканкам, и дубинки сами собой повыпадали из их рук. Женщины приготовились снова обратиться в безоглядное бегство.

- Стойте, сестры! - снова закричала Нилаэ. - Куда вы побежите, несчастные? От голода, который придет за вами самое большое через руку дней, бегать бесполезно!

- Голод придет только через руку дней, - ответила еще одна старшая полуфриканка по имени Иралэ, - а чужих людей белого цвета, мечущих громы, ты, Нилаэ, привела к нам прямо сейчас!

- Эти чужие, - торжественно провозгласила Нилаэ, - зовут вас стать частью их большого и могучего клана Аквилония, где много хорошей еды, много сильных и добрых мужчин, есть большие-большие лодки, в которых хорошо плавать по морю, и никто никого не обижает!

- Эти чужие - белые, а мы, Дети Тюленя - темные, - возразила Иралэ. - Никогда белый не поймет темного, и наоборот. Мы меняем у них шкуры нашего тотемного прародителя на кремневые желваки, но не берем в свой клан их девушек, а они не берут к себе наших. Что толку от большого количества мужчин, если никто из них не захочет сделать нас своими женщинами? Чем терпеть такое большое унижение, лучше и в самом деле умереть от голода.

- Эти белые чужие берут к себе в семьи темных женщин, - сказала Нилаэ. - Я знаю, что у их молодого вождя, который стоит за моей спиной, рука и три пальца светлых женщин и две темных, и все они между собой как сестры. У клана Аквилония хорошая добыча, много-много еды, и они никогда и никого прогоняют от себя, потому что лишним людям нечего есть. Один клан Детей Тюленя, потерявший всех своих мужчин, присоединился к клану Аквилония уже три лета назад, и сейчас никто из тех женщин не жалеет о том, что так получилось.

Ответом ей было ошеломленное молчание. У полуафриканок не укладывалось в голове, сколько же тюленей на одной охоте должен добывать мужчина, чтобы кормить ТАКУЮ большую семью.

- Если у этих чужих столько женщин, то зачем им еще и мы? - спросила Веридэ, совсем позабыв, что совсем недавно она называла Нилаэ духом мертвой женщины.

- Не у всех мужчин клана Аквилонии есть много женщин, - возразила Нилаэ. - Некоторые сильные охотники присоединились к этому клану совсем недавно, и у них еще нет никого. А еще клану Аквилония нужны женщины, которые жили бы морем, родились на его груди, знают его нрав и злые повадки. Я была на той большой-большой лодке, которая называется фрегат, залезала на растущее из нее дерево, видела море с такой высоты, что люди внизу кажутся букашками, и слышала, как от восторга поет в вышине ветер! Я стояла на спине этого фрегата и чувствовала ногами, как она дрожит, будто у живого существа, когда его нос разрезает волны. Но самое главное - я встретила людей, которые говорят «сестра» друг другу и мне тоже, несмотря на цвет моей кожи. Тот, кто видел и чувствовал такое, уже никогда не захочет вернуться к прежней жизни. Вы как хотите, а я остаюсь в клане Аквилония навсегда. И другие женщины, кого злые чужие увели отсюда вместе со мной, думают и чувствуют то же самое...