Купола (СИ) - Горшков Тимофей - Страница 19

Андрей молчал. Увиденное до сих пор крутилось перед глазами. От тыльной стороны ладони и практически до самого плеча вся кожа его левой руки была покрыта сплошным химическим ожогом. Он с завистью посмотрел на гладкие руки старейшины. Теперь он всю жизнь будет вынужден носить одежду с длинным рукавом, чтобы не пугать окружающих.

Мысль возникла так резко что он чуть не подпрыгнул, как бы болезненно это ни было. Андрей понял, что должен спросить о самом главном. С трудом сглотнув, он вновь заставил себя заговорить:

— Мина?

— Жива. Стабильна. Но такой удар не прошел без последствий. Она в коме. И пока что нет никаких признаков повышения мозговой активности. Никто не знает, очнется она или нет.

— Нет… — Андрей застонал от бессилия. Это была его вина.

— Хватит!

— А?

— Прекрати себя жалеть. Ты не сделаешь этим лучше ни себе, ни ей. Другие могут тебя винить, то ты не имеешь на это права.

— На что же я имею право?

— Жить дальше. И сделать выводы. Не допускать чтобы кто-то еще пострадал по твоей вине.

Андрей попытался повернуться на другой бок, подальше от старейшины и его нравоучений. Но остаться наедине с самим собой не получилось: с другой стороны, к кровати было приставлено кресло. В нем спала Сэм.

— Она не отходила от тебя с момента как тебя привезли.

— Давно это было?

— Около недели назад.

Андрей и не предполагал, что прошло так много времени. И все это время она была рядом, разговаривала с ним. Эмоции нахлынули на него еще сильнее, чем недавно это делала боль. Но голос старейшины вернул его к реальности:

— Ты любишь ее?

— Я… Что?

— Я же вижу, как ты смотришь. Скажи ей о том, что чувствуешь. Поверь мне, как человеку, который через многое прошел. Рассказывай о своих чувствах людям, которые для тебя важны, не давай им забыть… пока они еще рядом.

— А если это не взаимно? Как решиться сделать первый шаг? Вдруг она перестанет со мной общаться?

— Неужели это будет хуже, чем недосказанность? Да и поверь мне, не сидела бы она все это время с тобой, не будь эти чувства взаимны.

Старейшина повернулся, чтобы уйти, но Андрей остановил его последним вопросом, вертевшимся на языке:

— Что с ситуацией в куполе?

— Активность приостановилась, вероятно, тот кого вы устранили был единственным химиком, способным на синтез взрывчатки. Но мы не нашли его сообщников, вряд ли он делал это один.

— Мы успели немного поговорить перед боем.

— Да? И что же он сказал?

— Что собирается нас освободить. И что вскоре мы снова поднимемся на поверхность — Андрей замер увидев, как побледнел старейшина — что с вами? Вы знаете о чем он?

— У нас мало времени. Набирайся сил, ты скоро мне понадобишься.

С этими словами старейшина повернулся и вышел, как всегда, оставив Андрея с еще большим количеством вопросов чем до разговора.

Он вновь повернулся к Сэм, но она спала сном праведников. Он снова решил поднять руку и на этот раз получилось. Что ж, красавчиком его больше не назовут, но… Мина живет с худшим. Бросив руку обратно на постель — разглядывать ожоги всегда было неприятным занятием для него — он решил последовать совету и набираться сил. Сон поглотил его прежде, чем он успел задуматься, как ему лучше заснуть.

На этот раз дрема была пустой, без мыслей и сновидений — как раз то, что ему было нужно для исцеления. Он проснулся от щекотки — длинные волосы Саманты коснулись его щеки, когда она наклонилась над ним.

— Прости, я не хотела тебя разбудить — сказала она.

— Ничего, я и так заспался. Старейшина сказал, ты сидела со мной все это время.

— Он заходил? Не понимаю, как ему удается все время обходить меня стороной… Как ты себя чувствуешь?

— Как идиот, который подставил команду под удар и сжег руку в кислоте. Ты была права насчет братства. Они действительно готовы пойти на что угодно. А я… я не могу. Я не способен метнуть в человека нож. Просто… просто не могу.

— Тише, успокойся.

— Нет, дослушай. Ты была права. А я не хотел этого признавать, и потому сбежал, даже не предупредив тебя. Но я больше не пойду на это. Я скажу старейшине что больше не буду участвовать в его вылазках. Больше никто не пострадает из-за меня.

— Ты же сам знаешь, что все не так просто… Люди могут страдать не только из-за наших действий, но и от нашего бездействия. Я ценю что ты пытаешься признать свои ошибки, но прошу, не давай обещаний, которые ты не сможешь сдержать.

Она стала обходить его кровать, и он испугался, что она собирается выйти из комнаты, но вместо этого она подошла к его обожженной руке и мягко приподняла ее. Чувствительность все еще была снижена: он почти не ощущал прикосновения.

— Выглядит не так уж плохо.

— Ну хватит. Просишь меня не давать обещаний которые не смогу сдержать, а сама нагло врешь чтобы меня подбодрить.

Она отпустила его руку и засмеялась. Их взгляды встретились и внезапно его горло пересохло.

— Сэм, я хочу сказать…

— Да?

— Я не знаю, как это сформулировать, но…

— О чем ты?

Он бросил попытки сформулировать свою мысль и ухватил ее за руку. Она интуитивно подалась навстречу, все еще не понимая, что происходит. Андрей и сам не отдавал себе отчета в том, что решился. Он просто медленно тянул ее на себя, а затем приподнялся с кровати ей навстречу. На лице Сэм промелькнуло удивление, затем сомнение, и ее рука напряглась. Но когда он решил, что сейчас она вырвется и уйдет, она резко подалась ему навстречу, и их губы соединились в поцелуе.

Словно во сне, он потерял счет времени. Секунды, минуты — все это потеряло смысл, во всем мире существовали только он, она и их поцелуй.

Но все рано или поздно заканчивается. Он откинулся на кровать и открыл рот, чтобы наконец-то закончить то, что собирался сказать, но она прервала его:

— Молчи. Я хочу, чтобы ты сказал мне это, стоя на своих двоих.

— Но…

— Никаких «но»! А то будешь потом говорить, что я ответила тебе взаимностью только из жалости. Приходи в себя. Я проведаю тебя чуть позже, и принесу поесть.

Она вышла из комнаты сердце стучало у Андрея в горле. Любит ли она его? Он решил, что вряд ли мог бы получить от нее что-либо более похожее на да и пора перестать об этом переживать. Тем не менее он еще несколько минут продолжал снова и снова прокручивать в голове все произошедшее, а затем ощутил слабость и вновь провалился в сон.

Артур с Андреем не разговаривал. По правде говоря, он и вовсе притворялся, что его не замечает. Остальные же при виде Андрея замолкали, словно не знали, стоит ли им вести себя с ним как-то по-особенному. Все это быстро стало его раздражать, поэтому вместо тренировок он стал проводить почти все своё время в каморке Сэм.

Она мучила его еще несколько дней после поцелуя, а затем они признались друг другу в любви. После этого они не могли оторваться друг от друга. Разум говорил, что ему стоит меньше времени проводить с ней, чтобы не пресытиться, но сдерживать эмоции он не мог.

Спустя 11 дней после его пробуждения к Мине стали пускать посетителей. Её состояние было без изменений. Можно было подумать, что она спит, не будь она подключена к капельнице и к приборам, измерявшим показания пульса.

Сэм не пошла с ним, сказала, что он должен сделать это сам. Она была права, он хотел побыть с Миной наедине. Сказать ей, насколько он сожалеет о произошедшем. Сказать, что он верит, что она вернется. Сказать, что сделал бы все, чтобы вернуться назад во времени и исправить это. Но для него время бежало только вперёд. А все слова моментально испарились из головы, стоило ему сесть у изголовья её кровати.

Несколько минут он молча рассматривал шрамы на её лице. А затем произнес: "Ты птица Феникс, помнишь? Чтобы ни происходило, ты всегда восстаешь из пепла. Только… не тяни с этим, ладно?"

Он поднял взгляд и увидел Артура, застывшего в дверном проеме.