Право на эшафот - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 24

Помечтать, кем может оказаться фамильяр, не удалось. Ко мне сунулась экономка и радостно затараторила:

– Слава Двуединому, нашла вас, ваша светлость. Нельзя же заставлять его величество ждать, а я вас уже обыскалась.

– Если я правильно поняла, Алисия, к нам с визитом прибыл его величество Теодоро Блистательный?

– И не один. С ним еще такой важный толстый дон. Но он не представился. Просто прошел вместе с его величеством и уселся в гостиной.

Экономка выказала сдержанное неодобрение такому поведению. Действительно, мог бы хотя бы визитку вручить прислуге. Но в памяти о визитках ничего не нашлось. Не в ходу они тут были, похоже.

Я захлопнула фолиант и поставила его на место, после чего быстро, но величаво отправилась встречать гостей.

В гостиной действительно оказался важный толстый дон. Его излишняя полнота меня удивила, потому что он принадлежал к Сиятельным, а все из них, кого я встречала до сих пор, имели почти идеальную внешность. Впрочем, надо признать, этому дону полнота шла, он привлекал этакой уютной красотой элитного плюшевого медведя, которого хотелось непременно потискать. Точнее, хотелось бы лет двадцать тому назад, сейчас он казался слишком солидным для таких вольностей. Но располагал к себе однозначно. И это настораживало. Вряд ли Теодоро притащил ко мне добренького, всех любящего дядюшку.

– Добрый день, ваше величество, – приветствовала я только одного из гостей.

Второй не был мне представлен, да и по правилам этикета здороваться первым должен был он.

Дон привстал с уютного кресла, изображая поклон, Теодоро же небрежно бросил:

– Я привел вам специалиста, Эстефания. Все, как вы просили: лучшего из лучших и не связанного ни с Бласкесом, ни с вашей тетей.

– Густаво Луис Кристиан Наваретте, граф Фуэнский, – представился тот.

– Очень приятно познакомиться, – почти не покривила душой. – А вы можете как-нибудь доказать, ваше величество, что этот дон не связан с упомянутыми персонами?

– Садитесь же, Эстефания, – бросил Теодоро. – А то дон Густаво останется стоять, а ему тяжело.

Я торопливо села на ближайший стул и строго заметила:

– Вы не ответили на мой вопрос, ваше величество.

– Вы мне не доверяете?

Он легко вошел в роль жестоко обиженного моими словами, но так же легко из нее и выйдет при необходимости. И если я не доверяла дону Густаво, потому что его не знала, то Теодоро – потому что уже успела узнать. Хотя при взгляде на него в голове сама собой продолжала звучать песенка: «Потому что нельзя быть красивым таким». Не просто нельзя, а неприлично. Даже королю.

– У меня нет для этого оснований. Вы часто действуете мне во вред.

– Например? – он усмехнулся. – Разумеется, если не считать того досадного недоразумения с казнью.

Дон Густаво хохотнул, но в разговор не вмешался. Он производил впечатление весьма жизнелюбивого человека, и я бы непременно предложила ему угощение, приди он один, а не в компании короля, который принципиально ничего у нас не ест.

– Например, вы прекрасно знали, где я нахожусь, когда убежала из гостиницы.

Страшно представить, какие еще тайны стали им доступны с моим жемчугом, забранным у Диего.

– И?.. – Король лениво приподнял бровь.

– И не сняли меня с дилижанса.

– Нам было интересно, куда вы направляетесь.

Он протянул «нам» так, что казалось непонятным, имеет ли он в виду только себя, его величество Теодоро Блистательного, или еще и с Бласкесом.

– Этот интерес можно было удовлетворить на стадии дилижанса, в который я села. Знаете, какую ужасную ночь провела? Вы пробовали спать сидя?

– Как только я не пробовал спать, – хохотнул он.

Тут я вспомнила про Людовика за номером Четырнадцать, короля-солнце, кровать которого даже не предполагала иной позы, и спросила:

– Или вы так и спите постоянно, сидя?

– Я? – он непритворно удивился. – Зачем мне так спать?

– Вы король, – пожала плечами, – должны чем-то отличаться от простых смертных.

– Идиотизмом? – уточнил он.

Хотела сказать, что прозвище Блистательный на интеллект не намекает, но вовремя вспомнила, что меня один раз уже почти казнили, поэтому смягчила ответ:

– Экстравагантными привычками, недоступными другим, ваше величество.

– Чувствуете, дон Густаво, какая любознательность? – обратился к своему спутнику Теодоро.

– Тяга к нестандартным исследованиям налицо, – согласился тот.

Но король уже повернулся ко мне и вкрадчиво спросил:

– Эстефания, хотите лично узнать, как спит король?

Возможно, он посчитал свое предложение заманчивым, но для меня оно таковым не было.

– Мой исследовательский интерес настолько далеко не простирается. Мне было достаточно вашего удивления вопросу, чтобы понять, что вы спите, как все остальные.

– А вдруг я удивился тому, что вы узнали тайну, доверенную только близким мне людям?

Голос был мягко заигрывающим, но меня на экскурсию в королевскую спальню никакими пряниками не заманишь. Я приняла самый чопорный вид, на какой оказалась способна, и заявила:

– Ваше величество, при всем уважении, мы отвлеклись от того, ради чего вы тратите свое драгоценное время на столь незначительную персону, как я.

– Дон Густаво? – вопросил король.

– Да, донья не сама ставила. Блок был поставлен очень близким родственником, я бы предположил сестру-близнеца. Знаете, вариант, когда тела отличаются только личностью внутри.

Он руками изобразил перед собой что-то странное, но Теодоро его понял и даже кивнул в подтверждение.

– Сестры-близнеца у меня нет, или я о ней не помню, – поторопилась ответить.

– Нет никакой сестры, – нетерпеливо бросил король, – иначе бы об этом все знали. У вас из родственников по линии Эрилейских только тетя, которая родственников супруги вашего батюшки на дух не переносит и к дому не подпускает. Да и не сильны они в магии. Загадка…

Он увлеченно засиял глазами, а я подумала, что сложить слова консультанта в правильный ответ не так уж и сложно, если подумать хорошенько. Поежилась от возможных последствий и с надеждой спросила:

– Но снять-то вы сможете, дон Густаво?

– Увы, ваша светлость, это не так просто.

– Дон Густаво, донья спросила, сможете ли вы снять, а не насколько это сложно, – нетерпеливо влез король, почему-то уверенный, что как только я получу доступ к своим тайнам, непременно с ним поделюсь и перестану быть загадкой.

– Сейчас нет, – ответил дон Густаво. – Разве что подцепить край блока?

– И что мне это даст?

– Если блок один, то воспоминания постепенно будут просачиваться, встраиваясь в пустые лакуны вашей памяти, – почти поэтично сказал он.

– Что значит «если блок один»? – недовольно уточнил Теодоро, опередив меня буквально на долю мгновения.

– Есть основания подозревать, что блоков несколько. Видите ли, ваше величество, человеческие мозги – очень сложная структура, лезть глубоко я опасаюсь, но…

И дальше он заговорил на языке, совершенно невразумительном для меня, но понятном для Теодоро, потому что король умудрился даже пару вопросов задать, ответом на них были опять же непостижимые тирады, а не снисходительная усмешка, какая бывает, когда спрашивают откровенную глупость.

Я откашлялась. Показалось, что обо мне совсем забыли, а ведь я куда интереснее, чем блок на моей памяти. Он рано или поздно уберется, а я останусь, что и должны были вспомнить спорящие мужчины. Они и вспомнили – посмотрели так, словно я была лишней в собственной гостиной. Пришлось сладко улыбнуться и жалобно пролепетать:

– Дон Густаво, так вы попробуете подцепить мой блок?

Ответить он не успел – в гостиную почти бегом влетела тетя, притормозила, присела в реверансе.

– Садитесь, донья, – скомандовал Теодоро. – Мы как раз решаем, что делать с памятью вашей племянницы.

– Вы зря тратите ваше драгоценное время, ваше величество, на такую мелочь, – пропела тетя, элегантно усаживаясь на стул. – Нас вчера консультировал сеньор Охедо и даже набросал примерный план по избавлению от блока.