Сигиец (СИ) - Dьюк Александр Александрович - Страница 26

— Нет.

— Ну и зря, — пожал плечами Маэстро. — Я б на твоем месте не растрачивал такие таланты впустую.

Серебряные бельма уставились на него. Бруно втянул голову в плечи и попытался спрятаться за бокалом.

— Не вижу плоть, — сказал сигиец. — Вижу только сули. Смотреть на женскую баню нет никакого смысла.

— Потому что у баб души нет? — нервно рассмеялся Бруно, сверкая дыркой вместо зуба, когда сигиец отвернулся на стену.

— Это была шутка? — нахмурился тот.

— Ага, — смутился Маэстро, — она самая.

Официант принес очередной бокал пива. Сигиец молча взял его и, не тратясь на лишние церемонии, опрокинул целиком. Поцокал языком, явно прислушиваясь к реакции своего организма, затем поставил второй опустевший бокал рядом с первым. Молча встал и так же молча направился к выходу из пивной. Официант, предусмотрительно отступив в сторону, проводил его долгим задумчивым взглядом.

— Видать, шутка не удалась, — вздохнул Бруно.

— Хм? — неуверенно повернулся к нему халдей. — Простите, майнхэрр?

— Да это я так, — отмахнулся Маэстро и допил остатки пива. Приподнялся на лавке, запустив руку в карман, и тут же сел обратно, раздумав доставать кошелек. — Слушай, — он почесал за ухом, глядя на халдея одним глазом, — а на пятьдесят крон у вас тут можно хорошо нажраться или только так, рот пополоскать?

Официант недоуменно похлопал на него глазами, нагнал строгости на лицо.

— Осмелюсь заметить, майнхэрр, — проговорил он чопорно, — мы не поощряем чрезмерное пьянство в нашем заведении. Особенно до обеда. Это не самое лучшее время…

— Знаешь, — вздохнул Бруно, не дав ему договорить, — у меня выдалось очень паршивое утро. Скорее всего, будет паршивый день, и не удивлюсь, если вечера вообще не увижу. Так что это лучшее время, чтобы нажраться. Ну так как?

Официант выразительно огляделся по сторонам. Упитанный господин покончил с завтраком и утирал салфеткой рот. Бармен тер и без того чистый бокал. Халдей наклонился ближе к столу, спросил участливым полушепотом, старательно пряча ухмылку:

— Желаете уйти на своих ногах или чтобы вас вынесли?

Ресторация «Пранзочена» находилась на гранитной набережной реки Мезанг, считавшейся вторым по значимости живописным местом Анрии после Имперского проспекта. Прекрасный вид на величественный собор Святого Арриана и Люмский дворец, открывающийся из окон «Пранзочены», способствовал посещаемости ресторации в не меньшей степени, чем милалианские повара, привезшие с собой секреты эдавийской, толийской и чинерской кухни. Говорили, открытию ресторации на месте старой кантины для рабочих речного порта содействовал сам Антонио Круделе, один из боссов Большой Шестерки, активно скупающий через шайку юристов и прикормленных чиновников разорившиеся увеселительные и питейные заведения. О причинах разорения этих заведений тоже говорили и много, но больше шепотом. Также говорили, что немалая часть доходов ресторации уходит в фонд Сакра Фамилья, а сама «Пранзочена» служит местом сбыта контрабандных тьердемондских вин и шамситских специй в обход торговых эмбарго против революционного правительства в какой-то там по счету раз победивших конвентинцев и монополии «Вюрт Гевюрце». Но так это или нет, никто, естественно, не проверял. И вовсе не потому, что дон Антонио был хорошим другом начальника анрийской таможенной службы Клауса Лаутера, а потому, что дон Антонио был честным, уважаемым гражданином и примерным ваарианнином. А то, что в «Пранзочене» на очередном банкете по какому-то важному поводу bistecca al pepe verde с пряным духом Шамсита запивают красным «Sang Vierge» из долины Рейзо, это, конечно, пустые сплетни.

Артур ван Геер приехал в «Пранзочену» после двух. Он не считал опоздание бестактным. В конце концов, он был чародеем Ложи, магистром седьмого круга, фактически дослужившимся до ранга мастера, а бывших магистров Ложи не бывает. Даже если Ложа вышибла его с позором из своих рядов одиннадцать лет назад, лишив всех званий, это не повод менять привычки. Особенно потому, что Артур ван Геер девять лет официально числился мертвым, а значит, был посмертно оправдан, очищен и восстановлен в ранге. Задержаться и прийти на встречу несколько позже для магистра седьмого круга считалось признаком хорошего тона.

Ван Геер вручил трость, цилиндр и белые перчатки лакею при входе. Самого себя чародей вручил метрдотелю, который, ограничившись учтивым приветствием без излишних заискиваний, проводил нечастого, но хорошо известного гостя «Пранзочены» за стол, где дожидались два господина, заметно выделяющихся на общем фоне посетителей ресторации.

В «Пранзочене» всегда было людно, с утра и до позднего вечера. Довольно скромная, но изысканная и спокойная обстановка идеально подходила для проведения деловых встреч банкиров и крупных предпринимателей, обсуждения условий договоров на глазах у самого генерал-губернатора, заседающего в Люмском дворце, или предложений руки и сердца строптивой фройлян из знатной семьи с хорошим приданым пред святым пламенем на куполах храма Божьего. Подноготная почтенной публики читалась по одному лишь внешнему виду. За тем столом, накрытым белой скатертью, адвокат находит для своего клиента лазейки в законодательстве, чтобы урегулировать вопросы недвижимости с любимыми родственниками. За тем — грузного магната уверяют, что финансирование именно этого проекта обеспечит не только хорошую прибыль в отдаленной перспективе, но и место в истории, как человека, ставшего двигателем прогресса. Вон там настырные клерки из кожи вон лезут, чтобы перехватить выгодный контракт у конкурирующей конторы. А там — изумительно пахнущая, дорого и пышно одетая содержанка делает вид, что нисколько не опечалена и не раздражена из-за переноса романтического ужина на романтический обед, потому что сварливой жене любовника приспичило именно сегодня устроить семейное празднество, а с завтрашнего дня она сажает супруга под арест на месяц в занюханной деревне.

И только по этим двоим, одетым хоть и дорого, но как-то серо, неприметно, одинаково, не угадывалось ровным счетом ничего. Они ели, не переговариваясь друг с другом и не обращая ни на кого внимания, однако всем своим видом проявляли нетерпение.

Ван Геер знал обоих. И бессильная ненависть, отразившаяся на обожженной морде откинувшегося на спинку стула ван Бледа, доставила ему удовольствие. Ротерблиц был гораздо сдержаннее своего приятеля, он вежливо прекратил жевать и культурно обтер губы салфеткой, почти не выдавая своих эмоций. Но именно что почти.

— Ты опоздал, — сказал криомант, когда ван Геер чинно сел напротив и демонстративно уткнулся в поданное меню. Хозяйским жестом отпустил поклонившегося метрдотеля.

— Разве? — с некоторым запозданием отреагировал чародей, не отвлекаясь от изучения списка сегодняшних блюд. — Как я мог опоздать туда, где без меня не начнут?

Обожженная щека ван Бледа нервно дрогнула. Артур в очередной раз отметил прекрасную работу чародеев-медиков. Хоть им и не удалось полностью убрать следы, шрамы все-таки были не столь уродливы, каких следовало ожидатьпосле знакомства с парой молний в упор. Ван Геер смутно, но все-таки помнил блестящего студента Гирта ван Бледа, мечту студенток, а после и почти всех чародеек вне зависимости от круга и должности, не способных устоять перед взглядом бледно-голубых глаз и нахальной улыбкой на слишком уж красивом даже по меркам чародеев лице. Мало кого удивляло, когда ван Блед начал продвижение по карьерной лестнице семимильными шагами, обскакивая более талантливых, но менее привлекательных соперников. Когда же спустя годы судьба свела их вновь, ван Геер с большим трудом узнал в изуродованном и обозленном колдуне-ренегате того красавца, по слухам, ублажившего даже ледяную мадам консилиатора, и к тридцати годам готовившегося вступить в пятый круг и принять должность заместителя руководителя Комитета исследований и развития Искусств.