Крылья распахнуть! - Голотвина Ольга - Страница 13

В полной тишине боцман Хаанс присвистнул.

– Знаете гада? – обратился Бенц ко всем сразу.

– Да кто ж его не знает? – ответил Отец. – Один из вельмож здешнего «короля без короны», эдона Манвела… Хаанс, даже думать не смей!.. Мне, может, тоже хочется посмотреть, какого цвета потроха у этой сволочи. Но я не желаю, чтобы тебя заживо скормили крабам. А вы, сударь, не надейтесь, что городской судья будет слушать десятилетнего мальчишку. Судья у дона Манвела из рук жрет.

– Да я и не надеюсь, – горько усмехнулся Бенц. – Думаю, судья бы как-нибудь извернулся, даже если бы сам Хозе Сончес ему начал рассказывать про зажигательные стрелы… Нет-нет, это я к слову, я ж понимаю, что от этого подонка правды не добьешься…

Внезапно подал голос Филин. До сих пор он сидел молча, переводя глаза с одного говорящего на другого и пытаясь разобраться в немыслимо сложных сплетениях человеческих отношений. Но тут он вмешался в разговор:

– Правды можно добиться от любого человека.

– Ты про пытки? – без особого интереса спросил капитан.

– Пытки?.. А! Нет. Я про зелье. Можно приготовить состав, дать его выпить человеку – и он начнет говорить правду. И не сможет промолчать.

– Колдовство илвов? – азартно вскинулся Дик. – И ты можешь состряпать такое зелье?

– Могу.

– А если человек выпьет твое снадобье – через какое время он начнет говорить правду?

– Сразу.

– Для суда не годится, – покачал головой Отец. – Никто нам не позволит на глазах у судьи чем-то поить свидетеля.

– Но я же сказал, что не рассчитываю на суд! – воскликнул капитан. – Я просто хочу знать все. Нам нужен корабль? Нужен. Эдон Манвел должен нам за «Облачного коня»? Должен. Вот с него мы и стряхнем денег на новое судно.

Никто не обратил внимания на сорвавшееся у Бенца с языка «должен нам». Дик настолько проникся трагедией команды, потерявшей корабль, что искренне считал это собственной бедой.

– И как же мы будем стряхивать этот должок с эдона Манвела? – поинтересовалась Мара.

– Учитывая, что у мерзавца под рукой орава головорезов, – напомнил погонщик.

– Пусть ему от этого будет лучше! – засмеялся Дик. – Пусть он от этого крепче спит! Когда я закончу с ним разбираться, ему нечем будет заплатить своим головорезам!

– Один такой уже пытался разобраться с эдоном Манвелом, – негромко сказал халфатиец. – Его нашли в лесу, неподалеку от городской стены. Он был привязан к березе собственными кишками.

Все притихли. В сарае словно повеяло ледяным ветром.

Не смутился только Дик Бенц.

– Ну, мои кишки пока при мне, – легкомысленно заявил он. – И еще посмотрим, кто доберется до чьего брюха.

«Мальчишка! – взвыл про себя Отец. – Ему только деревянной шпагой бурьян рубить, в войну играть!»

А Бенц дожевал остатки угощения и ловко, не опираясь на руки, встал.

– Словом, там поглядим, – подвел он итог разговору. – Сначала надо узнать побольше… Сгоняй, юнга, за водой, умыться бы перед сном…

Паренек вскочил на ноги и браво отозвался, как положено леташу, получившему приказ:

– Да, капитан!

– Тащи сразу два ведра, умыться все захотят, – уточнил Отец, который знал, что Олуху приказ надо растолковывать (с парнишки станется приволочь кружку воды).

Обернулся Олух мигом. Он приладил себе на плечи на манер коромысла какой-то шест, приволок на нем два больших ведра и просиял от похвалы.

Но и двух ведер не хватило. Первыми мылись – по чину – капитан, погонщик и боцман. На Хаансе вода закончилась.

– Волоки еще! – велел Райсул.

Юнга весело приладил на шест пустые ведра, поднял шест на плечи и кинулся бежать – но тут нога его поехала по мокрой земле. Олух потерял равновесие, дернулся, чтобы не упасть. От резкого движения шест крутанулся, с конца его сорвалось ведро и полетело в капитана, стоящего у стены сарая. Бенц шарахнулся в сторону, и ведро врезалось в стену – точно в то место, где он только что стоял.

Олух захлопал глазами, соображая, что же он натворил. Команда подобралась, напряглась.

Капитан спокойно поднял ведро, бегло взглянул: цело ли?

– Плохо метишь, – сказал он ровно. – Промахнулся.

Юнга заметался взглядом по сторонам: куда удрать? Но не посмел кинуться наутек. Упал на колени прямо в грязь, закрыл голову руками.

Погонщик шагнул ближе:

– Сударь, уж простите мальца. Он худого не хотел, просто поскользнулся…

И замолчал под взором капитана. Старик не ожидал, что веселый юноша Дик Бенц может глядеть так сурово и тяжело.

Команда придвинулась ближе, каждый готов был вмешаться… нет, на капитана руку поднять немыслимо, но вот самому под удар сунуться, мальчишку прикрыть…

Капитан перевел взгляд на юнгу:

– А ну, встать, живо…

Он не крикнул, но тон был такой, что мальчишка разом поднялся на ноги, будто его дернули за шиворот.

– Не сметь больше на коленях стоять! Никогда! – Капитан говорил негромко, но вокруг него словно полыхали незримые молнии. – Ты небоход. Ты на землю сверху вниз глядел, тебе облака под сапоги стелились. Тебе нельзя ни у кого в ногах валяться – понял, леташ?

Юнга закивал, не в силах вымолвить ни слова.

– Как тебя зовут? – спросил Дик Бенц обычным голосом. Склонив голову набок, он разглядывал юнгу так, словно видел его впервые.

– О… Олух, – выдавил из себя мальчишка.

– Это прозвище, а имя?

Юнга застыл с разинутым ртом.

Бенц обернулся к погонщику. Старик развел руками: мол, чего нет, того нет…

– Худо, – вздохнул Дик. – Прозвище есть у любого леташа, но имя… это так важно для человека…

Как наяву, услышал Бенц неспешный голос деда:

«Имена определенно влияют на судьбу. Вот меня зовут Бенетус: спокойное, мягкое имя, его носил некогда король Бенетус Мудрый. Имя для рассудительного, уравновешенного человека, книжника и философа… Ну, почему я позволил жене самой выбрать имена детям! Она назвала сына Рейнардом. Как знаменитого разбойника Рейнарда Худи, про которого бродяги и бездельники поют в трактирах баллады… Вот и вырос головорез! Подался в наемники. А может, и в разбойники, откуда мне знать… А дочку назвала Мирандой. Как ту сказочную принцессу, что на хрустальной колеснице летала из страны в страну и всех пленяла своей красотой. Вот теперь она и порхает… пленяет галерку и партер… Нет уж, внуку я дал имя сам! Человек с таким именем всегда будет знать свое место и не потянется за несбыточными мечтами. Самое короткое имя, какое я знаю. Даже уменьшительное – Дикки – в два раза длиннее…»

И свой детский голосишко, звенящий яростью:

«Я излуплю любого, кто посмеет назвать меня Дикки!»

Мальчуган знал, что имя Дик похоже на звук стрелы, сорвавшейся с тетивы арбалета. Или на крик потревоженной таумекланской птицы. Или на первый, пробный удар шпагой о шпагу противника.

Но деду этого было не понять…

Дик заговорил спокойно и властно:

– Слушай и запоминай на всю жизнь. С этого мгновения тебя зовут Рейни. Запомнил? Рейни. И назван ты не в честь какого-нибудь хрена огородного, а в честь Рейнарда Бенца, лучшего на свете фехтовальщика, задиры и буяна. Он проткнул своею верной шпагой – вот этой, что сейчас у меня на поясе! – больше мерзавцев, чем ты месяцев живешь на свете, и смог бы даже демона загнать под стол. Но Рейнардом я тебя звать не буду, это еще надо заслужить. Понял, Рейни?

Юнга понял. Достаточно было взглянуть на его широченную, от уха до уха, улыбку. И на сияющие синие глазищи, которыми он уставился на Бенца так, словно перед ним стоял не капитан, а кто-то из четверки Старших богов.

– Отвечай как положено!

– Да, капитан!

– Ну, раз понял, так бегом за водой!

Дик Бенц обернулся, обвел взглядом безмолвно взиравшую на него команду:

– А вам всем тут что – бродячий цирк? Давайте-ка к хозяину за матрасами. Да выбейте их как следует.

Команда повиновалась сразу и без единого слова.

Только Лита задержалась.