Невеста для Сводного, или Ненависть - это Любовь (СИ) - Кофей Ева - Страница 15

Звучит это грозно, но мысли её далеки от бедного подсвинка.

И против деревенских девушек она ничего не имеет. Но в подкорку въелось обучение матери — как себя вести, чтобы людям даже в голову не пришло переходить черту. Ей, эрле Дагарда, это необходимо, даже учитывая, что всё управление будет в руках будущего мужа. Даже не так — тем более.

Марк рычит на ферсвинов и подступает к ней не спеша, будто давая время привыкнуть к своему облику.

Эрик трясётся, в красках вообразив, как хозяйка думает его наказать, но Клара, уже забыв о том, что говорила раньше, спрашивает кротко:

— А чего он... ну... не оборачивается? Не может?

Подсвинок с готовностью отвечает:

— Нужно время. Он понял, что мы... что мы всё. Теперь ему выйти надо из этого состояния. А когда он выйдет, он будет того.

— Того?

— Голым. Без шерсти, — добавляет с отвращением.

Клара поджимает губы и кивает неуверенно:

— Д-да... Отвратительно.

Ферсвины игнорируют волка. Им нужно как можно скорее убираться подальше. Насколько выдержки хватит Полю, которого до того выворачивало наизнанку через каждые десять метров от стоянки.

Клара кладёт узкую ладонь на плечо подсвинка и бросает нарочито небрежно:

— Можешь прощаться, если уж они тебя всё равно назад не возьмут.

— Я должен быть там, где вы.

— Па... Вельвет этому не обрадуется. Иди прощайся, говорю! Пока я тебя не выпорола.

— Да, г-госпож-жа...

— Жужжит, — шепчет Клара.

Она остаётся наедине с ворохом тревожащих явлений: нервные выкрики ферсивнов в отдалении, щиплющий за алеющие щёки снегопад, остановившийся в одном укусе от неё сводный волк.

Брат?

Жених?

Мальчишка, который непонятно почему оказался в Утёсе и стал методично портить ей жизнь несколько лет назад?

Тот, кто вместе с остальными всё это время так искусно лгал?

Её волнует вовсе не сам факт обмана, а то, что она теперь до конца дней будет думать, правду ей говорят родные или же брешут, как последние... с-собаки.

Ведь делают они и то и другое с одинаковым безукоризненным чёртовым выражением лица.

Клара сцепляет зубы, волна злости накатывает неумолимо, но отпускает быстро.

Марк рычит, скалится и вдруг утыкается мордой в её раненую руку.

— Я не буду извиняться за свои слова, — шепчет Клара, сдвинув брови, — чёрт пойми, что творится с этими ферсвинами, а ты ещё и собака. Мать хочет, чтобы я была с собакой...

Эта мысль смешит её, но в то же время становится неловко.

Как говорится, самое лучшее оружие, это молчание, а братец априори не может ответить, и эта тишина давит на неё не хуже ферсвиновой туши.

Марк, будто смилостивившись, проводит горячим языком по ране.

Она вздрагивает от боли.

Кажется, будто сотня маленьких зубов впилась в ладонь.

— Что ты...

Он вновь рычит, Клара проводит взглядом по ране и не может поверить своим глазам: она затягивается.

— Это определённо пригодится в хозяйстве.

С опаской она касается густой шерсти. Красные пальцы тонут в ней. От невероятности происходящего кружится голова. Внезапно подмывает отбросить всю девическую неловкость и ребяческую ненависть, свалиться на колени, обнять волка, ткнуться лицом в его лопатку и выдохнуть.

С Марком Харшем в образе человека провернуть подобное она не сможет себе позволить.

Но останавливает, во-первых, то, что за маской зверя скрывается всё тот же ехидный, холодный сводный братик. Об этом нельзя забывать!

А во-вторых, внезапно появляется Лекс, улыбающийся, востроглазый, опасливый и нагловатый одновременно.

— Ну привет, пёсик, — тянет он, — разговор есть. А вами, эрла Дагарда, леди, я изрядно впечатлён. Воистину Галаду ожидают лучшие времена.

Глава 19. Снег и тот, кто за спиной

Марк бросается на Лекса так, словно готов перегрызть глотку без разбора любому, кто ещё хотя бы раз прервёт его общение с Кларой.

Ферлис пищит, прижав уши. Звук такой, будто им можно убивать. Клара морщится. Лекс бросает на неё взгляд красных глаз и усмехается:

— Прошу прощения, моя леди.

Подобное обращение к эрле допустимо для простолюдинов. Очень удобно, когда слова говорят не только о происхождение того, с кем заговаривают, но и того, кто говорит.

Клара хмурится в ответ, игнорируя участившееся сердцебиение.

Всё же этот гад с персиковыми ушами невероятно обаятельный.

Чего только взгляд стоит, что без спроса впивается в суть, и на ней же оставляет свой лисий след.

— Не стоит просить прощения, но было бы неплохо объяснить, что происходит.

— Ваш брат тире жених напал на меня!

Она вздыхает. И собирается сказать Марку отступить. Но ферлис достаёт из кармана халата серебряный медальон и водит им перед волчьей мордой.

— Шатёр для тебя придержал, — улыбается Лекс.

— Я жду ответа, — тянет Клара напряжённо.

— Насколько мне известно, несмотря на его внешний вид, вы не его хозяйка. И даже наоборот.

Она знала, что будет сталкиваться с этим. И всё равно неприятно.

— Шутка, — тут же исправляется ферлис, — дело в том, что я недавно получил весточку от его величества. Так как он знал, что я недалеко от Дагарда, дал распоряжение передать Марку Харшу пару слов.

Отлично! Теперь с ним ещё и король переговаривается!

Клара не может определить, почему эта новость совершенно её не радует, но благополучно откладывает это на потом.

— Почему он просто не послал письмо или телеграмму? К тому же, наверняка и магические способы есть, — добавляет уже менее уверенно.

Лекс кивает.

— Нужно было понаблюдать за ним, не использует ли он магию, например.

— А это запрещено?

— Разрешение даётся спустя три месяца после окончания спецкурса. Потом учёба в академии. В одну из которых я и хотел пригласить вашего...

— Его, — выдыхает Клара мрачно.

— Да, вашего его.

— А ферсвины знают?

— Нет, но им это и не нужно. Мне нравится их компания.

Марк рычит, явно недовольный этим обсуждением и отходит к шатру, чтобы там сменить облик и переодеться.

— Здесь и вправду необычная энергетика, — тянет Лекс, после чего подмигивает, целует Кларе руку и уходит за волком, бросив напоследок: — Будьте осторожны.

Место на коже после его губ жжётся.

Клара вздрагивает, когда совсем рядом оказывается подсвинок. Он замирает статуей с опущенными плечами, едва-едва подрагивающими. Глаза прячет, они, видно, на мокром месте.

— Что с тобой такое?

Глупый вопрос. Разумеется, он расстроен. Клара хочет исправиться, но тут в голову приходит кое-что, и она опускается на колени, чтобы взглянуть ему в лицо.

— Теперь ты мой фамильяр, первый слуга и помощник, не так ли?

Эрик кивает, шмыгнув пятаком.

— И ты должен выполнять все желания госпожи, правда?

Он кивает вновь, затем качает головой, сжав пальцы в кулаки.

— Я н-не знаю. Вообще-то, я не помню ни одной песни о ферсвине-фамильяре. И не уверен, что это нормально, моя леди.

— Не хочешь быть фамильяром, будешь обыкновенным слугой, связанным клятвой, — ведёт она плечом.

— Н-нет... Я должен... Я хочу... Служить вам, госпож-жа.

Клара запускает пальцы в его удивительные волосы: курчавые, но светлые, что так несвойственно ферсвинам.

— Тогда проводи своих родных так далеко, как сможешь, чтобы в ближайшие дни получилось вернуться.

— Зачем?

— Чтобы рассказать мне, где они, дурашка. Какие у них планы. А в особенности, что с состоянием твоего отца. И понял ли он, по какой причине ему плохо.

— Но... — Эрик бледнеет, — теперь он ненавидит меня.

— Это ещё почему?

— Потому что я опозорил свой род, подчинившись... А я... А я... ничего не сделал!

— Да, ничего, — хмыкает Клара. — Зато твой отец — молодец. Если ему так нужно кого-то винить, пусть винит себя. Ты должен был бы злиться на него! Злись даже если не прав! А когда прав — тем более!

— Д-да?