Золотой империал - Ерпылев Андрей Юрьевич - Страница 64
- Предыдущая
- 64/77
- Следующая
– Живьем хотят взять, разве непонятно? – буркнул Николай.
Жорка тоже отшвырнул банку и схватился за двустволку.
– Я им так просто не дамся…
Ротмистр вздохнул и, бросив весло, принялся расстегивать куртку.
– Стрелять не стоит: у них автоматическое оружие и одним залпом они изрешетят всю лодку, да и нас заодно. Вместе с вами, Кавардовский! – Язвительный поклон в сторону несколько поубавившего свою резвость Князя. – Поэтому нужно использовать последний шанс.
До вражеской посудины оставалось уже не более пятидесяти метров, и отлично можно было различить человека в белом с биноклем в руках на ее носу, а также десяток бритоголовых парней, вооруженных автоматами и помповыми ружьями, позади.
– Петр Андеревич, вы же не станете…– всполошилась Валя, сжимая мокрыми и перемазанными ржавчиной ладонями щеки.
– Стану, мадемуазель, стану… Берите весло, Георгий, и постарайтесь все-таки добраться до цели. Обо мне не думайте…
– Петр!..
Вместо ответа ротмистр, скинув с ног ботинки, почти без всплеска исчез в мутных волнах.
Стоящий на носу с биноклем в руках Клещ в развевающемся по ветру белом дождевике, испятнанном брызгами, летящими из-под носа моторки, строго-настрого запретил открывать огонь по приближающейся лодке.
– Живьем всех взять, живьем. С мужиками поболтаем, девку – на хор!
Последнее замечание вызвало одобрительный гул у братвы, мечтавшей поскорее дорваться до беглецов, особенно до проклятого ниндзя.
– Глянь, Леха! – Базука опустил свой бинокль. – Кажись, кого-то за борт сбросили. Или что-то.
– Наверное, того, связанного. Видать, наш человек был…– Клещ напряженно всматривался в окуляры.
– Жалко… Может, выплывет?
– Связанный?
Вадик снова перекрестился.
– А кота этого, заразу, собственноручно утоплю! – мечтательно произнес он. – Вон он: видишь башка ушастая из-за борта торчит! В мешок подлеца да в воду!
– Ты явно неравнодушен к котам, Вадя! Это что-то патологическое…– Клещ повернулся к другу, опуская бинокль. – Всем приготовиться к абордажу…
– Чего-чего?..
– Захватим это корыто, говорю!
В этот момент лодку, идущую на полном ходу, слегка качнуло, словно она налетела на мель, и над бортом в вихре брызг сразу на метр выросло что-то непонятное, черное, блестящее, словно бы облитое мокрой кожей.
– Атас! – завизжал Базука, занося руку для крестного знамения.
Ударила жиденькая автоматная очередь – у кого-то из братвы не выдержали нервы. В этот момент лодка резко накренилась и перевернулась.
Последнее, что успел увидеть в своей жизни оглушенный, полузахлебнувшийся и полуослепший Клещ, был бешено вращающийся винт моторки. В следующий миг мир окунулся в багровую бездну.
«Анюта…– успело пронестись в уже наполовину умершем мозгу Алексея. – Анечка моя…»
– Ну что там, что? – Валя, вытягивая шею, все пыталась разглядеть что-нибудь в том месте, где несколько минут назад исчезла преследовавшая их моторка.
Мужчины, опустив ненужные уже весла, понуро сидели, уставясь на мокрое дно лодки, в плескавшуюся воду, в которой намокала сброшенная ротмистром перед прыжком в воду куртка. Даже Кавардовский притих и смотрел куда-то в сторону.
– Может быть, выплывет. Вода-то теплая…
– При чем здесь температура воды? Там винт… И волна опять же. Видишь: ни одного предмета на поверхности не плавает. Все потонули. Да и времени прошло изрядно. Ладно, Жорка, бери весло.
В этот момент мокрая рука, беззвучно взметнувшись из-за борта, крепко вцепилась в рассохшиеся доски.
27
До ближайшего перехода было уже недалеко: выступить в путь пораньше и… К обеду, возможно, откроется новый мир. Каким он будет? Таким же, как этот: девственным и нетронутым или?..
«Еще один необитаемый мир…– пронеслось в голове Чебрикова, бережно разглаживающего на колене истрепанную берестовскую карту. – Сколько же их: таких прекрасных, первозданных и… совершенно безлюдных».
– Насчет безлюдных, это вы верно заметили, – ворчливо заявил кто-то рядом, прямо за спиной ротмистра. – Но относительно необитаемости я с вами готов поспорить!
Петр Андреевич ошеломленно закрутил головой, но никого, кроме спящих путников вокруг не было.
– Не старайтесь, не старайтесь. – Невидимый обладатель ворчливого голоса засмеялся. – Все равно у вас ничего не выйдет.
– Почему? – Граф словно невзначай положил руку на автомат и весь напрягся, готовый в любую секунду нырнуть вбок из-под гипотетического прицела, перекатиться и открыть огонь на поражение. – Разве вы невидимы?
Невидимка замялся:
– Можно выразиться и так… Хотя… Да ладно, все равно вы не поймете.
– Я что, произвожу впечатление непроходимого тупицы? – Ротмистр, чтобы потянуть время, сыграл обиженного, а сам в этот момент напряженно раздумывал о том, как найти выход из этой странной ситуации.
– Что вы! – совершенно искренне, как показалось Чебрикову, ответил «гость». – Вы, судя по всему, очень умны и к тому же весьма хладнокровны. А если еще перестанете тискать свой смертоносный аппарат, то вообще вырастете в моих глазах на недосягаемую высоту.
– А у вас есть глаза?
– Конечно, как и у всех… Почти у всех разумных существ.
Ротмистр не торопился следовать совету, продолжая сжимать рукоять «АКСУ»:
– Есть и слепые?.. Простите, я это так – из чистого любопытства.
– К чему извиняться? Есть разные разумные, в том числе и с другими органами чувств, заменяющими им зрение. Без глаз, но не слепые. Я понятно выражаюсь?
– Абсолютно! – заверил «гостя» ротмистр. – Но мы, кажется, отклонились от темы.
—Да-да…
Петр Андреевич был готов поклясться, что невидимый собеседник сейчас рассеянно протирает стеклышки пенсне, как делал приват-доцент Мерзляков, преподававший в кадетском корпусе русскую словесность, когда терял нить беседы и мучительно пытался вернуться на проторенную дорожку.
– Итак, чем обязан столь позднему визиту? – по-светски продолжил граф, устраиваясь поудобнее – шестое чувство подсказывало ему, что ни опасный хищник, ни какой-нибудь не менее коварный головорез в пространную беседу с потенциальной жертвой пускаться не будут… Невидимка уже сто раз мог воспользоваться своим преимуществом, не афишируя своего присутствия. А значит, по крайней мере в ближайшее время, автомат действительно можно оставить в покое.
– Да-да, конечно… С прискорбием должен сообщить, что вы изрядно отклонились от нужного вам курса, – сменил дружеский тон на официальный ночной гость. – Следуя далее, если можно так выразиться, без руля и без ветрил, фигурально, конечно, вы рискуете забраться в такие дебри, возвращение откуда станет вообще проблематичным.
– Значит, есть верный курс… к нужной нам цели?– пытаясь утихомирить заколотившееся от радостного предчувствия сердце, ротмистр едва не сказал домой, но вовремя спохватился, что дом этот – только его и Кавардовского.
– Конечно.
– И как туда… Если вам известно, разумеется…
– Разумеется. Естественно, точного направления, как говорится, пальцем, я вам указать не могу. Не существует в нашем случае направлений… Желаете, я продемонстрирую вам это наглядно, пусть и весьма упрощенно?
– Конечно.
– Прикройте на мгновение глаза.
Петр Андреевич беспрекословно повиновался, и тут же в темноте перед его глазами возникло сложнейшее переплетение разноцветных нитей, среди которых преобладали золотистые, но встречались зеленые и красные и совсем редко – других цветов радуги. Клубок жил своей жизнью, постоянно меняя форму, словно перетекая из неправильного шара в некое подобие куба, и тут же – во что-то конусообразное… Нити извивались, каждую секунду переплетаясь по-новому, создавая все новый и новый прихотливый узор. Ротмистру на мгновение показалось, что он что-то уловил в диком переплетении, но стоило всмотреться – и понимание ускользнуло, а взамен навалилась головная боль, постепенно становящаяся все более и более мучительной. Внезапно он понял, что все то время, что он созерцал разноцветное живое чудо, его окружал какой-то невообразимый шум наподобие какофонии, издаваемой симфоническим оркестром в процессе настройки инструментов, только еще более хаотический и немелодичный. Дали знать о себе и другие органы чувств, причем не с лучшей стороны…
- Предыдущая
- 64/77
- Следующая
