Золотой империал - Ерпылев Андрей Юрьевич - Страница 49

• Предыдущая
• 49/77
• Следующая

Самое странное, что все это происходило на фоне ужасного шума, рева и визга, будто вокруг бушевал ураган, но пламя костра тем временем почти не колебалось.

Еще секунда, и Николая, рывком вздернув за плечи, заставили принять вертикальное положение и наконец оставили в покое. Только сейчас он смог оглядеться и, увидев рядом своих спутников в таком же, как и у него, жалком состоянии, рванулся к ним.

Валя и Жорка беззвучно разевали рты, что-то крича ему, хотя из-за шума в ушах совершенно ничего не было слышно. Ротмистр Чебриков сидел со скрученными за спиной руками, нахохлившись, словно ворон, а Берестов…

Берестов лежал без движения, и из-за царившего здесь полумрака и мельтешения отблесков костра невозможно было различить, дышит ли он вообще.

Удар, обрушившийся на затылок, снова отправил Николая в забытье…

«Это надо же так опростоволоситься! Клюнул, как сопливый кадет, на тривиальнейшую азиатскую хитрость! Эх ты, а еще кадровый военный… В прошлом. Похоже, впрочем, что все уже в прошлом…»

Петр Андреевич корил себя, не переставая ни на минуту, уже больше часа. А что еще прикажете делать, как не заниматься самобичеванием? Отряд влип в очень скверную историю, и, судя по всему, особенно после оказанного людоедам отпора и огромных потерь с их стороны, ждать пощады не приходилось. Слава богу, в стане обороняющихся потери были минимальны: ранен, хоть и тяжело, но, к счастью, не смертельно, осколками собственной гранаты старик Берестов (сумел все-таки отбросить от себя – не рванула в руках), да тем же взрывом контужен Николай. Царапины, ссадины и синяки, полученные при захвате противником и проявлении с его стороны поистине людоедского торжества, можно не считать. Да, самое главное, бесследно исчез Шаляпин и, видимо, судьба его печальна… Скорее всего раздавлен чьим-то сапогом в свалке, если не стал закуской кого-нибудь из этих лохматых варваров.

Обидно. Обидно до слез.

Между тем в стане врагов наметилось оживление. Одни из них спешно догрызали свои недожаренные в пламени костра шашлыки, о происхождении которых думать не хотелось, другие, обжигаясь, прятали куски куда-то в свои мохнатые одежды, но все, отодвигаясь от костра, принимали какое-то подобие строевой стойки, и наблюдать последнюю у лохматых троглодитов было довольно дико. Очень скоро неподалеку от костра образовалось подобие сдвоенного строя – ни дать ни взять победоносное войско, выстроенное шпалерами в ожидании прибытия своего славного полководца.

А вот, кажется, и он наконец…

Между замершими рядами своей «гвардии» к пленникам неторопливо приближался некто, об очень важном статусе которого в данной стае… отряде говорил табунок особо приближенных лизоблюдов, почтительно семенящих за предводителем, отстав на пару шагов. Да и внешность главаря, в корне отличная от диковатого, да что диковатого, дичайшего облика рядовых, заслуживала того, чтобы остановиться на ней подробнее.

Предводитель был одет ярко, можно сказать – щеголевато. Если забыть о том, что над здешними просторами два десятка лет тому назад пронеслась ядерная война, да закрыть глаза на всю троглодитско-пещерную обстановку, можно было заподозрить в этой личности испанского гранда или французского шевалье эпохи какого-нибудь Генриха Третьего или его коллеги Филиппа Второго. Костюм был почти в точности скопирован с картинок из «Королевы Марго», читанной ротмистром в далеком детстве: кожаный колет, камзол с разрезными рукавами, короткие штаны буфами, высокие кожаные сапоги, отложной белоснежный воротник с кружевами по краям. Портила облик средневекового красавца только огромная меховая шапка, из-под которой по плечам струились темные волосы, длинные и ухоженные. Фигура выглядела бы совсем опереточной, если не обращать внимания на рукоять явно не бутафорского меча, высовывающуюся из-за левого плеча, да приличной длины кинжал, украшающий правое бедро.

– Добрый вечер. И кого же это занесло в наши суровые края? – насмешливо обратился «гранд», приглаживая бородку а-ля кардинал Ришелье к Чебрикову, безошибочно угадав в нем старшего.

– А с кем, позвольте, имею честь…– не тратя времени на приветствия, ответил ротмистр, просчитывая в уме наиболее подходящую в данном случае линию поведения с этим экстравагантным персонажем.

Хохотнув, странноватый «предводитель команчей» сорвал с головы свой устрашающих размеров головной убор, как оказалось еще и украшенный пушистым хвостом какого-то зверя, и с поклоном и приседанием проделал им замысловатый финт, долженствующий изображать жест приветствия рыцарско-мушкетерских времен.

– Владыка и повелитель здешних мест князь Роланд и прочая и прочая и прочая! – заученно возвестил из-за спины главаря сиплый пропитой бас, должно быть княжеского герольда.

«Не многовато ли собралось князей на мою грешную голову!» – подумал Петр Андреевич, а вслух поинтересовался:

– А почему, собственно, не король? Или, скажем, не император?

«Князь Роланд» снова хохотнул и, щелкнув в воздухе пальцами, уселся в услужливо подставленное холуями кресло, являвшееся чем-то средним между пляжным шезлонгом и складным стулом для зимней рыбалки.

– Да вот, знаете ли, не удосужился как-то… Да и звучит «князь Роланд», по-моему, гораздо внушительнее, чем «император Роланд». Вы не находите?

Чебриков конечно находил, что и удостоверил утвердительным кивком головы.

– А это, значит, ваш Дюрандаль [39], – указал подбородком ротмистр на рукоять меча, продолжая светскую беседу.

– Естественно! – самодовольно подтвердил главарь.

– А где же Олифан [40]?

– Какой еще Алифан? – опешил на мгновение Роланд.

– Не Алифан, а Олифан. «О», а не «А»… У того, настоящего, Роланда кроме волшебного меча был еще и боевой рог по имени Олифан.

– Я тебе самому сейчас все роги поотшибаю! – высунувшись было из-за плеча командира, прогнусавил один из его прихлебателей, но тот остановил его, подняв ладонь:

– А больше у того Роланда ничего такого особенного не было? – Роланд уже не похохатывал, а раздраженно подкручивал свой ухоженный мушкетерский ус.

– Как же, как же, – словоохотливо пояснил ротмистр, уловив, за какую струнку главаря нужно дергать. – Коня его любимого звали Вильянтифом, а… Кстати, не он ли сейчас подавал голос?

«Князь» несколько изменился в лице, но уловил смысл шутки, по-солдатски незамысловатой, и расхохотался. За ним следом угодливо захихикали и остальные, в том числе «конь», злобно поглядывавший на Чебрикова.

– А вы не теряете присутствия духа. Похвально, похвально… Даже не хочется как-то с вами расставаться. Жаль… Мы о многом еще могли бы с вами побеседовать, граф…

Чебриков почувствовал, как по его спине пробежал холодок:

– А откуда вы…

– Да вот, узнал-таки! Не одному же вам все на свете знать.

Роланд, упиваясь собой, сделал небрежный жест, будто отмахиваясь от назойливой мухи, и на свет костра откуда-то из задних рядов вытолкнули двух связанных людей.

– Кавардовский?!

– Вот и все, граф. Как видите, мы совершенно не нуждаемся в ваших услугах. Даже в качестве проводника. Ни пытать вас, ни мучить на ваших глазах спутников мы не станем. Зачем? Мсье Кавардовский великолепнейшим образом укажет нам путь в те края, откуда вы пришли. Вы же теперь интересуете нас в несколько ином качестве. Я бы выразился так: в гастрономическом… Уведите их!

Громилы, и «конь» впереди всех, с готовностью кинулись к сидящим, но тут подал голос Кавардовский:

– И все же, ваша светлость, вы могли бы извлечь из данных индивидуумов и другую пользу…

Роланд живо обернулся к говорящему, жестом останавливая палачей:

– Не понял?

Кавардовский приосанился, насколько это было возможно для связанного человека:

– Вы как-то сокрушались, ваша милость, по поводу того, что лишены достойного противника в вашей любимой забаве – фехтовании.

• Предыдущая
• 49/77
• Следующая