Тайна ворона - Абэ Тисато - Страница 32

– Давайте попробуем. Пока у нас все равно нет других идей. Надо опередить нашего героя, пока он ничего не натворил. А иначе под руку может попасться Сихо, если бросится защищать Ямагами.

«Главное – спасти Сихо!» – думала Хисано.

– Зачем ты приехала? Сколько раз тебе говорить: я не знаю, где она, – безучастно заявил Сюити.

«Вот паршивец!»

Хисано подавила желание выбранить сына и сердито посмотрела на него. Ее нагловатый, но такой милый мальчик незаметно превратился в обычного дядьку средних лет. Не то чтобы ее вдруг тронули слова, сказанные тогда Сихо, но женщина ощутила то ли печаль, то ли какую-то пустоту.

– Я по другому вопросу. Извини, что налетела на тебя тогда. – Она старательно подавляла в себе настоящие чувства, и Сюити взглянул на нее с подозрением.

За ним с каменным лицом стояла его жена, а в глубине комнаты за перегородкой фусума мелькнула юбочка: видимо, это Саяка. Интересно, где же Сюго, который так ей нужен?

Она не спросила, как тэнгу собирается пробраться в дом, но тот должен был наблюдать за комнатой мальчика снаружи.

– Я просто подумала, что нужно спокойно с вами поговорить. Заказала нам столик в ресторане – и на детей тоже. Если вы не против, сходим туда?

– Что, как Сихо сбежала, захотелось и на других внуков взглянуть?

– Вовсе нет. Конечно, я надеялась подружиться с ними. Но, вообще-то, больше всего я желала пообщаться с тобой.

– Ты, может, и желала, а вот я – нет. Оправданий твоих я слышать не хочу, а если ты вздумала денег просить, обратись к кому-нибудь еще.

– Я не собираюсь оправдываться, и деньги твои мне тоже не нужны. Я просто… Просто хотела узнать, как ты жил эти тридцать семь лет.

В это мгновение лицо Сюити исказилось. Он на некоторое время задумался, и Хисано про себя удивилась. Она была уверена, что визит не удастся, что перед ней просто захлопнут дверь без всяких разговоров, но вышло не так.

– Дорогой…

Первой занервничала невестка. Не глядя на Хисано, она обратилась к мужу каким-то укоризненным тоном, и тот отбросил сомнения.

– Нет, мне нечего с тобой обсуждать. И больше сюда не приходи.

«Больше не приходи». Эти слова прозвучали не грубо, тихо, будто Сюити хотел сказать ей что-то еще… так же, как Сихо несколько дней назад. Сейчас было ясно видно, что Сюити с девочкой друг другу родные. А еще Хисано вдруг остро поняла, что этот почти пятидесятилетний мужчина – ее сын.

– Сюити…

– Уходи.

– Постой.

– Пожалуйста. – Он с выражением муки на лице попытался закрыть дверь, и Хисано осознала, что ей сейчас действительно надо поговорить с сыном.

– Сюити, я виновата перед тобой. Прости, что тебе пришлось столько пережить из-за меня. – Слова сами срывались с языка.

Услышав их, мужчина замер, а через миг со стуком распахнул дверь, которую только что намеревался закрыть.

– Что теперь-то? – пролаял он. – Ты ничего не понимаешь! Даже у десятилетнего мальчишки есть сердце! Я любил этот дом, любил свою семью. Разве я мог послушаться, когда ты, ничего не объяснив, просто сказала: «Молча иди за мной»?!

– Сюити…

– Тогда ты взяла с собой только Юмико. И ни разу не написала нам. Ты хоть понимаешь, что передумал за эти годы брошенный тобой ребенок?

– Сюити, прости. Я виновата.

– Уже поздно, понимаешь? Поздно. – И он повесил голову.

В его глазах не было слез, однако, увидев крепко сжатые губы и опущенные уголки рта, как в детстве, Хисано поняла, что он плачет.

– Сюити… – пыталась сказать она пересохшими губами, как вдруг перед глазами промелькнуло что-то белое.

Женщина не успела еще понять, что это, как в груди вдруг глухо стукнуло. Что случилось? Ей показалось, будто сердце вдруг сжала чья-то рука.

– Мама?

Видимо, Сюити тоже заметил нечто странное. Он растерянно смотрел на нее, он наконец-то назвал ее мамой, а она даже не могла ответить.

– Мама!

Невозможно дышать. В груди что-то сжалось. Руки и ноги холодеют, в глазах темнеет.

– Госпожа Хисано, держитесь! – настойчиво говорит голос. Может, Танимура?

Она заметила, что кто-то подскочил к ней, но не успели ее подхватить чьи-то руки, как тело лишилось сил и она упала.

«Да в чем дело? Что со мной?»

– Скорую! Быстрее! – кричал человек над ее головой. Последнее, что увидела Хисано, – роскошные алые цветы ночной красавицы, распустившиеся в саду.

Стоял по-летнему солнечный день, напоенный свежим ароматом деревьев. Сихо играла с Цубаки и Момо. Слепящие лучи, пробиваясь сквозь ярко-зеленые листья, превращались в пятна света на земле и сверкали в летящих в разные стороны брызгах. В прозрачной воде, которая даже в самом глубоком месте не доходила Сихо до колен, было видно, как поднимаются со дна от шагов босых ног крохотные песчинки с илом.

На выступавшем из воды камне стояла Масухо, держа сухое полотнище и сменную одежду, и с улыбкой наблюдала за играми. Внезапно Момо, сунувшая мордочку между камнями, завиляла хвостом и залаяла.

– Нашла?

Цубаки откатил камень, на который лаяла собака, и оттуда выскочил краб.

– Вот молодец!

– Цубаки, гони его сюда!

Краб шустро уворачивался от преследователей. Если его поймать, Масухо пожарит его к полднику. Забыв обо всем на свете, Цубаки гонялся за крабом, насквозь промочив даже подвернутые полы кимоно.

– Поймал! – Он с радостным криком схватил краба. – Смотри, матушка!

Сихо улыбнулась и захлопала в ладоши.

– Молодчина! По-моему, это самый большой за сегодня.

– Мама, это тебе!

– Вот спасибо! Но ведь ты сам его поймал, лучше сам и съешь.

– Нет, ты ешь. А я поймаю еще больше! Момо, ищи!

Раскрасневшийся Цубаки позвал собаку. Однако та, навострив уши, смотрела куда-то в сторону. Там, за озером, на склоне напротив Масухо, за ними наблюдал Оодзару.

– Обезьяна. – Голос Цубаки вдруг изменился.

Во взгляде Оодзару, которого они давно не видели, читалось изумление. Губы сжаты, брови сведены – его лицо как будто выражало жалость, хотя глаза сверкали от радости, которую он не мог скрыть.

– Как поживаете, Ямагами-сама?

– Давно не виделись. Зачем пожаловал?

– Я прибыл с известием для вашей матушки.

– Для меня?

Сихо удивилась. Вдруг поднялся сильный ветер. Захлопали крылья, налетела тень: над их головами закружилась невероятно большая птица. Она опустилась вниз так быстро, что сломала несколько веток и прямо на их глазах влетела в воду. По поверхности воды распластались черные крылья, и вмиг, словно подняли вверх промокшую ткань, тень обернулась человеком.

– Надзукихико!

Молодой ятагарасу встал в воде, закрывая от Оодзару Сихо и Ямагами.

– Госпожа Сихо, что он вам сказал?

– Еще ничего.

– Правда? – вздохнул Надзукихико, потом неожиданно помрачнел и произнес, тяжело дыша: – Нам надо поговорить. Пожалуйста, вернитесь в комнату.

Оодзару тоже нахмурился:

– Не мешай мне, ворон.

– Замолчи, обезьяна.

– Прячь не прячь – она узнает. Хуже будет, если промолчать.

– Что такое? Что-то случилось?

Под внимательным взглядом Цубаки ятагарасу закусил губу.

– Ничего…

Сихо все равно заметила, что лицо Надзукихико напряглось. Это было непохоже на него, он явно хотел что-то сказать, но колебался.

– Не увиливай, говори открыто, – занервничал Цубаки, и Надзукихико бросил взгляд на Сихо.

Та поняла, что происшествие имеет отношение к ней, и только собралась задать вопрос, как обезьяна заявила:

– Твоя бабушка умерла.

– Не смей! – закричал Надзукихико.

Сихо не сразу поняла, что сказал Оодзару.

– Моя бабушка?

– Которая приезжала в деревню.

Девушка почувствовала, что кровь стынет в ее жилах.

– Не может быть…