Тайна ворона - Абэ Тисато - Страница 23

– Я стала расспрашивать, а муж ответил: «Мы следующие». В деревне не было специальных жрецов, поэтому каждая семья по очереди бралась организовать праздник. Только тогда я поняла: муж знал, что очередь вот-вот дойдет и до его семьи, поэтому и хотел, чтобы родилась дочь. Он утверждал, будто это почетная обязанность и все делается ради деревни. «Теперь мы готовы к церемонии, когда бы ее ни провели», – говорил он, гладя Юмико по голове. Я не могла поверить услышанному.

Если в жертву приносили хорошую посвященную, деревня на некоторое время оказывалась в безопасности. Но если божество оставалось недовольным, оно сразу требовало новую девушку, а на деревню обрушивались всяческие бедствия.

Муж Хисано заботился о Юмико не потому, что она была его дочерью, но чтобы вырастить хорошую посвященную. Хисано решила, что это не шутки. Она собралась сразу же бежать с Юмико и Сюити, однако сын, услышав о ее планах, раскричался и стал звать отца. Хисано пришлось хватать пятилетнюю дочь и пытаться удрать с ней.

– С тех пор я разорвала с деревней все отношения.

– Госпожа Сихо говорила, будто дядя ругался: якобы из-за того, что мать сбежала, в деревне все пошло кувырком, – проговорил Надзукихико.

Танимура кивнул:

– Видимо, дело было так: когда госпожа Хисано увезла дочь, посвященных пришлось искать на стороне. Естественно, тем хотелось убежать гораздо сильнее, чем девушкам, воспитанным в деревне, поэтому надолго этих «плохих посвященных», как их называли жители поселения, не хватало.

Деревня никогда не была большой, и там нечасто появлялись девушки нужного возраста. Зная очередность, обитатели кое-как ухитрялись подготовить посвященных, но со временем перестали успевать, и пришлось искать жертв среди посторонних.

– Стало быть, и пожирал их Ямагами все быстрее. Ни с какими деньгами и связями в современной Японии невозможно поставлять девушек, которых не будут искать. Поэтому они обвинили во всем вас, госпожа Хисано.

Та фыркнула:

– Могли бы просто переехать. Идиоты.

Танимура горько усмехнулся:

– Похоже, даже те, кто покинул деревню, ничего не добились и вернулись обратно. Дома любое дело процветало, но стоило на гребне успеха попытаться уехать – все сразу рушилось. Зато после возвращения в деревню работа удивительным образом налаживалась.

– Ах, ах, какие молодцы! – холодно отозвалась Хисано и сурово посмотрела в сторону деревни. – У Сихо нет другой родни, кроме меня. Сын, наверное, думал, что я одна не справлюсь, только и останется мне, что засыпать в слезах каждую ночь, но я этого так не оставлю. Я обязательно верну внучку.

Мужчины растерянно смотрели на пожилую женщину.

– Госпожа Хисано, вообще-то, у Сихо была возможность убежать, однако она сама захотела вернуться на гору.

– Что ты сказал?!

Хотя, услышав от Танимуры такие подробности, Хисано решила, что это очень похоже на девушку.

– Вот глупышка! – сурово пробормотала она.

Танимура поспешно добавил:

– Видите ли, этому есть причина…

В ответ на его сбивчивые объяснения Хисано лишь твердо покачала головой:

– Нет, она всегда была такой. Я боялась, что когда-нибудь так и случится. Сихо не просто добродушная девочка. Она необычно отзывчивая. Говорят, добро возвращается добром, но она способна даже подвергнуть себя опасности ради другого. И делала так еще до смерти своих родителей. Когда внучка только поступила в начальную школу, ее отец с матерью приехали ко мне за советом. Они рассказали, что старшие ребята издевались над Сихо и даже ударили девочку, но учителя и родители хулигана уже заставили обидчика извиниться. Услышав об этом, я не сразу поняла, в чем проблема. Однако Юмико объяснила, что ее беспокоит сама Сихо. Тогда я подумала: значит, у внучки психологическая травма, однако то, что рассказала Юмико, вообще не укладывалось в голове. Оказывается, Сихо вообще не заметила, что над ней издевались, а когда обидчик попросил прощения, просто не поняла за что.

Тогда Хисано никак не могла уяснить, о чем говорит дочь, и просто удивилась: неужели можно быть такой рассеянной? Но когда стала жить с внучкой, поняла, что беспокойство Юмико вполне оправданно.

Если Сихо бралась заботиться о ком-то, она переставала думать о себе. Что бы ей ни делали, она никогда не обижалась, лишь бы другому было хорошо. Одноклассники или старшие ребята – их и друзьями-то не назовешь – заметили эту особенность и стали пользоваться ей, а девочка была не против. Бабушка ломала голову, почему внучка такая уродилась, и вдруг вспомнила рассказ дочери.

Юмико утверждала, что Сихо не почувствовала издевательств, потому что ее обидчики смеялись. Хисано испугалась. У девочки ничего нет внутри. Она послушно принимает на веру то, что ей говорят другие, а своей воли не имеет. Она не пытается своей головой определить, что хорошо, а что плохо. Лишь смотрит на окружающих и, если люди вокруг радуются, безусловно принимает на веру, что происходящее хорошо. Хисано осознала, что слишком далеко зашедшее дружелюбие не добродетель, а болезнь. Если девочку не изменить, когда-нибудь она получит непоправимую травму из-за другого человека. Причем даже не расстроится.

С тех пор бабушка стала учить внучку защищаться, однако Сихо, похоже, просто не понимала, что ей говорят. Хисано удивлялась такой глупости, и все равно внучка была ей милее всего на свете, была самым главным ее сокровищем.

Женщина закрыла лицо руками.

– Я так боялась. Думала, что когда-нибудь Сихо может даже погибнуть ради других. Вот и сбылись мои страхи… Но ведь так нельзя. Я хочу, чтобы она прожила свою собственную жизнь.

Женщина пришла в себя. Танимура и Надзукихико явно чувствовали себя неловко. Догадавшись, что сказала слишком много, Хисано извинилась:

– Ох, простите, не удержалась…

– Ничего.

– Если она жива, я заберу ее, чего бы это ни стоило. Не посмотрю ни на каких богов! – упрямо заявила она.

Танимура совсем смутился.

– Видите ли, ее нежелание возвращаться, возможно, связано не только с ней.

– Что вы имеете в виду?

– Ваша внучка уже обрела нечеловеческие силы, доступные лишь матери Ямагами. Если она уже принадлежит горе, вполне вероятно, что по своей воле девушка уже не сможет вернуться.

Хисано нахмурилась, не вполне понимая сказанное.

– Но ведь она еще школьница!

– Дело не в том, кем она была. Немало примеров, когда люди становились божествами, как император Сутоку или Сугавара-но Митидзанэ…[14] Разве вы не слышали о таком? – Танимура посмотрел на женщину. – Из-за сильной ненависти, незнакомой простым людям, они превращались в мстительных духов онрё. Простой народ боялся, что эти сущности могут навлечь на них бедствия, и начинал поклоняться им. Так злые духи становились богами. Решив служить Ямагами матерью и вернувшись на священную землю, ваша внучка тоже стала частью божества.

Хисано сидела открыв рот.

– Как это могло произойти всего лишь по ее желанию?!

Она никак не могла взять в толк, о чем говорит Танимура. Тот, заметив замешательство женщины, сел на диване поудобнее и принялся подробно разъяснять.

– Вот послушайте. Можно, конечно, просто сказать «по ее желанию», но для нас, нечеловеческих сущностей, важнее всего – духовный настрой, самосознание в каком-то смысле. Я вот, например, раз в год хожу на медосмотр, и мне ни разу там не сказали: «Вы не человек». Даже если меня обследуют до самой последней клеточки на самом высокотехнологичном медицинском оборудовании, вряд ли найдут доказательство моей нечеловеческой природы. Но я тэнгу, – добавил он тихо.

Хисано пристально вгляделась в того, кто сидел перед ней и выглядел как самый обычный человек.

– Я слышал, что тэнгу происходят из Китая. Судя по иероглифам, которыми записывают это слово, – «небеса» и «собака», – там их изображают как собак, бегущих по небу. По одной из версий, поначалу небесными псами называли метеоры с хвостами, с треском рассекающие небо. Но когда образ тэнгу попал в Японию, они превратились в существ под названием карасу-тэнгу, то есть тэнгу-вороны, или краснолицые длинноносые тэнгу. Считается, что так случилось из-за смешения буддийской, синтоистской и синто-буддийской традиций. Да уж, сколько всего должно было произойти, чтобы собака превратилась в такое… В общем, как возникла эта форма, мы можем только предполагать, а точно никто не знает, – шутливо закончил Танимура и пожал плечами. – Поэтому если спросить, кто я такой на самом деле, то я ничем не отличаюсь от человека, как и сказал ранее. Хотя, если нужно, иногда надеваю красную маску с длинным носом.