Ворону не к лицу кимоно - Абэ Тисато - Страница 9

– Добро пожаловать, Асэби. Садись, – с почетного места обратилась к ней хозяйка павильона, Масухо-но-сусуки.

Она в свободной позе устроилась на сиденье и в многослойных розовых одеждах выглядела очаровательно.

Асэби поблагодарила ее за приглашение и огляделась. Сиратама уже прибыла, а вот Хамаю видно не было. Возможно, ее не позвали, а возможно, она сама не захотела прийти – похоже, на сегодняшней встрече ее не будет.

Увидев перед девушками жаровню и почувствовав мягкий аромат, Асэби поняла, что они воскуряли благовония. Кикуно, заметив взгляд Асэби, улыбнулась:

– Ничего особенного, просто развлекаемся, смешивая благовония. Госпожа Масухо-но-сусуки заинтересовалась смесями, которые привезла с собой госпожа из Зимнего павильона.

– Конечно, я с такими ароматами незнакома! – Масухо-но-сусуки обмахивалась веером: видимо, аромат был слишком силен.

При виде этого сопровождавшая Сиратаму старуха изобразила притворно вежливую улыбку:

– Эти благовония много веков составляются в Северном доме по тайному рецепту.

– Это напоминает смесь благовоний «Куробо», так что состав примерно понятен, – отмахнулась Масухо-но-сусуки, и улыбка сошла с лица пожилой дамы-нёбо.

Кикуно торжествующе ухмыльнулась, а Масухо-но-сусуки отодвинулась от жаровни, словно потеряв к игре интерес.

– Свои благовония я составляю сама. Как вам? – спросила она с улыбкой.

Сиратама ответила с каменным лицом:

– Мне кажется, запах мускуса слишком силен. В целом похоже на жасмин, а что это?

Масухо-но-сусуки обрадовалась:

– Вы прекрасно разбираетесь! Это смесь тэйкэй – «прибрежных шипов» – и кисо – «желтой пары». Чтобы получить этот сладкий аромат, нужно при смешивании соблюдать строгие пропорции.

Кикуно хвастливо подхватила:

– Тэйкэй добывают из цветов терна, выросшего на спине белой водяной змеи. Кисо делается из глаз дрозда, которого с рождения поили только чистой водой. Из трех драгоценных благовоний страны Ямаути мы можем позволить себе использовать эти два без ограничений. – Она надулась от гордости. – Оба можно найти только в западных землях.

За спиной у Асэби Укоги утомленно вздохнула, но Масухо-но-сусуки вряд ли услышала ее. Очень довольная, она повернулась к Асэби.

– Ну? А какие благовония у тебя, Асэби-но-кими?

– Что? – Асэби до сих пор рассеянно следила за беседой, поэтому теперь захлопала глазами. Укоги, спохватившись, попыталась принять приличный вид, но поздно. Асэби были известны только те благовония, которые ей составляла Укоги. Точно она не знала, но вряд ли это было что-то выдающееся, изготовлявшееся по секретному рецепту восточных земель.

– Ах, простите, я в этом особо не разбираюсь.

– В чем – в этом?

– Я, наверное, дорогими благовониями – гвоздикой или мускусом – и не пользовалась никогда. Да и смешиванием никогда не занималась.

Потрясенная Масухо-но-сусуки заявила, что это, должно быть, шутка.

– Неужели восточный дом не может себе этого позволить?

– Прошу прощения! – громко вмешалась Укоги, видимо, не выдержав презрительных взглядов.

– Благовония госпожи благородные, секрет их изготовления передается из поколения в поколение. Полагаю, госпожа просто не задумывалась об этом, так как привыкла ими пользоваться.

– Но как же она ни разу не занималась смешиванием благовоний?

– Это странно для девушки из благородного дома Воронов! – перешептывались придворные дамы из Осеннего павильона.

Асэби, покраснев, потупилась, но Укоги, кажется, не собиралась отступать.

– Наша госпожа не очень крепка здоровьем. Поэтому ничего удивительного в том нет.

Придворные дамы обменялись удивленными взглядами: мол, и что с того? Атмосфера создалась странная, но тут, проявив понимание, тему сменила Кикуно.

– Госпожа слаба здоровьем – наверняка это оттого, что плохой воздух застоялся. Совсем скоро праздник хиина, ей должно стать лучше.

– Конечно, очищение Дня Змеи, праздник Дзёси! [6]

Про это Асэби знает. Во время церемонии очищения Дзёси скверну с тела переносили на кукол и сплавляли их по воде. Этих кукол каждый для себя изготовлял заранее, а некоторые носили их при себе.

Кикуно, увидев, что лицо Асэби просветлело, видимо, успокоилась и опять начала нахваливать свою госпожу:

– Госпожа Масухо-но-сусуки так прекрасно изготавливает кукол хиина!

– Ах, что ты такое говоришь, гадкая Кикуно!

Масухо-но-сусуки засмеялась в притворном недовольстве, а Асэби, обрадовавшись, что может поучаствовать в разговоре, вставила словечко:

– Я тоже их хорошо делаю! У меня куколка с собой!

Она не обратила внимания на недоуменные лица дам: «С собой?» – и с теплым чувством достала из-за пазухи скромную куколку.

– Кукла ведь отгоняет злых духов, вот я и ношу ее обычно с собой как оберег…

На этом месте, видимо, не сумев сдержаться, одна из дам прыснула в веер. Вслед за ней захохотали и другие.

Асэби вздрогнула и вытаращила глаза, одна в этом водовороте хохота. Судя по тому, как потупилась побледневшая Укоги, Асэби поняла, что смеются над ней. Но она не понимала, что тут смешного.

– Наверное, это хиина для церемонии очищения на воде, которую устраивают вороны-простолюдины? – со смехом спросила старуха из Зимнего павильона.

Воронами-простолюдинами – яма-карасу – называли простых людей, носивших грубые одежды, в отличие от аристократов рода ятагарасу, которых титуловали благородными воронами – мия-карасу. Услышав слова «вороны-простолюдины», Сиратама, даже не улыбнувшись, презрительно отвернулась. Но почему дама-нёбо так сказала?

– Мы, благородные вороны, во время церемонии очищения в День Змеи не совершаем таких простеньких действий. – Все еще смеясь, замахала веером на своих дам Масухо-но-сусуки, веля им перестать. – Так и быть, я покажу тебе свою куклу.

По ее знаку одна из дам что-то принесла. Перед Асэби оказалась действительно великолепная кукла хиина – довольно большая, так что ее можно было держать на руках.

Кожа у нее на ощупь гладкая – да как такую можно изготовить? Кимоно сшито из той же алой, окрашенной в цвет цезальпинии ткани, что и платье Масухо-но-сусуки. Заколка кандзаси размером с ноготок явно была сделана рукой мастера.

– Я над ней три месяца трудилась. – Голос Масухо-но-сусуки звучал звонко: она явно была довольна готовой куклой. – Мелочи я заказала еще раньше – примерно год назад.

– Цвет кимоно тоже изволила выбрать госпожа Масухо-но-сусуки!

– Ах, какие у госпожи изысканные увлечения!

Придворные дамы на все лады расхваливали свою госпожу, даже не пытаясь скрыть гордость. Дама, сопровождавшая Сиратаму, искоса поглядывая на это, фыркнула.

– Уж не знаю, насколько великолепна эта хиина, но для благородных воронов это обычное дело. Впрочем, вы, кажется, не знаете, что уже никто не проводит церемонию очищения на воде.

У аристократов праздник Дзёси проводился для того, чтобы помолиться о здоровье своих дочерей. Кукол также пускали по воде, как и в церемонии простолюдинов, но сами эти куклы стали изысканными предметами искусства. Их уже язык не поворачивался назвать простыми оберегами, которые отводили от человека угрожавшие ему беды.

– Ведь не может жалкое изделие заменять благородную девушку. Каждый дом готовит превосходную куклу, заботясь о своем престиже.

Потом этих кукол хиина пускали по реке на великолепных лодочках, изготовленных руками домашних слуг или даже ремесленников. Конечно, их сразу же вылавливали и ставили в усадьбах для украшения, но, пока лодочки плыли, многие внимательно рассматривали красиво наряженных кукол. Это были юноши из благородных воронов. Молодые люди, вошедшие в брачный возраст, разглядывали кукол вместо спрятанных от мира утонченных барышень, раздумывая о будущей супруге. Нередко бывало и так, что владелица хорошо сделанной куклы после праздника получала любовное послание. Именно поэтому во дворце Окагу праздник Дзёси был единственным из пяти сезонных праздников, когда появление молодого господина во дворце не считалось обязательным.