Мавзолей для братка - Ерпылев Андрей Юрьевич - Страница 25

• Предыдущая
• 25/72
• Следующая

– Почему не получилось? Замок освободился, лоха того ушастого он осчастливил… На время.

– Как на время?

– А так. Маркиз-то тот, липовый, Контрабас, что ли, как был деревенщиной, так и остался. Прокололся тут же, а королевские прокуроры знаешь какие строгие ко всяким там самозванцам? Словом, сгнил где-то на каторге тот Карбофос… Да и фиг с ним – не велика потеря. О чем я?.. Да! А Людоед тот, в мышином обличье, отлежался в норке, а обернуться обратно человеком – не может. Забыл я, как это по-ученому называется… Что-то там с трепетом еще связано…

– Шок?

– Во-во! То самое. Забыл заклинание и все тут. Это ведь только в сказках «крекс-пекс-фекс» скажешь – и готово. На самом деле – длиннющую матюгалку нужно выговорить, да еще на халдейском языке. Так и мыкался, бедолага, года два. От настоящих грызунов натерпелся – куда там этому маркизу Хлороформу в тюряге! А как оклемался – обратной дороги нет. В замке другой человек проживает. На законных, заметь, основаниях. В большом фаворе у королевской тещи – немаленький человек, потому ссориться с ним не след. Да и как поспоришь-то? Замок давно в казну отписан и, стало быть, – ведомственное жилье.

Честно говоря, у Людоеда и у самого-то ордера не было… Съел он предыдущего хозяина, а замок присвоил. Тогда смена королей была, кутерьма, ничего не разобрать… И не такие замки прихватизировали.

Старый конь зевнул и мотнул головой, отгоняя сон.

– Вот и удалился Людоед, стало быть, в старую свою берлогу родовую. Сюда. Он ведь из благородных происходит, Людоед-то. Прадед его отличился при тогдашнем короле или вожде, даже замок начал строить, а потом что-то не заладилось… Так и осталась башня одна недоделанная.

А там Мальчика-с-пальчика встретил… Тоже когда-то бедолагу кинул мальчонка, объегорил, но то дело прошлое. Скооперировались они по старому знакомству, и давай на пару работать. Малый простаков вроде тебя заманивает, а Людоед их лущит, словно орехи… Видал, сколько коней пасется? Это от конных осталось. А от пеших – вон, груда тряпья за сараем да железяки всякие – шлемы там, кирасы…

Арталетова вторично передернуло:

– А они это… Не проснутся?

– Чего им просыпаться? Это только мы с тобой, два дурака, тут глаза пялим, а добрые люди спят и седьмой сон видят. Да и не полезут они на тебя, когда ты высвободился: своя шкура дорога. Так что давай: ноги в руки и – ходу. А то коня возьми любого. Они простые, не чета мне, не обидятся. Седла, кстати, тоже там, за сараем, и прочая сбруя… А мне спать пора – заболтался я с тобой…

Конь клюнул головой и засопел. Лошади, как известно, спят стоя.

Георгий оглянулся на дремлющих коней, плавающих по брюхо в тумане, словно гигантские утки в молочно-белом пруду. Да, действительно, выбирай на вкус…

– А этих что, так оставить, что ли? Чтобы они и дальше людей губили?

Старик открыл глаз и с интересом глянул на собеседника:

– Не оставляй. Пойди и прикончи обоих. Людоедов, помнится, нужно камнями забивать. Сталь, понимаешь, – деловито пояснил он, – их хоть и берет, но убить трудно. А вот камнем по маковке – самое то. Прокрадешься в дом осторожненько и – хрясь!..

Георгий содрогнулся, представив, как булыжник с мясным хрустом врезается в висок спящего, и его чуть не стошнило. Нет. Хоть это и кровавый маньяк, даже больше – нечисть, во сне убивать нельзя…

– А мальчишке и вообще всего ничего требуется, – как ни в чем не бывало продолжал инструктировать конь. – Кинжалом ему брюхо вспорешь – всего и делов! Или за ноги – да об угол!

– Нет, – с трудом проглотил комок, стоящий в горле, путешественник. – Я не мясник. Должен быть другой выход.

– Есть и другой, – подмигнул старый конь. – Я тебя, честно говоря, проверял. Вдруг ты и сам не лучше этих… Молодец, выдержал мой экзамен! Потому так поступим: возьми в сараюхе кусок мела – там для побелки должен быть – и, с молитвой, очерти вокруг дома. Обережный круг никакой нечисти не переступить. Лучше всяких замков держит.

Ведерко с кусками мела стояло у самой двери. Жора выбрал самый большой.

– А какую молитву читать?

– Да любую. «Отче наш» или «Богородица, дева, радуйся».

«Хорошее дело… – подумал Арталетов. – А если я никаких не знаю? Ладно, попробую…»

– Господи Боже… Иже еси…

– Ты что делаешь?

– Как что? Чертю… То есть черчу.

– Да не по траве, дурья твоя голова! Прямо по стене черти! Башня круглая, вот и получится круг. Только следи, чтобы разрывов не было. Бестолочь!..

Обогнуть действительно круглое в сечении здание удалось минуты за две, но к концу операции у Георгия в руках остался крохотный кусок мела – остальное ушло на жирную линию.

– Во, молодец, добрая работа, – похвалил конь. – А вот теперь на двери, прямо над чертой, нарисуй эти знаки…

Копыто прочертило в грязи под дверью несколько замысловатых иероглифов, на которые и ушел остаток мела. И вовремя, потому что в дверь изнутри загрохотали кулаки и два голоса наперебой принялись угрожать:

– Открой, зараза! Выберусь – порешу на фиг!.. Уши отрежу!.. Пасть порву!..

Арталетов изумленно глядел на ничем не запертую дверь, в которую изнутри с уханьем бился здоровенный громила и никак не мог открыть. Неужели эта жалкая полоска мела способна на такое?

– Лучше всякого засова, не сомневайся! – подтвердил самодовольно конь. – Теперь сидеть им тут до скончания века. Разве что какой-нибудь дурачок сам эту дверь откроет, круг разорвет… Да только не ходит тут никто – гиблое место.

– А они как? От голода не того…

– От голода? Да у них там припасов на три года! А потом как-нибудь разберутся. Между собой.

На всякий случай путешественник все-таки подпер дверь снаружи той самой дубиной, которая едва не прошлась по его хребту. В таком случае лучше перестараться…

За сараем, больше напоминающим крутой супермаркет, нашлось и приличное седло, и упряжь… Причем в наличии были не только мужские седла, но и парочка дамских, на которых полагалось ездить, свесив ноги на одну сторону. Остатки жалости к двум мерзавцам улетучивались прямо на глазах.

– Спасибо тебе, – от души поблагодарил старика Арталетов, вскакивая в седло смирного конька гнедой масти, выбранного специально – все же до жокейского мастерства всаднику было далеко. – Чем мне тебя отблагодарить?..

– Да мне без разницы… – отвернулся конь. – Скачи уж…

Из дома раздавались уже не угрозы, а униженные мольбы о пощаде. Жора кивнул на прощанье и пришпорил скакуна.

– Стой!

Конь по-прежнему смотрел в сторону.

– Слушай… А как он там… Ну, царевич-то мой? Так и сидит у принцессиного гроба?

– Нет. Нашел он свою суженую. А принцесса еще той гадюкой оказалась.

– Да?! А как он сам-то? Старик небось совсем?

– Куда там! Не хуже тебя, конь, выглядит! Молодцом.

– Угу… Насчет молодца ты, конечно, загнул… Ну, ты скачи, скачи…

Уже въезжая в лес, Арталетов в последний раз оглянулся и увидел, что конь все еще стоит на том же месте, недоверчиво покачивая головой…

Вопреки опасениям Жоры, до самого Парижа никаких происшествий больше не случилось. Да и в город он проскочил без проблем, через Сен-Антуанские ворота, низко надвинув на глаза берет и подняв воротник плаща, словно ему нездоровилось. Слава богу, столицу Франции охраняли стражники – не чета нашим современным блюстителям порядка: никого не заинтересовал одинокий дворянин в небогатой одежде. А серебряная монетка, звякнувшая о брусчатку, превратила караульщиков с алебардами в подобия трех знаменитых обезьянок[21]…

Зато на первой же улочке его ждал сюрприз…

– Добрые парижане! – верещал гаврошистого вида мальчуган, потрясая в воздухе толстеньким томиком «in quarto»[22]. – Покупайте новую книгу мэтра Скалигера[23] «Сожжение кровавого колдуна и чернокнижника, именуемого д’Арталеттом, как будто бы дворянина, а на самом деле – зловещего исчадия ада»! У меня лучшая цена в городе! Всего два экю серебром! Для тех, кто не умеет читать, – набор лубков с гравюр несравненного живописца Клюэ на ту же тему – половина экю и два дуизана[24]!

• Предыдущая
• 25/72
• Следующая