Кодекс Охотника. Книга XIII (СИ) - Винокуров Юрий - Страница 7

— Чего тебе холодно? — подколол я малого. — Ты же мороженое любишь, должен привыкнуть к холоду.

— Ш-ш-шам привыкай, ш-ш-шутник! — надулся Шнырька, и нырнул в тень.

— Ну, ладно.

Выбрал я шубу, кажется, из соболя, накинув на себя, как плащ. Секунду подумал, и напялил на голову шапку-ушанку. Нахрен… Конечно, доспех справится, но лучше так. И шагнул туда же. И сразу же понял, что не прогадал. Температура была далеко за минус. Очень далеко… Я неосторожно вздохнул и почувствовал, что у меня сопли в носу замерзают. Рядом стоял и улыбался Ульрих в своей безрукавке. По нему совсем не было видно, что он замёрз. Не, вот сейчас я точно выпендриваться не буду, ну его нахрен. И вообще, я тепло люблю. Сейчас со всех сторон мела настоящая метель. Не было не видно не то, что неба, на несколько метров вперёд ничего не было видно.

— Держись за канат, — прокричал Ульрих, и показал мне взглядом, сам схватившись за него. — Следуй за мной!

Я и последовал, закутавшись как можно сильнее. Хорошо, что меня не сдуло. Через несколько минут мы начали петлять, а слева и справа стали проявляться порталы. Красный, красный, оранжевый, голубой… Ух ты, радужный! Где это мы вообще? И вот, наконец, жёлтый.

— Внутри физики-големы. Повышенная сопротивляемость к магии. Лучше уничтожать чистым физическим уроном, — проинструктировал меня король.

— Ну, спасибо, блин, большое, — ляпнул я, и скинул ему на руки шубу.

Тут же холодный ветер забрался мне под рубаху, и я с матюгами прыгнул внутрь. Внутри было гораздо теплее. Каменное плато, а вокруг булыжники, часть из которых были живыми. Прямо около входа никого не было и я, далеко не уходя, уселся в позе медитации.

Собственно, я обманул Ульриха, сказав, что желейка не подходит. Желейка подошла бы очень хорошо. Но дело в том, что то, что я собирался сделать, было точно не для чужих глаз. Подозреваю, что замок весь натыкан следящими артефактами, и я был далёк от мысли о том, что за мной не будут подсматривать. Ну, может и не будут, но я лучше перестрахуюсь. А тот выхлоп энергии, который из меня пойдёт, точно почувствуют на расстоянии.

Я сел, закрыл глаза, и безжалостно вскрыл свою Печать Регенерации. Дело в том, что исцелить принцессу можно было, только поставив ей такую же Печать, как я ставил своим гвардейцам. Вот только её душа была настолько изранена, что собственных сил на начальный запуск Печати у неё не хватило бы. Если говорить аналогиями, то я соберу огромный костёр из сухих деревяшек, и даже оболью его сверху бензином. Но спичку она должна зажечь сама. И даже на это сил у неё не было. Поэтому, мне придётся поделиться с ней частичкой своей души.

И тут мы подходим к самому интересному моменту. Все мои Печати настроены на то, чтобы не делиться ни с кем своей душой, даже если хозяин будет находиться в бессознательном состоянии, а какая-то тварюка попытается у меня это немного отсосать. Ха-ха, звучит пошло, но передаёт точный смысл. Короче, мне придётся ни много, ни мало надрезать Печать Регенерации, чтобы она потеряла часть свойств, и начала немножко «кровить». Ну, как немножко… Кровить она должна «множко», и я должен при этом не сдохнуть.

Я почувствовал, как задрожала внутри меня душа, завибрировали Печати, которые пришли в дисбаланс. Если бы они были живыми, то прямо сейчас были бы в панике, не понимая, что с ними происходит. Но да, прямо сейчас мне понадобится много энергии, чтобы внутри было что-то, с чем можно было работать. Поэтому я вскочил на ноги, достал Аквилу и проговорил в пустоту:

— Вылазь, мерзляк! Покажи мне, где здесь кристалл спрятался?

— Ш-ш-шам мерзляк! — огрызнулся Шнырька, но кристалл мне показал. Он был совсем недалеко.

— Что ж, — улыбнулся я. — Раз, два, три, четыре, пять. Сандр идёт искать. Кто не спрятался, я не виноват.

Вывалился я из портала часа через три. Геноцид големчиков завершился успешно, и меня сильно давила жаба, что я не могу забрать полученный с них камень для своей каменной братвы. Но энергия была собрана, кристалл разбит. Внутри меня творилось чёрт знает что, доставляя мне определённый дискомфорт.

Когда я вышел из Разлома, Ульрих сидел прямо на снегу. Шуба лежала рядом, а он внимательно наблюдал за мной.

— Всё прошло успешно? — осведомился он.

— Д-да… — проговорил я.

Пальцы мгновенно скрючились, я потянулся к шубе.

— М-можно мне её назад?

— Да, конечно, — без улыбки подал мне шубу Ульрих, и заботливо напялил мне на голову ушанку.

— С-спасибо, — сказал я.

Сука, приеду домой, сутки из бани не выберусь.

— Возвращаемся в замок?

— Д-да… — сказал я.

Попытался высморкаться, но в итоге от носа у меня отвалились две сосульки.

— С-сука… — тихо проговорил я.

Ульрих, похоже, услышал, потому что я увидел его лёгкую улыбку. Издевается, чёртов снеговик. У него в венах вообще, что, кровь или антифриз?

Обратно мы пошли быстрее.

Вскоре мы были уже в замке, и вот подходим к покоям принцессы.

— А сейчас я попрошу вас остаться за дверью.

На удивление, королевская чета, без разговоров, кивнула. Когда я потянул ручку двери на себя, то спиной почувствовал суровый взгляд отца. И не нужно меня так буравить. Я закрыл за собой дверь, и тут же направился к столику, который заприметил ещё в своё прошлое посещение. Взял в руки большой хрустальный графин, оттопырил плотно притертую пробку и принюхался. Коньяк. Хороший коньяк. И разом замахнул в себя полбутылки. По телу пробежалось приятное тепло, и я удовлетворённо выдохнул.

— Сука, как вы тут живёте…

С сомнением посмотрел на полупустую бутылку, вздохнул, закупорил, и поставил на место.

Снова сел уже около спокойной Хельги.

— Нет, я, конечно, всё понимаю, подруга. Теперь ты после всего этого просто обязана выйти за меня замуж, — пошутил я в никуда, и положил ей ладонь на голову.

В тот момент, как наши души сплелись, я почувствовал охренительную боль. Похоже, закричали мы синхронно…

Замок Северного Королевства

Коридор около покоев принцессы

— Я вас предупреждаю. Что бы вы ни услышали, не вздумайте заходить внутрь. Ни в коем случае. Вы можете всё испортить. Это ясно? — глаза Александра сверкнули голубым пламенем.

Король прищурился, а у Лагерты перед глазами внезапно поблёк облик юного барона. Она увидела перед собой состоявшегося мужчину, отдаленно напоминавшего этого парня, вот только нёсшего за плечами опыт столетий, словам которого повиновались целые армии, а взглядом которого — воспламенялись целые города. Оба члена королевской семьи кивнули, и молодой человек зашел в комнату их любимой дочери.

— Дорогой, успокойся, — успокаивала Лагерта своего мужа, на котором лица не было.

— Ты понимаешь, что мы только что доверили самое ценное, что у нас есть, практически, незнакомому человеку?

— Ну, тут я возражу. Во-первых, я с ним знакома. Князь Андросов давал рекомендации. Да и с Хельгой он всегда ладил.

— Одно дело — ладить, а другое дело — от него зависит жизнь нашей дочки! — буквально прорычал Ульрих.

— Всё будет хорошо, — Лагерта провела ладонью по скуле мужа.

Если честно, она и сама сильно боялась за Хельгу, а мужа в таком состоянии видела в первый раз. Большой и сильный мужчина, который привык всегда решать дела силой и напором, возможно, в первый раз оказался в ситуации, когда что-то, а точнее, кто-то зависит от другого человека. Сразу же «кто-то» — это оказалась единственная любимая дочь.

Лагерта была здравомыслящей женщиной и предполагала, что что-то может пойти не так. А еще она боялась, что в случае смерти Хельги Ульрих выйдет из себя и захочет наказать Галактионова. А вот что случится дальше — об этом Лагерта даже не хотела думать. Да, она привыкла к тому, что её муж всесилен. Фактически, она видела в нём, кроме любимого мужа, ещё могучего повелителя, почти полубога. Но противостояние Ульриха и барона Галактионова? В его результате она не была уверена до конца.