Лучший полицейский детектив - Молодых Вадим - Страница 40

Утром, просматривая сводку, Полковник ожидаемо удовлетворился известием о задержании ревнивой жены с именем Диана, подозреваемой — «Да что там!.. Обвиняемой уже… Чего тянуть-то?» — в убийстве в состоянии аффекта мужа выстрелом из пистолета (улика с отпечатками её пальцев подшита к делу) — «Что за ствол, откуда он у бабы, ещё выяснить надо!» — и его любовницы ударом тупым и твёрдым предметом, вероятно, бутылкой по затылку.

Привычно пробегая глазами другие позиции, описывавшие неправомерное поведение граждан на подведомственной территории, начальник отдела не вникал в суть — одна и та же бытовая и уличная хулиганская дрянь — читать тошно! Как вдруг…

«О господи! Осквернение могилы… Надругательство над телом… Задержан на месте преступления…Псих! Маньяк чёртов! Боже! Значит все уже в курсе… Или ещё не все?! Время? — Полковник глянул на часы. — Есть ещё время… Должно быть! Ну, с-су-ка!»

Успел сообразить и распорядиться, вылетая из кабинета, чтобы развод и утреннее совещание проводили без него…

— А кто?

— Кто из замов на месте? Любой, кто есть… Пусть проводит…Это приказ!

Прыгнул за руль личной машины и, стартовав с пробуксовкой, помчался в отделение полиции рядом с кладбищем, где в «обезьяннике» полицейские держали пока своего коллегу.

— Надо забрать его оттуда! — подбадривал себя, накручивал решительность Полковник в громком одиночестве. — Своей властью забрать. Пока дело до допроса не дошло…

Псих Малой теперь так много знал, что дело было уже не в карьере самого Полковника… И даже не в службе! Теперь уже — в свободе как таковой, которой можно лишиться, и в жизни вообще, которая потеряет всякий смысл, если этот чёртов псих начнёт (хрен знает ведь, как у психа мозги в его перевёрнутом мире работают!) рассказывать всё как есть…

Полковнику даже представился некий молодой честолюбивый «следак» из прокурорских или из УСБ, потирающий руки в предвкушении «верняка-оборотня».

«Списать на психоз, конечно, можно будет попробовать — шутка ли, в могилах начал рыться — явный псих!.. Но и на службе, как минимум, тоже можно будет крест поставить… Психа-то надо было вовремя распознать… А я, выходит, недоглядел… И это меньшее из возможного зла! Ведь ещё неизвестно, что психиатрическая экспертиза покажет… Она сможет, конечно, наверняка показать то, что нужно, но ведь это дорого… А свидетелей сколько появится… Куда ни кинь — всюду потери… Вот уж минус, так минус!.. Воистину… Не-ет! Такого допускать нельзя!!!»

И Полковник добавил газу, пожалев, что у него не было сейчас «мигалки»…

— А-а… Вы по поводу своего, тэ-эрищ пАл-ковник, — не удивляясь, встретил его не подчинённый ему напрямую, но и не отвергавший даже отвлечённую субординацию и служебную солидарность, дежурный. Хотя Полковнику даже за этот незначительный акцент на общности преступника и правоохранителя уже хотелось голову умнику оторвать:

«Все — в курсе! С-су-ка-а…»

— Дело его можно посмотреть? — спросил, не задумываясь.

— Так нет ещё дела-то, — удивлённо глянув, ответил дежурный.

«Уже хорошо!»

— Ну, протокол!

Тот замялся… Но ненадолго — полковник всё-таки. Хоть и не своё, а безусловное начальство: в правоприменительную бутылку лезть — себе дороже…

— Конечно, тэ-эрищ пАл-ковник… Вы здесь читать будете или сразу вместе с ним?

— Проводи меня к нему… И… — Полковник немного замялся, словно бы стараясь своим стеснением специально расположить к себе дежурного. — Комнату покажи, где с ним наедине поговорить можно… Чтоб никто не мешал… Время раннее… Не все ещё на службе… Ну, ты меня понимаешь?

— Понимаю, тэ-эрищ пАл-ковник. Есть такая комната.

У Малого был настолько отсутствующий вид, что все другие, кто находился за решёткой «обезьянника», даже не признавали в нём товарища по несчастью.

Участковый… «Бывший участковый!» — отметил очевидность Полковник… сидел в одиночестве посередине лавки. В метре примерно, справа и слева от него, ближе к краям лавки сбились две стихийные кучки задержанных, общавшихся между собой, но никак не затрагивавших Малого. То ли потому, что узнали (в застенке это быстро!), что он сам — мент, то ли потому, что их пугали его вид и заторможенность безумца, который, к тому же, ещё и задержан на кладбище… Ночью! С лопатой! Псих! Определённо и страшно.

«Это хорошо! — оценивал ситуацию Полковник, пока Малого под тревожными взглядами других узников дежурный выводил в отдельную комнату. — Хоть что-то хорошо! Болтовни меньше… Хотя… Куда уж больше-то! Блин!»

Полковничья оценка была с горечью отчаяния. С мысленным криком: «Ну откуда ты, сука, на мою голову свалился! За что, господи?!» Но Полковник умел держать себя в руках и мыслить конструктивно перед подчинёнными… Бывшими подчинёнными, в том числе, тем более когда они на переходе уже из категории дознавателей в категорию обвиняемых.

Уселись, как положено: Полковник — за стол, Малой — на привинченный к полу стул.

— Ты влетел под статью двести двадцать четыре… «Надругательство над телами умерших и местами их захоронения»… Это только то, что уже очевидно… А как рыть начнут, то… Подозреваю — много чего ещё откроется. Но и этого уже хватит.

Полковник заговорил сдержанно и как-то отвлечённо, будучи заинтересованным видом Малого и разглядывая отрешённое — надежда в мыслях: «А может просто уставшее?» — лицо бывшего участкового инспектора и жалея, что не может направить в него луч настольной лампы. Другая была на столе — модная, энергосберегающая — «Кто бы о моей нервной энергии подумал бережливо!». Но и без луча было видно, что эта новая беда Малому как будто совершенно по фигу.

— Та-ак… — Полковник сменил тон на рассудительно-ультимативный. — Давай-ка, Антоша, я тебе обрисую ситуацию, в которую ты попал, прежде чем ты мне расскажешь, — и, не выдержав, гаркнул прямо в лицо Малого: — Зачем?!

Задержанный гробокопатель отреагировал-таки: поднял голову и посмотрел на Полковника с удивлением человека, которого отвлекли от важного дела, чем ещё больше того взбесил — теперь уже до состояния растерянности. Полковник закурил, даже не пытаясь унять дрожь пальцев.

— Я вообще-то знаю, зачем ты в могилу полез… Ты — псих, Малой… Ты умный парень, но у тебя психоз… Горе от ума, блин!

Начальник встал и заходил по комнате туда-сюда: «Тесно, блин!»:

— Ладно… Хрен с ней, со статьёй… Хотя и эта уже при отягчающих до пяти лет предполагает… Слышишь? До пяти лет! Думаешь штрафом отделаться? Хрен!!! Пятерик! Я постараюсь, чтобы тебе религиозную или… там… расовую — какую угодно! — мотивацию пришили как отягчающее… Будь уверен! Ты у меня сядешь… А статья-то… Ох, поганая! Даже в ментовской зоне таких не уважают… А ты ещё и не в ментовскую залетишь… Да-да! С чего вдруг в ментовскую-то? Ты уже не мент был, когда могилу вскрывал!

Полковник пальцами — чуть ли не всеми сразу! — растоптал окурок в жестяной пепельнице.

— Не пойму я… — теперь он стал задумчивым. — Сам себе всю жизнь испортил… За-чем?!

Антон снова глянул на него снизу вверх, изображая лицом теперь недоумение: «Сам же сказал, что знаешь! Чего тогда спрашиваешь?»

Полковник мимику Малого прочитал правильно:

— У тебя психоз! Явный. Это безо всякой экспертизы видно… Тебя не сажать бы… А лечить! Но ведь без толку! Нельзя вылечить мозги, когда их нет…

У Антона от неожиданного заключения открылся в неприятии рот, и распахнулись глаза. Его личность прекратила парить по кабинету и целиком уселась на стул.

Полковник без суеты удовлетворился и заговорил как собеседник:

— Что смотришь? Нет у тебя мозгов! — Пауза. — Я уверен в этом…Их и у меня, наверное, нет… Уже… Я ведь государственный человек… Пойми, государство как институт власти, как явление, стремится быть везде — во всех возможных и невозможных проявлениях жизни. Это образование призвано организовывать жизнь, и оно её организует… Но, в конце концов, так, что это получается не в интересах людей, а в интересах самого государства, которое остаётся при этом неким безличным, абстрактным монстром…