Замок серебряной розы (СИ) - Снегова Анна - Страница 15

- Вы сомневаетесь, что способны любить? – разочарованно тянет блондинка, что спрашивала первой.

Ричард пожимает плечами.

- За столько лет ни разу не довелось. Вывод напрашивается сам собой. Полагаю, человек, который привык во всём полагаться на разум, вряд ли способен совершать глупости в порыве бессмысленных…

Он вдруг осекается на полуслове.

Вскидывает голову.

И резко оборачивается в сторону двери.

Я едва успеваю отскочить.

И кинуться прочь. Потому что меня заметили.

Потому что Ричард бросил гостей, и я слышу его тяжёлые, уверенные шаги прямиком к двери. А я как дура со всех ног бросаюсь прочь, потому что несмотря на то, что два года, два чёртовых года ждала этот миг – прямо сейчас, оказывается, катастрофически не готова к встрече.

- Стой!

Но остановиться уже не могу. Несусь сломя голову, спасаюсь бегством, подобравши юбки, и он – за мной…

Передо мной сами собой распахиваются створки высоких дверей.

С разбега влетаю в самую гущу пёстрой шумной толпы гостей. Которая разом стихает при моём фееричном появлении.

В ошеломлённых глазах всех этих людей вокруг читаю разом всё. Что здесь не принято, чтобы девушки носили чёрное. И такие волосы как у меня тоже – не приняты. Их цвет, их длина. Всё это ужасно возмутительно, карга была права. И бегать юным барышням не пристало. И толкать с разгону почтенных седовласых мужей и толстых матрон. И уж тем более даже не извиняться за это – а как тут прикажете извиняться, когда язык онемел и в горле пересохло?

- Лягушонок! Это ты?

Догнал.

Толпа чуть отступает. Я замечаю, как удивление во взглядах сменяется любопытством. Как шепчутся кумушки, прикрывая веерами многозначительные улыбки. Радуются, что вечер неожиданно заиграл новыми красками. И есть на что пялиться, и есть о чём теперь посудачить. Но мне уже всё равно.

Бежать дальше некуда, плотная стена людей кольцом вокруг.

Медленно-медленно оборачиваюсь.

Глава 12

И как будто и не было этих двух лет.

Я снова покорена и скована по рукам и ногам его бьющей в самое сердце мужественностью, его статью, сдержанной силой, от которых мурашки бегут по спине.

И я снова, как и тогда, чувствую себя глупой девчонкой, смешным и нелепым котёнком у ног льва. Куда-то девается весь боевой настрой, я растеряла все-все слова, которые так долго прокручивала у себя в голове, которые мысленно репетировала столько раз, которыми хотела его встретить.

- Ты как всегда от меня убегаешь.

Его лицо спокойно и невозмутимо – настоящий благородный граф – а глаза улыбаются. Я эту улыбку чувствую, не могу объяснить, как, но знаю, что она там есть. И она только для меня.

Ричард ждёт чего-то в ответ, а я по-прежнему могу только молча на него пялиться и заново открывать для себя всё то богатство, весь тот миллион крохотных мелочей, которые уже почти забыла… всё то, что делало его собой, что делало его для меня единственным.

А он – рассматривает меня.

- Ты подросла. Совсем большая стала.

Вот кто его за язык тянул! Как ведро холодной воды на голову, это его обращение. Всё волшебство момента испоганил, дурак!

Так ведь с детьми только маленькими разговаривают, перед тем как на табуретку поставить и попросить рассказать стишок!

И я понимаю, что во мне снова всё взрывается. Как же я на него зла!!! Неужели всё сначала?!

- Ты зато ни капли не изменился! – ляпаю первое, что пришло в голову, и тут же прикусываю язык.

Толпа вокруг начинает шептаться оживлённей.

Нервно оглядываюсь. Мне очень, очень сильно не нравится стоять тут, как на сцене! Словно мы актёры, которых наняли услаждать взоры местной публики занятным представлением.

Ричард делает шаг ко мне. От неожиданности у меня, кажется, встают дыбом все крохотные волоски на предплечьях. Он всё ещё слишком высокий для меня. И вряд ли я уже когда-нибудь вырасту достаточно, чтоб хоть немного сократить дистанцию, раз за эти, самые ответственные два года не получилось. Мои смутные надежды на то, чтоб подрасти хотя бы в стратегических местах, увы, не оправдались тоже. Разве что чуть-чуть. Хоть Флавия уверяла, что я и так красотка, но это Флавия. Мужской взгляд на такие вещи я примерно уже уяснила, и это никак не могло прибавить мне уверенности в себе перед столь ответственной встречей.

И вот теперь этот дурак опять заводит привычную волынку.

- Здесь душно. Есть чего-нибудь попить? – даю ему последнюю попытку спасти ситуацию и увести меня куда-нибудь отсюда. Но он как на зло понимает буквально.

- Конечно! Пойдём, - и, поравнявшись со мной, учтиво показывает рукой куда-то вглубь зала.

Обречённо следую за ним.

Толпа за нашими спинами смыкается, и там потихоньку нормализуется обычная светская жизнь. Подобно тому, как болотные воды снова затягивает ряской после того, как кинешь туда камень и утихнут круги.

Аккуратно проводя за собой в бурливом потоке гостей, Ричард доставляет меня как на буксире прямиком к одному из столиков у стены, который уставлен фруктами и бокалами. Неподалёку выход на террасу с балконом, и там сейчас, кажется, никого, но туда он меня вести и не думает.

Градус растерянности внутри меня увеличивается.

- Маман, а где вы видели тот полосатый фрукт? Я тоже хочу попробовать… - щебечет какая-то наглая девица, взгляд цепляется за неё и её дородную маменьку в парчовом платье. Отталкивает меня локтем и вклинивается между мной и Ричардом. Склоняется над столом, очевидно подбирая наиболее выигрышный ракурс, и одновременно умудряется бросить взгляд искоса из-под длинных коровьих ресниц на моего спутника.

А я вдруг на мгновение слепну и глохну.

И когда возвращаюсь в реальность…

- Советую вам поторопиться. И взять этот фрукт сейчас. Если правда хотите его попробовать, – говорю безжизненным голосом, словно в трансе. Слышу себя как будто со стороны.

Вздрагиваю, музыка снова врывается в уши.

Девица, покосившись на меня удивлённо, всё-таки ретируется.

Возле столика теперь пусто.

Что это было только что? Я бредила?

Вцепляюсь в первый же попавшийся под руку бокал, как в спасательный круг, пью, зубы стучат о хрустальный край… и конечно же, умудряюсь поперхнуться, потому что это лимонад, который тут же бьёт в нос пузырьками.

Закашливаюсь.

- Всё в порядке? – озабоченно спрашивает Ричард и подаёт салфетку.

Изо всех сил киваю головой.

Мне хочется провалиться сквозь землю, потому что я облила платье. На чёрном лифе пятен не особенно видно, но я мигом чувствую эту противную сырость. И мне ужасно стыдно. Непередаваемо. Я как те дворянские недоросли, которых не сажают за общий стол, а устраивают за отдельным детским, потому что они не научились себя ещё вести в приличном обществе. Он же так давно меня не видел! И что теперь подумает?

- Лучше не бывает… - бормочу себе под нос и торопливо промакиваю платье судорожными движениями. Новая беда – понятия не имею, куда девать пожелтевшую салфетку.

В конце концов, не могу придумать ничего лучше, как спрятать руку за спину и там аннигилировать несчастный клочок бумаги в пепел.

Потупившись, стою, и не знаю теперь уже, куда деть себя.

А Ричард молчит тоже. И просто смотрит.

Неловкость между нами такая, что наверное, ее можно руками потрогать – она витает в воздухе между нами, и чем дольше затягивается молчание, тем отчётливее я понимаю, что у меня начинают гореть щёки и кончики ушей.

А бодрая музыка сменяется первыми чарующими звуками вальса.

И вопреки всему, хотя я помню прекрасно, что Ричард терпеть не может танцевать и прочее «бессмысленное времяпрепровождение», почему-то начинаю надеяться, что вот сейчас пригласит.