"Аратта". Компиляция. Книги 1-7 (СИ) - Семенова Мария Васильевна - Страница 20

Слава Солнцу, Аюр все же удержался от смеха. Впрочем, одежды ингри, расшитые речным жемчугам и густо покрытые вышивкой, вблизи оказались весьма красивы и удобны. А сами лесовики плохо, но владели человеческой речью. По крайней мере, рядом с мохначами они почти походили на людей.

По взмаху руки вождя местные беловолосые девушки, скромно толпившиеся за спинами старейшин, выступили вперед и поднесли Аюру пару огромных рыбин на узких деревянных блюдах и березовые туески с грибами и ягодами. Царевич, в свою очередь, с милостивым видом раздал встречающим яшмовые бусы, а вождю подарил сверток яркой ткани.

Хасте было очень занятно следить за тем, как бурно радуются безделушкам седобородые мужи. Но куда занятнее было взглянуть на Ширама. В тот самый момент, когда принесшие рыбу девушки повернули обратно и накх увидел длинные косы за их спинами, его лицо вытянулось, а все тело напряглось так, будто он едва удержался от резкого движения. Еще бы, для любого накха воинская коса – предмет гордости. Недаром поговорка «дергать накха за косу» означала заведомо безумный поступок. Ширам краснел, бледнел и в конце концов отвернулся, чтобы не видеть этакого паскудства. Встретившись взглядом с Хастой, поджал губы, точно собираясь разразиться бранью.

Тем временем старейшина ингри, благообразного вида кряжистый муж во цвете лет, сообщил, как он рад приветствовать гостей из далекой Арьялы в землях ингри, и разрешил царевичу выбрать любое понравившееся место для стоянки.

– Позвольте мне, – предложил наследнику Ширам и, получив утвердительный ответ, мгновенно скрылся из виду…

Из задумчивости Хасту вывел громкий как труба голос Джериша.

– Зачем тут частокол?! – доносилось снизу. – Для чего ров? Ты видел этих грязеедов? Мои парни смогут разогнать все их селение пинками! А от диких зверей хватит и простой изгороди…

– Здесь должен быть частокол и ров, – будто не слушая его, ровным голосом говорил Ширам. – А там, ниже, мохначи устроят загон для мамонтов. Там же следует поставить дозорного…

– Зачем? Скажи мне – зачем?!

– …скрытно, чтобы никто не знал об этом. Лучше всего смастерить небольшую засидку в кроне дерева…

– Ха! От кого все эти предосторожности? От белок?

– Делать правильно нужно всегда, – холодно сказал накх. – А не только когда думаешь, что прав. Частокол необходим.

– Я так не считаю…

– А после того как он будет поставлен, нужно будет расчистить дорогу от кустарников. Впрочем, этим, пожалуй, займутся ловчие. Рабы пусть выкопают выгребные ямы и устроят костровища. Еще пошли трех человек со слугами в лес, пусть укажут, какие деревья рубить на бревна для частокола…

– Ты что же, не слышишь меня, Ширам? – гневно рявкнул жезлоносец. – Под моей рукой арии! Быть может, вы, накхи, и любите копаться в земле, подобно всяким ползучим гадам, но я тебе скажу – это не наше дело.

– Семь поколений назад, – ответил Ширам, – накхи думали и говорили так же. Никто у нас не взялся бы за лопату или заступ.

– А я слышал, что и сейчас тот, кто хотя бы случайно прикоснется у вас к плугу, в следующей жизни будет наказан рождением в теле простолюдина!

– К плугу – да, – согласился Ширам. – Но искусство построения крепостей – благородное дело. Кстати, мы обучились ему у вас… Так что оставь никчемные разговоры, глава жезлоносцев. Как глава Великой Охоты и телохранитель царевича, я не допущу, чтобы его священная особа подвергалась опасности. До заката здесь должно стоять укрепление, и, клянусь Первородным Змеем, оно тут появится!

Огнехранителю даже издалека послышался зубовный скрежет и сдавленное проклятие знатного ария. Но похоже, накху не было до этого дела.

– Где этот рыжий бездельник? – Будто позабыв о Джерише, Ширам повернулся и оглядел холм. – Я видел его где-то здесь! Во всяком случае, его шавка крутилась под ногами, клянча еду у всех подряд…

Хаста вздохнул, поднимаясь на ноги. Саарсан порой напоминал ему дикого зверя, по случаю обретшего человеческую речь и раздраженного необходимостью изъясняться с окружающими. Если, говоря с ариями, он все же следил за словами, то с «земляными людьми» нисколько не стеснялся – легендарная вежливость накхов на них явно не распространялась.

– Эй, жрец! Ты уже решил, где будет алтарь?

– Господь Исварха укажет мне место.

– Попроси его поторопиться. И ткни пальцем слугам, чтобы они ненароком не выкопали в этом месте нужник.

– Тем, кого любит Господь Солнце, он дарует свет и в нужнике, – с благостным видом ответил Хаста. – Тот же, кто злословит его, и среди бела дня блуждает во тьме.

– Все это очень занимательно. Расскажешь тем, кто пошел за бревнами. Если к закату здесь не будет частокола, им как раз понадобится свет… А ты укажи слугам, где будет стоять алтарь, и ступай к мохначам.

– Зачем?

– Не перебивай. Я пошлю туда раба-переводчика, а ты за ним приглядишь. Его словам не больше веры, чем сорочьему треску. Послушай, что он будет говорить, и, если вздумает юлить, объясни сам. Не думаю, чтобы ингри решили напасть, но что-нибудь стянуть они вполне способны. Все дикари считают своим то, что им нравится, а у нас, похоже, им понравилось многое. Я хочу, чтобы мохначи, если увидят, что лесовики подбираются к холму, подняли шум. Ты понял меня?

– Понял, господин. Но я еще недостаточно владею языком…

– Послушай меня, рыжий наглец. Я неоднократно видел, как ты шушукался с этим существом, которое язык не поворачивается назвать женщиной. Я уверен, что ты сможешь ей объяснить все, что пожелаешь. Не обмани моих надежд, иначе тебе придется каждый раз просить своего бога, чтобы он подкинул мяса в твою похлебку!

Предупреждение накха было прямым и недвусмысленным. Похлебку без мяса в отряде ели только рабы. Какое оскорбление для жреца-огнехранителя! По своему положению Хаста мог бы претендовать на обеды вместе с самим Ширамом. Но этот нелюдим всегда ел в одиночестве. Да и особые права жрецов явно интересовали его не больше, чем сухие листья в окрестном лесу.

Хаста удалился, сожалея о безвозвратно испорченном вечере. Следовало поскорее сгрузить и принести сюда походный алтарь, разбить шатер до темноты… Он несколько растерянно огляделся, ища помощников. Рабы и слуги были заняты делом, лишь у края обрыва в ожидании бревен для частокола торчала полудюжина телохранителей. Жрец направился к ним. Хмурые арии, казалось, не замечали его. Они топтались на месте, переговариваясь между собою, не особо скрывая недовольство.

– Этот накх чересчур много на себя берет! Мы здесь не в военном походе. Наше дело – охранять царевича, а не столбы вкапывать…

– Ишь ты, всем работу придумал, а сам возле Аюра трется – мол, погляди, какой я толковый! Как есть собачка, на нас лает и скалится, а потом подачки выпрашивает.

– Так ясное дело, – произнес третий, воин в зрелых годах, – он же не арий – вот и выслуживается. А только я бы поостерегся строить что-либо под руководством выходца из рода Афайи.

– Это еще почему? – спросил кто-то из телохранителей.

– Да как же почему? Он же сын Ратханского Душегуба. Не слыхали прежде? А, ну да, эта история больше известна у нас на севере. Да и молод ты еще… Словом, в тот год в Ратханском уделе море сильно подступало, землю грызло, вот как ты лепешку. Ясное дело, народ оттуда бежал, спасался кто как мог. Многие уж думали, что спаслись, а тут им навстречу отец Ширама, маханвир Гауранг с войском. Уж как его умоляли пропустить – ни в какую. Только стариков и детей выпустил, остальных развернул и в пинки погнал к берегу – строить огромную плотину. С теми, кто противился, у него разговор был короткий…

– Накхи вообще народ неразговорчивый, – хмыкнул кто-то.

– И то верно. А только в тот раз он вообще без слов обходился. Кому меч, кому петля… Остальные, рыдая, побрели обратно. И началось великое строительство. Кто землю в короба насыпает, кто бревна в землю загоняет – вроде и стоят, а только невдомек, что этими самыми столбами да землекопством только хуже делают. И вот как-то посреди ночи грохот, гул, да такой, что выжившие потом заиками остались. И прямо у всех на глазах и берег, и плотину, и все, что понастроили, и всех людей, коих там была тьма-тьмущая, единым разом море поглотило. Да такая волна, что над крепостной стеной прошла бы.