Тихушник (СИ) - Бабин Александр - Страница 54

— Ты прав, с этим не поспоришь. Я вот слушал тебя и вспомнил сегодняшнюю встречу мэра с шефом. Они разговаривали на лексиконе блатных, ты точно это подметил, — «завалили журналиста», «козёл потерял страх», «мочить его надо» и ещё набор слов не их круга общения. Видно, работа в коммерции на человека накладывает такой отпечаток. Всё-таки это не преподавателем в школе быть, где на тебя смотрят дети. Надо мне об этом задуматься — у меня же дети, один ещё в школу ходит… Наверно, уже привыкли к моему стилю общения, — буду исправляться. Спасибо, Александр, что ты об этом сказал. Видишь, — привыкаешь ко всему, что происходит вокруг и подстраиваешься, думаешь, что это стало нормой поведения, — а на деле не нужно оно нам, нормальным людям.

— Во, во — «подстраиваешься»! Это ты точно подметил. Вот и я в последнее время подстраиваюсь — как бы быстрей доработать до пенсии. Чувствую, скоро коса на камень найдёт между мной и руководством. Могу не успеть уволиться по собственному желанию — выгонят.

— А что — есть причина?

— Есть, Серёга, есть. Не могу тебе сейчас всё рассказать: сам ещё не во всём до конца разобрался, времени не было. Но зацепки кой-какие по убийству твоего шефа и журналиста у меня есть. Я тебе уже об этом ранее говорил, так что нужно мне подумать, как поступать дальше. Дело серьёзное: могут заказчики и меня отправить в долину предков, к моим книжным друзьям Чинганчуку с Оцеолой, — два трупа — это уже пожизненный срок, а им светит минимум 5 лет. Закон у нас такой гуманный в стране. А киллеру с заказчиком терять в жизни нечего: решат убрать — уберут любого, кто встанет на их пути. А я кто для них? Так, пешка в их большой игре. Это я хорошо понимаю. Только в фильмах показывают, что оперá всех жуликов побеждают и живыми остаются. Но, слава Богу, я не курсант омской школы милиции, где учат только одному — карьеру свою строить да деньги у государства отмывать, а не работе в уголовном розыске.

— А причём тут омская школа? Я её закончил — неплохое заведение…

— Да так, сказал к слову пришлось. Как ни посмотрю на начальников в нашем городе — так все они окончили эту школу. Как будто в других заведениях учат по-другому. Потом анализ провёл и ужаснулся — мама мия! Одна коррупция кругом! И что интересно — никто якобы этого не замечает. Они даже для развлечения организовали, общество… название не скажу, а то тоже побежишь в него записываться. Этакий «Клуб весёлых и находчивых». Участники там друг друга тянут по карьерной лестнице — точь-в-точь масоны в ложе, которые тоже любят все тайное и распускают свои клещи по всему миру. Ты прикинь, на всех должностях — вплоть до министров республик — выпускники этой школы, это что — случайность? Конечно, нет. Оказывается, у них это делается просто, — ты мне, я тебе. При таком раскладе вскоре руководящие посты в органах будут занимать только ученики этого заведения. Поэтому в нашей работе и мало профессионалов. Вот увидишь, — вскоре это поймут не только ФСБшники, но и руководство страны. Я уверен, это коснётся и руководства нашего УВД, а тогда они всей компанией дружно сядут за решётку — третьего не дано. Ненормально, когда кругом на должностях поставлены только послушные сотрудники — у людей теряется вера в такую милицию. Кто их защитит от преступности? Никто.

Я тут недавно одно дело замутил с руководством УВД, но оно шло с таким скрипом — еле-еле, дошло до суда, кругом палки в колёса совали. Потом думаю — мне это надо? Верхам безразлично и по барабану, что преступность творит в городе, они своими личными делами заняты, а я что — рыжий? Так, слегка красноватый. Сейчас затаился, как волк в берлоге, — жду подходящего момента, на кого мне прыгнуть и сожрать, или поджать хвост и бежать в другую сторону… И то берут сомнения — везде «засада», силёнок маловато, поддержки не от кого ждать. Ты знаешь, мне коллеги даже кличку дали, да ещё какую, — «Тихушник». Я на них не обижаюсь — представляешь, они даже мне в чём-то помогли с такой кличкой. Как-то внутренне мобилизовало меня это слово — стал более, что ли, тонко чувствовать, что происходит вокруг. Будто рентгеновский аппарат в мозг поставили.

— Вот сейчас вижу — хочешь угостить меня чаем. Угадал?

— Про тебя, Саня, оперá точно говорят — кого хочешь, заговоришь, и не поймёшь — то ли правду говоришь, то ли прикидываешься… Я слушал — как будто был под твоим гипнозом и уже поверил твоим словам, если бы ты не спросил о чае. Конечно, угощу. Пойдём в мой кабинет, — думаю, следователь уже освободился и допросил всех наших сотрудников. А то как-то с трупом не в кайф распивать чаи…

— Ты заметил — я, пока говорил, параллельно в столе покопался, полистал бумаги, кое-что интересное нашёл? Говорю как на духу — я записную книжку твоего шефа прикарманил, потом верну. Для дела взял.

— Даже не заметил, надо же… Как это ты делаешь?

— Не пью с утра водки и не читаю советских газет. Ладно, потом расскажу. Пойдём, попьём чайку.

— Давай. И следака угостим.

— Господин следователь, пожалуйста, освободите кабинет — мы пришли пить чай, — и не мешайте нам работать, — сказал я следователю, писавшему (как я увидел краем глаза) план оперативно-следственных действий. — Почему пишете план, не согласовав его со мной? Может, у меня или у моих коллег есть зацепки по этому делу? Непорядок, — буду жаловаться руководству.

— Кончай, Саня, ерундой заниматься, какие зацепки? Глухо, как в танке, офисные работники ничего конкретного сказать не могут — сплошь «пык-мык, ничего не видел, ничего не слышал». Да и у вас, я думаю, тоже не ахти с очевидцами. Ещё немного осталось дописать, и будем сворачиваться. Мне тоже чайку налейте. Так, ещё чуть не забыл! Ты бы в морг съездил на вскрытие трупа, а то не дай Бог патологоанатом пьяный будет и не все пули изымет — везде за всеми глаз да глаз нужен.

— Одной пулей больше, одной меньше — покойному уже ничем не поможешь, да и нам они как-то не очень-то понадобятся. Так, парочку экспертам если отдать для сравнения — если конечно, найдём жулика с автоматом, — да и то и без одной пули ему докажем причастность к убийству… Применим к нему пытки образца начала 43-го года… Нет, лучше конца 45-го, — ни один жулик не сможет их вынести, сразу расколется.

— А чем у тебя пытки 43-го года отличаются от 45-го? — поинтересовался следователь и засмеялся. Хороший мужик наш следователь — давно с ним работаем, а вот мои шутки слышит впервые, видимо, до него они ещё не дошли. Хотя раньше в одном здании работали, он перевёлся недавно в прокуратуру. Работы у него стало меньше, чем в милицейском следствии, как он говорит, — а вот денег недавно стал получать в два раза больше, и ответственности никакой.

— Пытки 43-го года — это когда включаешь магнитофон с песнями Татьяны Булановой допрашиваемому жулику, и он, не выдержав её плача, начинает вместе с ней тоже рыдать и колется. Успевай только в протокол писать его показания. А пытка 45-го года — это прослушивание жуликом современного рэпа, от которого через час начинается трястись голова и он повторяет движения обезьяны. Знаешь, как интересно за этим наблюдать? В следующий раз, как «споймаем» очередного жулика, приглашу тебя в кабинет и убедишься, что я не обманываю.

— С тебя станется. Все следователи смеются над твоими шутками, особенно когда ты назвал СОБРовцев «гоблинами». А кстати, почему?

— Не всех СОБРовцев я называю гоблинами — только одно подразделение, да и то — так, для поднятия духа. Они не в обиде — тем более, столько у меня вытаскали спирта из фляг, что обижаться им грех.

— Который ты десять тонн-то изъял? Слышал про него. Да и следаки тоже попользовались…

— А было это так: однажды мы проводили рейд по проституткам и пригласили в помощь курсантов из пограничного училища в качестве статистов. Молодые ребята, девчонок у них давно не было, а они как раз подходят под эту категорию мужиков. Так вот, СОБРовцы меня и подловили, когда я оформлял план операции. Сказали — Палыч им дал указание, чтобы я выделил им спирта для проведения операции. Пока писал бумаги и готовился к операции — не заметил, как они втихаря успели вытащить из кабинета флягу спирта. Ну, конечно, угостили им погранцов. После рейда под утро ко мне зашёл Палыч и сказал, чтобы я заглянул в актовый зал и посмотрел на свои выкрутасы. Я не понял — в чём дело, что за накат со стороны шефа? Захожу и вижу: два взвода погранцов сладко спят «калачиком» в креслах. Оказывается, не подрасчитали свои возможности по употреблению халявного спирта. Вот я и назвал СОБРовцев «гоблины» — мультфильм есть такой. А оно возьми и приживись у них — сейчас вроде, как бренд. Они не обижаются — мы же вместе тянем лямку, одно дело делаем — боремся с преступностью. Хорошие мужики у нас в подразделении СОБР подобрались, настоящие русские богатыри. Если возвращаемся с операции — так два-три пойманных жулика потом долго вспоминают минуты «счастья» после их крепких объятий, — но это надо видеть. Есть такие богатыри — одной рукой могут человека поднять, вот как Коля Грачёв. Сила у него не мерянная. Как-то иду по коридору — он мне навстречу, берёт одной рукой за мой брючный ремень, приподнимает сантиметров на двадцать от пола и спрашивает: «Закурить есть?». Я ответил: «Не курю, взрослый уже, не маленький». Он сказал только: «Понял», — и пошёл дальше, эмоций на лице никаких — ноль. Вот и попадись к такому в лапы, да в тёмное время суток, — и будут это последние твои нормальные движения конечностей, которые у тебя на тот момент имелись. После его прикосновения «аппарат Илизарова» не поможет — сломает все кости напрочь, и хирурги будут бессильны собрать их в первозданное состояние. Сам боюсь уже брать СОБРовцев на совместные операции, особенно в последнее время… Как какого-нибудь жулика возьмём с поличным, так на второй день обязательно приходится отписываться в прокуратуре — якобы неправильные приёмы применяли при задержании к ним. Как будто при задержании нужно обязательно применять те приёмы, которым учат в школе милиции — заломить руку у жулика за спину, и он не будет оказывать сопротивление! Маразм, да и только!