Тихушник (СИ) - Бабин Александр - Страница 29

Второе срочное дело — завести оперативное дело на лицо по имени Махмуд. Это коммерсант торговых точек с фруктами и овощами, товарищ начальника службы безопасности УВД. На Махмуда иногда приходит информация от моих помощников, как на лицо, не брезгующее поторговать наркотой, но его спасала от наказания дружба с начальником службы безопасности и его больших друзей-покровителей. Они пользовались его кавказским «гостеприимством» — на халяву попивали и закусывали за откупленным им столиком в ресторане. У них за правило вошло так проводить каждый вечер свой досуг. Ведь на такое высокое начальство нет контроля, главнее их по должности в милиции нет никого, — так что же этим не воспользоваться?

Оперативное дело мне будет нужно для дополнительной информации на начальника службы безопасности и его друзей. Все мы не без греха, тем более они. Возраст у них пенсионный, любят на халяву не только вкусно поесть, но и построить вторую дачу с гаражом — в обмен на услуги, которые им предлагает Махмуд. Махмуд контролировал незаконную торговлю овощами и фруктами своих братьев из ближнего зарубежья. Сотрудники милиции всячески мешали вести им этот «легальный» бизнес, пристально и с пристрастием к ним относились, постоянно проверяли их паспорта на предмет нарушения режима и документы на торговлю фруктами, которые у них обычно отсутствуют. Махмуд выступал посредником в разрешении таких споров — конечно, не бесплатно, делясь энной суммой с руководством. Все сотрудники милиции догадывались о такой дружбе, но никто не хотел идти на конфликт с начальством. У них были все козыри на руках — уволят из органов милиции и не посмотрят на регалии. Тем более, один из друзей у Махмуда был заместителем начальника УВД по кадрам. А выше «солнца» в милиции считаются только они — кадры. Махмуд к руководству УВД заходил, как к себе домой, постовые уже считали его своим сотрудником милиции и пропускали, не выписывая пропуск. Руководство УВД уже так обнаглело, что стало без причины изымать из следственных органов уголовные дела, по которым друзья Махмуда проходили в качестве обвиняемых (якобы для проверки), и не давало им дальнейший ход. Нарушались все мыслимые и немыслимые законы уголовно-процессуального кодекса.

На начальника службы безопасности и заместителей начальника УВД оперативное дело не заведёшь — могут подумать, что сотрудник с ума сошёл или стал считать себя не ниже Александра Македонского. Но у меня не было выхода — пан или пропал, как говорят в народе; если есть такая возможность — что же ей не воспользоваться, тем более, мне это закон позволяет. Могу завести оперативное дело на любое лицо, которое плотно общается с интересующим объектом, в моем случае — на начальника службы безопасности УВД. Был бы это начальник ФСБ России — завёл бы на его сына. Как у всех чиновников такого ранга, отцы занимают большие должности в руководстве страны или власти, а дети у них пристроены директорами банков или холдингов. Через такие заведения и отмываются большие деньги, ведь у нас в стране «демократия». Через сыновей и родственников можно узнать всё, что тебя интересует об объекте. Конечно, есть контрразведка в ФСБ, которая постоянно контролирует всё, тем более — наши милицейские оперативные дела, но их легко обмануть. Ведь в их структуре работают такие же оперá, как и мы — правда, опыта у нас больше, чем и запутаем им концы так, что чёрт ногу сломит.

Встретиться с компаньоном не представило труда — нашёл его по месту жительства. Мой приход его обрадовал; с его слов — он ждал, что наступят времена и найдётся человек, который сможет наказать бывшего коллегу по общему бизнесу. Всё-таки первые действия, что наметил, дали результат — и притом такой, которому позавидовал бы каждый опер, такое бывает раз в жизни. Компаньон дал полностью расклад по краже из квартиры, о которой узнал от общих с «парфюмером» знакомых. Те рассказали, как бизнесмен их нанял для кражи сейфа из его квартиры и пообещал заплатить, но обманул. В сейфе денег не оказалось, хотя бизнесмен и пообещал, что гонорар жулики смогут забрать прямо из него.

К знакомым он обратился с просьбой совершить кражу, которую бы зафиксировала потом милиция. Затем собирался взять справку от следователя и предоставить в налоговую инспекцию. Инспекция предложит ему восстановить документы, для чего ему потребуется время. Он переедет жить в другой город, а там его уже не найдут. Знакомым объяснил — мол, страшного в совершении кражи из его квартиры ничего нет, последствий никаких не будет (раз они её совершат с его разрешения), и уголовной ответственности не последует. Сам он тем временем сделает себе алиби и с девчонками уедет за город отдыхать. Конечно, они понимали — за инсценировку кражи милиция по голове не погладит, но слишком уж соблазнились обещанным кушем в сейфе.

Знакомые сделали всё, что требовалось. После кражи сейф перевезли на машине во двор частного дома и там его вскрыли, с помощью болгарки и сварочного аппарата. Когда вскрыли сейф, внутри не оказалось обещанных денег. Сейчас они на него в обиде, но боятся наезжать — он может обратиться в милицию. В милиции у него есть большие покровители в БХСС (тут он назвал фамилию сотрудника, который был у начальника райотдела, вместе с начальником службы безопасности). Стало проясняться, кто и какую роль занимает в этом деле, — оказывается, сотрудник БХСС является его «крышей».

Я его попросил доехать до моего кабинета. Записал все показания на бланк протокола допроса свидетеля, зафиксировав на видеокамеру и дополнительно записав разговор на магнитофон в присутствии понятых. Всякое бывает в жизни: сегодня он жив, а завтра может оказаться на небесах. А может и потом, когда к этому делу подключится адвокат, отказаться от показаний и сказать — дескать, я на него «надавил» под угрозой жизни, вот он и дал такие «правдивые» показания против его (уже бывшего) лучшего друга — бизнесмена. Главное, он готов дать показание и следователю — а это уже победа. Чем мотивирован этот его поступок — непонятно, может, моими словами, что за отказ дать показания он вскоре сам окажется на нарах, обвинённый в сокрытии преступления.

Поразмыслив, я решил пойти по пути меньшего сопротивления — поставить всех участников этого неудавшегося эксперимента по инсценировке кражи «на одно место», где им и положено быть. Ведь они мечтали привлечь меня к уголовной ответственности. Уже, наверно, думали — пакую чемодан с сухарями, но паковал я его не для себя, а для них. Удар надо нанести сразу в самое сердце их «банды»: предоставить все мои документы и записи следователю, тем самым сразу поставить её и всех интересующих лиц в тупик и спутать им все карты. Следователь, расследующий уголовное дело, является ответственным независимым лицом и отвечает за него. Он окажется между двух огней — мной и своим начальником — со всей этой клоакой. Во-вторых — следователю расскажу, что предпринимаю меры к задержанию преступников (якобы на её стороне), но их искать не буду. Расставаясь с компаньоном, «парфюмер» сказал — лица, совершившие кражу, боятся, что со временем всё станет известно милиции, поэтому дома не живут и ударились в бега.

Тут я убиваю сразу двух зайцев. Между квартирными ворами и бизнесменом — конфликт интересов; он их просто будет содержать до конца своего века — раз они в розыске, на работу им не устроиться, а искать их никто не собирается. Каждый день на содержание всех троих потребуются деньги (и немалые), начнутся конфликты (а они неизбежны — ни один уважающий бизнесмен не готов платить деньги, хотя на первом этапе и был инициатором). Зная психологию российского бизнесмена, я был на сто процентов уверен в судьбе моего заявителя — они или голову ему в подъезде пробьют молотком, или совершат кражу из его квартиры — уже настоящую, с выносом всех вещей, — хоть как-то компенсируют свои убытки.

Мои коллеги залягут на дно: прямых доказательств их участие в этом деле у меня пока нет, только всё со слов следователя. Но они со временем будут! Оперативное дело, заведённое на Махмуда, вскоре даст результаты — ведь такие горе-сотрудники не могут ограничиться только одним коммерсантом, у них их десятки. Такой они ведут образ жизни: приходя на службу по защите граждан от преступности, имеют меркантильные интересы. Горбатого только могила исправит, а мне торопиться пока некуда. До пенсии (точнее, до 20 лет окончания службы) остались какие-то месяцы, и уйти на заслуженный отдых я ещё успею, — но до этого, уж будьте уверены, «попью им кровь».