Принцесса для стального короля (СИ) - Адамс Роза - Страница 25

-Не знаю, не знаю, — мотая головой, проговорил Борис, — что-то мне вся эта история перестала нравиться.

-Да, брось! Сейчас он придёт, быстро всё разрулит, договор с ней расторгнет. И я уже в ближайшие дни смогу начать делать ремонт. Я хочу всё сделать как можно быстрее!

Слушай, — внезапно проговорила Лиззи, — а может Севастьянов планирует сделать тебя своей «правой рукой»? Вот было бы здорово! Ты сразу станешь такими большим начальником!

-Ты серьёзно так думаешь? — поворачиваясь к своей девушке, спросил Борис.

— А что ещё думать? Ты же знаешь, напрямую и лично Севастьянов вмешивается только в особо важные дела. Если бы ты для него мало значил, он бы и не подумал тратить время на такую мелочёвку!

Борис чмокнул Лиззи в щёчку! «Если ты окажешься права и Севастьянов назначит меня начальником, я куплю тебе бриллиантовое колечко!»

— С большим –большим бриллиантом? О, я так тебя люблю! — прошептала Лиззи.

Николь , являясь невольной слушательницей диалога, закатила глаза. Неужели Севастьянов окажется настолько глуп и сделает этого напыщенного индюка начальником? Хотя, родственные узы! Вон как дядя спешит на помощь племяннику!

Впрочем, это их семейные дела и Николь они никаким боком не касаются.

***

Казалось, воздух накалился, а помещение уменьшилось до микроскопических размеров, когда Севастьянов вошёл в магазинчик.

От его цепкого взгляда не укрылась ни одна деталь.

Ни Борис, со своей спутницей, вальяжно рассевшиеся на диване.

Ни фигурка Николь, застывавшая за прилавком.

Его взгляд остановился на упавшей вазе, раскинутых цветах и растёкшейся луже.

-Что здесь происходит? — с ледяным спокойствием спросил он.

Николь лишь ниже опустила голову и ещё сильнее сжала свой ежедневник. Она хотела бы смотреть на него прямо, смело и гордо.

Но боялась, что посмотрев на человека, который через несколько минут своим вердиктом разрушит её жизнь, она разрыдается. Она чувствовала, что слёзы постепенно наполняют её глаза. Нет, она не доставить удовольствие Борису, Лиз, Севастьянову видеть её плачущей.

Борис вскочил навстречу вошедшему Севастьянову. Заметив, что его взгляд остановился на разбросанных цветах и луже, быстро проговорил: «Это всё она, пыталась швырнуть в меня вазу с цветами. Истеричка ещё та! Я пытался спокойно всё объяснить! Еще и несёт бред, что ты её муж! Лиззи подтвердит. Да, Лиз?»

Та активно закивала головой.

Николь чувствовала, как взгляд Севастьянова принизывает её насквозь. Она прикусила губы, а предательские слезинки выкатились из глаз и покатились по щекам. Николь, не поднимая взгляд на Севастьянова, смахнула их ладонью.

Никогда она не чувствовала такую боль, обиду и унижение.

Севастьянов продолжал хранить молчание.

«Дядя, я сожалею, что доставил тебе беспокойство! Дело выведенного яйца не стоит! Я бы сам разобрался! Роза не имела право перезаключать договор без твоего согласия! Так что он юридически не действителен! Прости, что я отвлёк тебя от важных дел из-за сущей мелочи! Я был шокирован, что дамочка пыталась прикрыться твоим именем!» — тараторил Борис, пытаясь уловить настроение Севастьянова.

— Борис, ты всё сказал? — наконец, произнёс Севастьянов.

-Да! И с этой сумасшедшей я сам разберусь, дядя! — сказал Борис, выпятив грудь.

Проигнорировав его фразу, Севастьянов с металлическими нотами в голосе, сказал: «Явишься ко мне в понедельник утром. А теперь забирай свою девицу и кыш отсюда!»

Борис удивлённо моргал, не зная, как реагировать.

Севастьянов холодно на него посмотрел.

— Это приказ, Борис! Тебе что-то не понятно?

-Нет, нет, дядя! Я всё понял! В понедельник буду! — схватив Лиззи под локоть, Борис быстро исчез.

— А теперь я хочу услышать твою версию! — обратился Севастьянов к Николь.

— Я купила винтажную лавку у Розы! — ком застрял в горле. — Сегодня явился Борис и сказал, чтобы я освободила помещение, так как оно требуется его девушке. Я отказалась. Тогда она начал угрожать. Что своего добьётся. А мою лавку хулиганы закидают камнями. Потом….потом…он скинул вазу с цветами. Тогда я…я…испугалась , — Николь всё сложнее было сдерживать рыдания, — и сказала, что все вопросы следует решать с моим мужем. Он спросил, кто муж.

Промолчав некоторое время, дополнила: «Я сказала, что Севастьянов. Он расхохотался. Оказалось, ты его дядя!»

— Здесь сигнализация и тревожная кнопка установлены? — внезапно для Николь спросил Севастьянов.

— Нет! — помотала головой Николь.

Она набралась смелости и взглянула на своего мужу.

Тот набрал на телефоне номер и ждал ответа. «Стас, у нас имеется помещение винтажной лавки. Чтобы завтра здесь были установлены сигнализация и тревожная кнопка. Да, это срочно!»

Отложив телефон, он вздохнул и сказал, обращаясь к Николь: «Итак, что мне с тобой делать?»

Николь крепко прижала к груди свой ежедневник, проводя ладонями по нему. Поглаживание чуть шероховатой кожи, из которой была изготовлена обложка ежедневника, её успокаивала.

— Я бы никогда не стала упоминать твоё имя, если бы не испугалась. Я очень сильно испугалась. Прости меня! — сказала она тихим голосом.

Севастьянов подошёл к Николь совсем близко и нежно провёл по голове. Словно погладил маленькую девочку.

Этот простой, нежный жест послужил спусковым крючком для Николь. Она всхлипнула, отложила ежедневник и бросилась на грудь Севастьянова.

Она крепко его обняла. Не было никакой возможности удержать слёзы. Она горько заплакала, оплакивая свою несчастную судьбу, своё невезение, все те проблемы и трудности, которые навалились и преследовали её весь последний год.

В последний месяц она старалась быть сильной, не давать волю слезам и не зацикливаться на том, что отец её выгнал, мужу она не нужна с самого начала их брака.

Сейчас та броня, в которую она себя облачила, дала трещину.

Пусть на несколько минут, но сейчас, прижавшись к мужу, который обнял её и нежно поглаживал, она чувствовала себя в безопасности, под защитой этого сильного мужчины.

Севастьянов ничего не говорил, только нежно поглаживал Николь по волосам, давая ей возможность выплакаться.

Когда слёзы иссякли, Николь отстранилась от Севастьянова и пробормотала: «Прости, я расслабилась! И твою водолазку орошила своими слезами! — попыталась она пошутить.

— Уже поздно. Тебя отвезти домой? — спросил он.

— Нет, — Николь помотала головой, — я здесь живу!

— В смысле «Здесь»? — удивлённо переспросил Севастьянов.

— Над этим залом небольшое помещение, там у меня комната.

— И отец позволяет тебе здесь жить? Я ничего не понимаю.

— Отец меня выгнал, — Николь сглотнула, — вернее, он не хочет меня видеть! — голос Николь предательски дрогнул. То, что произошло между ней и отцом, глубоко её ранило. Она протёрла глаза, чтобы вновь не расплакаться. Сегодня Севастьянову её слёз хватило.

— Так, Николь, что ты натворила в этот раз? — требовательно спросил он, взяв её за подбородок и подняв лицо.

— Отец договорился с тобой о выкупе акция. Я должна была вернуть деньги, но я их потратила! На покупку этого магазина! Отец рассердился! — често ответила она.

-Хм, рассердился — это ты лукавишь. По всей видимости, он был в бешенстве. А я то гадал, из-за чего он отменил сделку. Теперь ясно. Тогда покажи, чем ты у нас владеешь , и что хочет заполучить Борис.

Николь отстранилась о мужа.

— Это правда, что если ты согласие не давал, то договор недействительный? И ты…ты…попросишь меня освободить помещение? — набравшись смелости, задала вопрос Николь.

Она ждала ответа, затаив дыхание. Сейчас для неё это было главное, словно жизнь или смерть.

Севастьянов нежно провёл костяшками пальцев по её щеке.

-Муж Розы ставил меня в известность. Он сказал, что для Розы эта лавка словно ребёнок, которого она вырастила. И она желает, чтобы галерея продолжала жить. А потом мне сказали, что нашли новую владелицу, замечательную девушку, которая идеально вписалась в образ хозяйки «винтажного рая»! Мне только не назвали имя. Я даже предположить не мог, что это ты!