Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 1 - Коллектив авторов - Страница 202

Если не вспомнить эти представления, невозможно понять не только отношение Европы к Африке, но и самих европейцев на заре XX столетия. Тем более, что такие представления оказались чрезвычайно живучи: не столько романтизация, сколько предрассудки.

Намного труднее понять, каким африканцы видели белого человека. В фольклоре отразилась сложная гамма чувств. Но, безусловно, — изумление и протест.

Что ж удивляться, если у народа ньякьюса (Танзания) была песня:

Европейцам трудно было понять африканцев, поэтому считали их малопонятливыми, как дети. Африканцы платили им тем же. У народа эве (Гана, Того, Дагомея) была песня:

На протяжении двадцатого столетия представления менялись и становились все многообразней. Но взаимные предубеждения, возникшие в сознании европейцев и африканцев, не исчезли и вряд ли могут исчезнуть без больших усилий с обеих сторон. Как известно, стена предрассудков — одна из самых прочных стен, когда–либо сооруженных человеком. Даже в период деколонизации, в середине 50‑х годов XX в., политический деятель Южно-Африканской Республики (тогда — Южно–Африканский Союз) мог заявить: «Африканцы — это дети, и поэтому европейцы должны выполнять по отношению к ним роль родителей… Им нельзя предоставить власть, которой пользуются взрослые, знающие, как ею пользоваться».

Легко представить, какой протест, какую ярость подобные идеи вызывали у африканцев.

На африканской земле военные действия в ходе Первой мировой войны велись только в германских колониях: Германской Юго–Западной Африке (ныне — Намибия), Того, Камеруне и наиболее ожесточенные в Германской Восточной Африке (ныне — Танзания).

Однако война оказала немалое влияние на Африку. Сотни тысяч африканцев были мобилизованы в армии колониальных держав. Многие из них сражались в Европе (сенегальские стрелки вскоре после войны побывали даже в Одессе, во время французской интервенции). Они вернулись домой с реальными представлениями о Европе. Увидели, что метрополии, убеждавшие африканцев в своей полной непобедимости, могли терпеть поражения — как Бельгия, Франция, Германия. Все это оставило неизгладимый след в сознании африканцев, вызвало изменения в их представлениях о Европе.

Одной из причин Первой мировой войны было стремление Германии к переделу колониальных владений. Однако в результате ее поражения произошел, наоборот, передел ее владений. Германия в результате войны утратила свои колонии: Германскую Восточную Африку, Германскую Юго–Западную Африку, Камерун и Того.

Раздел колониальных владений Германии, площадь которых в Африке составляла 2,5 млн кв. км, число жителей — около 13 млн человек, был юридически оформлен мандатной системой Лиги Наций. Решение о создании мандатной системы было принято Парижской мирной конференцией в январе 1919 г. Ее принципы вошли в устав Лиги Наций и были изложены в его 22 статье. Одним из ее авторов был премьер–министр Южно–Африканского Союза генерал Ян Смэтс.

В соответствии с мандатной системой колонии побежденных империй были разделены на три категории — «А», «В» и «С». В категорию «А» попали лишь части бывшей Османской империи: Ирак, Ливан, Палестина, Сирия. Германская Восточная Африка, Того и Камерун попали в категорию «В». Задачи страны–мандатария — державы, которой Лига Наций предоставляла мандат на управление той или иной колонией (отсюда и название системы), — были сформулированы для этой группы так: «Степень развития, на которой находятся другие народы, особенно народы Центральной Африки, требует, чтобы мандатарий взял там на себя управление территорией на условиях, которые, запрещая такие злоупотребления, как торг рабами, торговлю оружием и алкоголем, будут гарантировать свободу совести и религии без иных ограничений, кроме тех, что необходимы для сохранения общественного порядка и добрых нравов…». На подмандатных территориях этой группы запрещалось строить военные базы и другие военные объекты.

В категорию «С» была включена лишь одна территория — Юго–Западная Африка (ныне — Намибия), считавшаяся наиболее отсталой из бывших германских колоний. О странах этой группы в уставе Лиги Наций говорилось: «Наконец, есть территории, такие, как Юго–Западная Африка и некоторые острова южной части Тихого океана, которые вследствие малой плотности населения, своей ограниченной площади, своей удаленности от центров цивилизации, своей географической смежности с территорией мандатария или других обстоятельств не могли бы лучше управляться, как по законам мандатария, в качестве составной части его территории с соблюдением в интересах туземного населения предусмотренных выше гарантий». В сущности это положение предоставляло мандатариям полную свободу действий в подмандатных территориях группы «С», как если бы это были их колонии.

Но и для первых двух групп — «А» и «В» — ограничения, налагавшиеся мандатной системой на мандатариев, были формальными и большинство из них, особенно гуманитарного характера, не выполнялось. В сущности об их исполнении Лига Наций могла судить лишь по отчетам, составлявшимся администрацией держав–мандатариев. Отчеты давали какую–то информацию о положении в подмандатных странах, хотя и совершенно недостаточную, но все же большую, чем о колониальных владениях. Здесь все–таки немного сложнее было применять принудительный труд — дотошные журналисты или миссионеры могли поднять из–за этого скандал. Держава–мандатарий не имела права расчленять подмандатную территорию и включать ее в состав своих колоний. И это, пожалуй, все.

И все же в создании мандатной системы отразились и новые черты послевоенного мира. В новых условиях ее авторы пытались найти для колониального «передела» Африки несколько более респектабельные формы. Кроме того, мандатная система стала первым опытом «коллективного колониализма», так как теоретически давала некоторые (хотя и крайне ограниченные) возможности для международного контроля над действиями мандатария.

Бывшие германские колонии были поделены между претендентами не Лигой Наций, а Верховным советом Антанты еще в мае 1919 г., до вступления в силу Версальского договора и официального создания Лиги Наций. Совет Лиги лишь подтвердил в 1920 г. новые границы колониальных империй.

Наиболее ценная в смысле людских и естественных ресурсов и самая большая по площади Германская Восточная Африка была разделена между Великобританией, Бельгией и Португалией. Великобритания получила мандат на управление основной частью территории страны — она вошла в состав Британской империи под названием Танганьика. Руанда и Урунди (ныне — Бурунди), два округа на северо–западе были отданы под управление Бельгии и присоединены к Конго. Территория Руанды и Урунди составляла лишь семнадцатую часть Германской Восточной Африки, но здесь на плодородных землях проживало больше половины населения бывшей немецкой колонии. Небольшой район на юго–востоке Германской Восточной Африки с г. Кионга, который в 1894 г. Португалия уступила Германии, был теперь возвращен прежней метрополии. Эта территория не получила статуса подмандатной, а была просто присоединена к португальской колонии Мозамбик.

Мандат на вторую по величине, однако малонаселенную и пустынную (большую ее часть занимает пустыня Калахари) германскую колонию — Юго–Западную Африку — получил Южно–Африканский Союз. Территорию Камеруна разделили между собой Франция и Великобритания. Великобритании отошли районы, примыкавшие с востока к Нигерии, крупнейшему британскому владению в Западной Африке. Мандат на большую часть (по площади 5/6 бывшей немецкой колонии) получила Франция. Того также поделили Франция и Великобритания. Франция получила мандат на восточную, большую часть, Великобритания — на западную. Были и другие изменения границ между колониями, не связанные с созданием мандатной системы и менее значительные. Например, Италия в качестве вознаграждения за участие в войне на стороне Антанты увеличила территорию своей колонии Сомали за счет соседней Кении: английское правительство согласилось отдать Италии область Джубба.