Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 1 - Коллектив авторов - Страница 108

Нарастанию кризисных явлений в европейской части Версальско–Вашингтонского миропорядка противодействовали попытки Лиги Наций, отдельных государств и общественных антивоенных движений не допустить возникновения здесь второго после дальневосточного очага новой мировой войны. Так, после длительного согласования в феврале — июле 1932 г. состоялась Женевская конференция по разоружению, собравшая представителей более 60 стран. Однако различия в подходах ведущих держав оказались непреодолимыми, и поэтому работа этого форума, продолжавшаяся с перерывами до 1934 г., так и не принесла ощутимых результатов.

Ситуацию тупика решила исправить Франция, представив в 1932 г. проект создания международных вооруженных сил с полицейскими функциями, командование которыми по сути дела переходило в ее руки (план министра иностранных дел А. Тардье). Однако Германия и Италия по понятным причинам высказались против этой идеи. Одновременно Берлин настойчиво зондировал возможность утверждения баланса вооружений между главными военными державами Европы. Переговоры делегаций Великобритании, Франции, Италии, Германии и США завершились к удовлетворению немецкой стороны подписанием декларации пяти держав, которая признавала равноправие в вооружениях для всех государств, включая бывших членов Четверного союза периода Первой мировой войны, в рамках существующего международного порядка. Иными словами, в декабре 1932 г. был сделан новый шаг к пересмотру Версальских договоренностей.

Декларация пяти держав побудила Италию представить на рассмотрение ее участникам (кроме США) весной 1933 г. так называемый Пакт согласия и сотрудничества, основная идея которого заключалась в координации действий четырех указанных западноевропейских государств как по политическим, так и по иным проблемам. Речь, таким образом, шла о формировании мирового правительства, которое бы взяло на себя инициативу глубокой коррекции Версальско–Вашингтонской системы. В поддержку итальянского проекта выступила Великобритания, против — Франция и члены Малой Антанты, не заинтересованные в тотальной ревизии прежних соглашений. Однако подписание смягченного варианта договора в Риме 15 июля 1933 г. не привело к вступлению его в силу, поскольку французское правительство отказалось внести этот документ в парламент для ратификации. Кроме того, свое недовольство компромиссным вариантом выразили новые руководители Германии — нацисты. Поэтому Парижу ничего не оставалось делать, как попытаться прибегнуть к последнему средству обеспечения статус–кво в Европе — заключению Восточного пакта, который объединил бы соседей Германии и Италии в противодействии курсу правительств этих стран на демонтаж послевоенной системы международных отношений. Однако ирония исторического момента состояла в том, что решающая роль в проектируемом альянсе отводилась Советскому Союзу — самой мощной державе Восточной Европы, которая, однако, изначально находилась за пределами Версальско–Вашингтонского порядка. Ситуация осложнялась глубоким взаимным недоверием Парижа и Москвы, а также малых восточноевропейских стран и СССР, порожденным бурными годами революций и интервенции.

Заключив с Москвой в конце ноября 1932 г. пакт о ненападении, Париж продолжил дипломатическое наступление, представив проект регионального соглашения на советско–французских переговорах (май 1934 г.). По сути документ являлся дополнением Локарнских соглашений, поскольку предусматривал оказание помощи стране–жертве возможной агрессии со стороны ее непосредственного соседа. Однако неучастие самой Франции в Восточном пакте снижало его эффективность, хотя он и предусматривал заключение отдельного франко–советского гарантийного договора. Дипломатические консультации лета — осени 1934 г. не привели к согласованию статей пакта. Его противниками выступили не только правительства Германии, ряда соседних государств (Польши, Финляндии), члены образованной в том же году Балканской Антанты в составе Румынии, Югославии, Греции и Турции, но и такие влиятельные державы, как Великобритания и Италия. Да и в самой Франции имелись силы, которые продолжали отрицать возможность сотрудничества с Советской Россией.

Со своей стороны в первой половине 1930‑х годов сталинское руководство, традиционно занимавшее позицию ревизии Версаля, которая заключалась в возвращении Советского Союза к границам бывшей Российской империи и восстановлении геополитического статуса мировой державы, решило модифицировать тактику ведения дел с «капиталистическим окружением». Это было связано с активизацией участия Советского Союза в серии форумов по вопросам разоружения, нормализацией отношений с США в ноябре 1933 г., вступлением в Лигу Наций (18 сентября 1934 г.) и провозглашением на VII конгрессе Коминтерна (июль–август 1935 г.) стратегической (на самом деле, конечно же, тактической) линии на сотрудничество всех антифашистских сил. Следует подчеркнуть, что параллельно Москва стремилась поддерживать взаимовыгодные экономические отношения с Германией, Италией и Японией (примером служил советско–итальянский договор о дружбе, ненападении и нейтралитете, подписанный 2 сентября 1933 г.). Много внимания Кремль уделял также и укреплению своих западных и южных границ, заключив со своими соседями 3-5 июля того же года в ходе Лондонской экономической конференции конвенцию об определении агрессии.

Убедившись в дипломатической пробуксовке переговоров о Восточном пакте, Москва выступила с инициативой подписания гарантийного договора между СССР и странами Балтии даже без участия Германии и Польши. Однако соседи Советского Союза вновь заняли выжидательную позицию, в то время как Франция продолжала выступать за обязательное участие в пакте Берлина и Варшавы. Тогда советское руководство, серьезно обеспокоенное растущей угрозой со стороны нацистской Германии, предложило сначала узкий трехсторонний — франко–чешско–советский, а затем и двухсторонний — франко–советский договор о взаимопомощи. Важно отметить, что этот документ, подписанный 2 мая 1935 г., содержал положение о том, что стороны придут на помощь друг другу, даже если Лига Наций воздержится от соответствующего решения, хотя военной конвенции между Парижем и Москвой заключено так и не было. И все же подписание советско–французского договора, который спустя две недели получил дополнение в виде советско–чехословацкого пакта о взаимопомощи, вступавшего в действие при условии поддержки со стороны Франции, могло напоминать современникам русско–французский альянс конца XIX — начала XX в. Усиление блоковых мотивов во внешней политике ведущих государств на практике умаляло роль международного регулятора — Лиги Наций, что, в свою очередь, означало упоминавшуюся «мягкую» коррекцию Версаля.

Признаки франко–советского сближения сопровождались поворотом Германии, а вслед за ней и Италии, воодушевленной активными действиями Японии в Восточной Азии, к форсированной ликвидации послевоенного порядка в Европе. 14 октября 1933 г., т. е. спустя всего девять месяцев после прихода к власти, правительство А. Гитлера заявило о том, что покидает Женевскую конференцию по разоружению, а через пять дней Германия вышла из Лиги Наций.

Эти демарши Берлина получили поддержку фашистской Италии, которая, хотя и не прекратила своего членства в Лиге, тем не менее понизила статус представительства на форуме по ограничению вооружений до наблюдателя. Улучшение отношений между двумя тоталитарными государствами было необходимо Б. Муссолини для осуществления экспансии в Африке и на Балканах, несмотря на негативное отношение Рима к планам Гитлера по аншлюсу Австрии (в июле 1934 г. после убийства нацистами канцлера этой страны Э. Дольфуса, выступавшего за более тесное сотрудничество с Римом, итальянские войска были даже выдвинуты к австрийской границе), а также невзирая на проблему Южного Тироля, присоединенного после Первой мировой войны к Италии, но населенного преимущественно немцами. Стремясь подготовить почву для захвата Эфиопии, одной из двух африканских стран, еще сохранявших независимость, фашистский диктатор в январе 1935 г. заключил соглашения с Францией о признании экономического преобладания Италии в этой стране с вековыми традициями. Политика лавирования между западными демократиями и нацистской Германией позволяла Риму получать уступки с обеих сторон.