Баламут 3 (СИ) - Горъ Василий - Страница 19

Кто такая Лаума, я не знал, но мысленно отметил, что первый шаг на пути к легализации в этом мире получается о-го-го. И, неторопливо встав, сделал следующий — расправил плечи, чуть-чуть довернулся влево, «чтобы лучше видеть», чем занимается Хельга, и заложил большие пальцы обеих рук за оружейный пояс. Тем самым, неявно показав «своему пациенту» перстень мага. Потом спохватился, привлек к себе взгляд «оратора» и выдал еще один монолог:

— Я делай «он не двигайся и не говори». Скажи он не двигайся — убрать. Хочешь?

Маг торопливо закивал и попросил хозяина не шевелиться после того, как «гость с Аммара» снимет заклинание. Взгляд бедняги стал осмысленнее и спокойнее, а через несколько секунд я услышал его голос…

…Первые минут двадцать общение с рьё Раннором Лирмом почти не напрягало. Получив возможность говорить, он учтиво поздоровался, выразил надежду, что пребывание на Фамме доставит мне удовольствие, скомкано признал, что пострадал по своей собственной вине, и постарался получить максимум информации о состоянии внучки, ее перспективах вернуться к нормальной жизни и возможных негативных последствиях исцеления. Потом приятно порадовал, извинившись за то, что вынужден прервать нашу беседу, и расспросив мага о травмах свиты и количестве «единорогов», оставшихся целыми и невредимыми. Увы, стоило Хельге сделать перерыв в работе с несчастной девочкой и «реанимировать» рьё до состояния, в котором он мог самостоятельно ходить, как на первый план полезли куда менее приятные черты характера этого дедка — он начал бомбардировать меня вопросами, за большинством из которых все сильнее и сильнее ощущалось желание чем-нибудь поживиться. Хотя вру: не «чем-нибудь», а всем, чем удастся, включая «Святогор» и… Машу!

Пришлось принимать меры — плавно переводить разговор на дорожную обстановку на «его» континенте, сетовать на свое везение, столкнувшее нас с местными разбойниками прямо в день прибытия, и устраивать экскурсию к прицепу.

Видеть результаты попаданий крупнокалиберных разрывных пуль в человеческие тела Раннору еще не приходилось, и он впечатлился до дрожи в коленях. А после того, как более-менее оклемался и перестал пугать народ смертельной бледностью, осторожно спросил, чем это мы так приложили татей.

Я равнодушно пожал плечами:

— Заклинание. Слабый-слабый. Надо целый лицо — воин ваш земля видеть и знать, кто!

— Это заклинание вы считаете слабым? — ошалело спросил он.

— Да! — кивнул я, «задумчиво» потер подборок и показал ему перстень с «кракозяброй». Потом посмотрел на светило, почти поднявшееся в зенит, нахмурился, привлек внимание Хельги ослепляющей вспышкой и спросил, что там с «пациенткой».

Выслушав ответ, поморщился и кое-как изложил рьё свои планы:

— Девочка лежать два-три день, кушай-пей и все-все хорошо. Но дорога — дом — карета. Я ехать Югенд. Один-два воин стоит мой карета в Югенд и ехать тут-ты еще карета. Хочешь?

Для того, чтобы довести до него всю глубину этой мысли, пришлось запрыгнуть на порог со стороны водительского сидения, взяться за поручень и посмотреть вдаль, затем попросить Язву прокатиться вокруг нас «быстро-быстро» и дать понять помрачневшему аристократу, что я потратил на них не только очень много Жизни, но и время, которое ценю значительно выше.

Он попробовал схитрить: спросил, уверен ли я в том, что его внучке, по сути, нужен только покой и нормальное питание, выслушал утвердительный ответ и заявил, что за девочкой присмотрят его люди, а он возьмет с собой одного сопровождающего и отправится со мной в город. Вроде как, помочь убедить местных силовиков в том, что мы действительно прибыли на Фамм с миром и без камня за пазухой. А после того, как решил, что я не смогу не оценить столь великодушное предложение, ненавязчиво сообщил, что хочет прокатиться не снаружи, а внутри.

Тут я развел руками и виновато улыбнулся:

— Мой карета — человек с мой кровь и мой Сила — живой. Человек не мой кровь и мой Сила — Смерть.

А для того, чтобы развеять последние иллюзии, отпальцевал название уникального плетения для сочетания сродства Жизни и Смерти Язве, которая не могла не смотреть на нас через поляризованное бронестекло, дал ей время сплести такое же и шарахнул по небольшому пригорку метрах в десяти от нас разложением. Со всей дури и под синергией. А после того, как вся зелень превратилась в омерзительную слизь, снова поймал взгляд охреневшего рьё:

— Человек не мой кровь и мой Сила — Смерть так. Но быстро-быстро!

— Еще быстрее… или сильнее? Но зачем⁈ — с трудом оклемавшись от шока, спросил он, и тут я, почти не коверкая ниир, озвучил эднорский аналог пословицы «Мой дом — моя крепость». Тем более, что в этом мире под словом «дом» понимали все имущество аристократа, включая его женщин и детей. А потом холодно оскалился:

— На Аммар дом — все. А я — Аммар в сердце, и вокруг мой дом много Смерть!

Рьё поколебался, но отказываться от желания прокатиться до Ювенда не захотел — дал понять, что поедет снаружи, так как считает, что обязан ответить добром за излечение внучки. Я в это утверждение не поверил, но возражать не стал — пожал плечами, посмотрел на Бестию, изображавшую статую за спиной Хельги, перевел взгляд на целительницу и «прочитал» ее пальцовку:

«Я закончила. Хочу в туалет. Мои действия?»

«Возвращайтесь в машину, откройте „зеркало“ в багажном отсеке и сгоняйте в Замок…» — в том же стиле ответил я, дождался подтверждающего кивка и сообщил Раннору, что сеанс исцеления закончен, соответственно, его внучка вот-вот придет в себя.

Он нехотя направился к ней, но по дороге во все глаза смотрел на моих женщин, двигавшихся навстречу. Более того, когда они прошли мимо, решил проводить из взглядом и чуть не свернул себе шею. Пришлось воспитывать:

— Рьё Лирм, на Аммар смотреть на чужой женщина много — поединок и Смерть. Сказал один раз и все.

Он задергался, заявил, что смотрел только из-за того, что с момента исцеления никак не мог переодеться в чистую одежду, так как в присутствии чужих женщин это невместно, а тут дождался такой возможности.

Я мысленно усмехнулся, повел рукой, предлагая начинать, и Раннор… направился к остову кареты. Вернее, к непонятной хрени на ее задней части, оказавшемуся здоровенным дорожным сундуком, окованным железными полосами и закрытым на амбарный замок!

«Получается, что артефактов с пространственными карманами в этом мире либо нет, либо они очень дороги…» — мысленно отметил я, повернулся к аристократу спиной, затем заметил, что в его сторону рванули все условно здоровые вояки, и снова развернулся на месте.

Как выяснилось, рьё собирался выстроить их в одну шеренгу, чтобы прикрыться такой своеобразной ширмой. Я понимающе кивнул, добрался до машины, прислонился к бугелю, скрестил руки на груди и уставился в степь. За телодвижениями местных следил с помощью чувства леса, поэтому не удивился, услышав справа-сзади голос Лирма:

— Рьё Рат’и’Бор, а что у вас с нашими деньгами?

Я влез в карман, вытащил из него «добычу» и подкинул на ладони.

— Семь подков⁈ — недоверчиво спросил аристократ.

— Да. Разбойник слабый. Все! — усмехнулся я, затем сдвинул к локтю левый рукав, «ненароком» продемонстрировав мужчине стальной вороненый аналог их варианта кошелька, сдвинул в сторону крышку одной из ячеек и достал две золотые монеты с профилем деда, отлитых Ефремовым: — Есть наши. Хочу поменять. В Ювенде.

Раннор попросил разрешения их осмотреть, взял одну штуку большим и указательным пальцем левой руки, закрыл глаза, сплел какую-то структуру и полыхнул Силой с незнакомым «оттенком». Следующие секунды две-три стремительно бледнел и покрывался бисеринками пота. Потом расслабился, вымученно улыбнулся и выдал речь, которую я понял приблизительно так:

— Сродство с Металлом имеется, но очень слабое. Впрочем, то, что это золото намного чище, чем наше, я все равно определил. Я рьё, а не меняла, поэтому с удовольствием приму одну монету на память, а вам подарю десять наших и объясню, что и за сколько можно купить в том же Ювенде…