Пара для медведя одиночки - Сапфир Ясмина - Страница 15

Знал ли, что ОПО проследит за ними. Да! Безусловно! Леся находила на контроле ОПО. И вряд ли они выпустили бы ее из внимания.

Но Трофим не мог ей отказать. Не мог – и все тут. Знал, что, фактически, сам сует голову в петлю. Понимал, что после этого его однозначно накажут. Он взял ответственность за нэнги, и позволил ей встретиться с сыном.

Но все равно решил выполнить ее просьбу. Ну не мог он иначе.

А когда во дворе школы едва успел закрыть собой мальчика, который почти обратился и унес его с мамой к машине прежде, чем с крыльца начали спускаться другие ученики – осознал – дело дрянь. Теперь-то уж точно обычной критикой и ругачкой не обойдется. Да и штрафом ОПО не подмаслишь. Придется платить. Звонкой монетой собственной свободы и жизни.

Но Трофим видел, как Леся светилась изнутри, как смотрела на сына, как была счастлива его снова обнять и понимал – все не напрасно. Нэнги преобразилась. Выглядела такой одухотворенной, еще более прекрасной, пожалуй… Такой… Что сердце заходилось и словно в весеннее безумие гнало куда-то.

И на душе у вербера реально весна расцветала. Какая-то совершенно подростковая, не свойственная взрослому мужику весна. Будто только теперь его существование, его жизнь стали более осмысленными, более настоящими, более наполненными. Не синтепоновой перемоткой дневного цикла – с утра до ночи, а Жизнью! С большой буквы.

Его уже давно покинуло это ощущение. Когда щуришься на солнце и улыбаешься, потому что оно в небе. Почему? Да черт его знает! Когда вскидываешь глаза к облачным каравеллам – и снова улыбка растягивает губы. Зачем? Да какая разница!

Так ребенок под Новый год хихикает и восторженно носится по дому, ощутив запах мандаринов и предвкушает чудо. Оно шуршит на пальцах оберточной бумагой и загорается гирляндами на елке…

Трофим лишь сейчас осознал, что это такое, когда внутри трепещет, когда посмеиваешься невпопад, несмотря ни на что и хочется сделать что-то хорошее. Просто так, потому что настроение такое.

Вот почему он предложил жарить блинчики.

Хотелось порадовать маму и сына. Они были такие… трогательно-милые, настоящие, счастливые… Что даже Трофима, который ожидал скорого наказания ОПО заставляли радоваться. Вопреки. Вместе.

А еще… еще ему было так приятно, что Леся вдруг обеспокоилась. Расспрашивала… Уточняла… Заглядывала в глаза….

Ей не все равно! Ей не все равно! Ей не все равно!

Барабанило в груди вербера и от этого становилось почему-то легче.

Ну правда, оно того стоило. Эти мгновения все окупали. Будет что вспомнить в застенках ОПО. А то, что его туда поместят после случившегося, у вербера не возникало ни малейших сомнений.

И будут правы. Вербер с самого начала знал про риски. Случившееся было предсказуемо как дважды два. Ребенок соскучился по матери, мать начала перерождаться, их соединение было и соединением вторых ипостасей. Зверь – такая же часть оборотня, как и человек. Он также тоскует по самым любимым и близким и также встречает их…

Поэтому не обратиться Миша не мог – он еще не знал, как это.

…Сын Леси оказался на диво смышленым, живым мальчуганом. И тем еще почемучкой.

Трофим не успевал ответить на один вопрос, как его засыпали другими. Леся улыбалась, помогала на кухне. Но вербер старался все делать сам. Хотя бы сейчас, пока…

Да неважно! Он хотел сделать ей приятное! И мальчугану ее тоже.

– А правда, что нэнги когда-то правили всем миром?

– Все верно.

– И их считали богами?

– Ага. Люди и оборотни им поклонялись. Египетские боги – это нэнги. Так видели их аурные тела древние люди.

– Обалдеть! И наша кровь совершенно особенная?

– Да. Вот первую группу можно почти всем переливать. Первая, положительная – универсальная донорская группа. А кровь нэнги можно вливать абсолютно всем, не зависимо от группы и резус фактора. Она оздоравливает, омолаживает, помогает вылечить инфекции.

– Вот это да-а-а! А почему нэнги не продают свою кровь? Они же могут много на ней заработать? Даже обогатиться!

Трофим подмигнул Лесе – мол, а парень-то с предпринимательской жилкой. Подбросил блинчик, поймал.

– Ух, ты! Да вы мастер!

– Я тебя научу еще делать медведей! – усмехнулся Трофим и вернулся к теме. Это важно. Это нужно ему объяснить. Пока он еще может это сделать. – Нельзя, чтобы люди узнали о свойствах крови нэнги. Иначе на вас откроют охоту…

Миша аж рот приоткрыл, посмотрел испуганно. Чуть попятился от шока.

– Да. Именно так. Но ты не бойся! Никто о вас не узнает!

– А почему у всех оборотней вожаки, а у нэнги – глава клана. И не поселения, не племени – общий, всемирный? Почему мы как медведи и волки не живем племенами? Раскиданы по миру, отдельно?

– Не знаю. Может потому что вас очень мало осталось…

– А это почему?

– Тоже не знаю. Предполагают, проблема в том, что у женщин нэнги нет пары…

– А у мужчин?

– У мужчин есть.

– Пара… Это как единственная и любимая?

Он говорил романтично, но в целом мысль уловил. Трофим покосился на Лесю. Она улыбалась. И так ему стало хорошо, без причины! А ведь сюда наверняка уже скоро приедут его арестовывать! И все равно верберу было так здорово сейчас, здесь… когда она улыбалась ему. Именно ему, а не просто так, от хорошего настроения.

Дурак! Он думал и вел себя как последний дурак!

– Да. Пара – она единственная. Думаешь о ней, делаешь ради нее все. И от нее хочешь иметь детей.

– А пару… ее сразу чувствуешь?

– Думаю, да. За всех сказать не могу… – он запнулся, потому что Леся сосредоточилась на вербере, и стало ясно – что-то заподозрила. Трофим срочно поправился: – Насколько я знаю, сразу видишь – и понимаешь – она…

– А может быть пара у оборотня другого вида?

– Запросто.

– А дети? Они рождаются смешанными? Гибридами?

– Нет. Дети рождаются того вида, чьи гены сильнее. Очень редко получают еще часть способностей другого вида. Но я лично с таким не сталкивался, только слышал.

Трофим догадался – раз оборотни Рема медлят, не сразу его хватают и арестовывают – значит, дело, действительно, дрянь. Поэтому старый приятель дает верберу возможность немного побыть дома, с парой и ее ребенком.

Ну что ж… Это было ясно с самого начала. Хорошо, еще хоть какой-то блат у Трофима есть. Рем чутка попустительствует. Слегка подыгрывает. Делает вид, что для несрочного задержания – а куда Трофим денется о пары – пока нет свободных «рук» и «лап».

Лады. Спасибо и на том.

Могли сразу на месте скрутить и «обезвредить».

– Гляди! – Трофим расстарался, как мать когда-то учила. Вылил на сковородку тесто несколькими ложками. Получился медведь. Типа старосоветского олимпийского мишки. Круглые уши, круглая голова, овальное тело и капли – лапы.

– Ух ты-ы-ы! А мне попробовать можно?

– Пробуй! Но тут, брат, искусство! Сразу не выйдет! Нужна тренировка!

Трофим опять словил на себе улыбку Леси и снова размяк. Да плевать на грядущий арест! Когда еще он состоится! Если сейчас хочется опять орать во всю луженую глотку, как ему здорово! Как же потрясно!

И словно охлаждая пыл влюбленного оборотня, пьяного от близости пары, дурного от ее благодарности, Рем прислал Трофиму сообщение. Оно прочиталось на ухо, пока никто не видит и не слышит.

«Будем около пяти вечера. Готовьтесь. Сам понимаешь».

«Понимаю» – послал мысленный сигнал Трофим.

Еще как понимаю! Как и то, что старый приятель давал ему полдня для общения с парой и ее сыном! Может все и ненавидели ОПО за их методы и непримиримость. Но тамошние оборотни вовсе не последние мерзавцы и гады. Работа такая. И этим все сказано.

Ведь именно благодаря им уже много веков двусущих считают сказкой, мифом, фантастикой. Это все их заслуга. Их, которых в каждом доме оборотней только и проклинают.

Я наблюдала за сыном, за Трофимом и все вроде выглядело мило, весело, на позитиве… Но что-то такое я чувствовала в вербере. Какую-то глухую обреченность осужденного… Странную, давящую на грудь почище бетонной плиты.