Прямой наследник (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 8

И разве что не выл от ужаса.

Нет, серьезно, что делать-то? Делать-то что? Ну делянка, ну самогон, но это же мелочи!

Ровно с того момента, как я примирился с попаданством и начал хоть как-то устраивать свою жизнь, меня мучала знакомая всем и каждому, от последнего бомжа до мультимиллиардера, проблема — где взять денег?

Ну в самом деле, князь я или не князь? Под рукой Москвы собралось уже изрядно земель, но… все какие-то небогатые. Я уж не говорю про отвратный климат: и снега зимой больше, и лед на реках стоит дольше и лето короткое, вжух — и нету. Градусник из меня так себе, наблюдений за погодой тут отродясь не было, разве что запишет в летопись мних «бысть стужа велика» и гадай, насколько велика, то ли крепкие морозы, то ли натуральный звиздец. Но шкурой чую — «температура минус десять, ощущается как минус двадцать пять». Градусов на пять холоднее точно, чем в мое время, когда большая часть страны считалась «зоной рискованного земледелия». Здесь же вообще получается «зона пропади все пропадом земледелия». К тому же агротехника феерически допотопная, а поскольку вся средневековая экономика зиждется на сельском хозяйстве, то климат очевидным образом и порождает небогатство. Небось, во франциях-италиях с этим попроще. Хотя вон же Скандинавия… нет, там тоже всю дорогу небогато было, даже невзирая на краешек Гольфстрима.

Стратегически что делать понятно — идти на юг, осваивать черноземы, и на восток, осваивать Урал. Но силенок для такой стратегии нет — там как раз доживает свой век Золотая Орда, а на юге вообще Дикое Поле, и жуткая каша из татар, ногайцев, бродников и бог весть кого еще. И в этой каше, сколь я помню, скоро должны зародиться Казанское, Астраханское да Крымское ханства, с коими нам и рубиться следующие триста лет. И народу в степи вроде немного по сравнению с оседлыми Русью и Литвой, но вот поди ж ты…

Ладно, стратегией буду заниматься, если великий стол удержу. Задачу найти денег на рать с дядькой я решил — серебро ведь не просто так в казну попадало, это татарский выход собирали. Вот его я и перепрятывал, вот его я на рать и пущу. Не отобьемся — с меня взятки гладки, отвечать Юрию. Отобьемся — тоже, свалим недостачу на него.

В середине апреля из вотчин Добрынского под Переславлем примчался гонец — идет дядька! Во многой силе! И с сыновьями!

В той же Большой набережной палате собрался весь синклит, шустренько так, почти все в Кремле живут, пять минут пешочком дойти.

— Ну что, бояре, Юрий из-за бабской дури в драку не полезет, да? — уселся я на креслице, выполнявшем функции малого трона.

Патрикеев и Голтяй, больше прочих стоявшие за возможность войны только к осени, попрятали взгляды.

— Войска не собрать, все в разгоне, — рассудительно проговорил Добрынский. — Надо ехать к Юрию, склонять к миру.

Бояре загалдели согласно, но охотников не выдвинули.

— Сам поеду, — пристукнул я по резному подлокотнику.

Бояре загалдели несогласно, но добровольцев опять не выдвинули. Чтож, придется пугнуть:

— Мыслю так, надо Юрию великий стол отдать.

После секундного замешательства собрание взвыло. Аргументы посыпались самые разнообразные, начиная с того, что Юрьевы бояре всех заедут и завещания Дмитрия Донского, до божьей воли и ханского ярлыка на великое княжение, выданного именно мне.

— Негоже! — резюмировал очнувшийся Патрикеев.

Ясен перец, он нынче на первых ролях, а при Юрии в задних рядах окажется. Но собрание взбодрилось и постановило немедля собирать войско, сколько есть, вооружать посадских (я только криво усмехнулся), а к Юрию послать двух бояр — Лжу и Товарко. Товарко, почтенный седой дед, сын того самого боярина Пушки, от которых пошел знаменитый род и Наше Всё в том числе, попал в делегацию благодаря возрасту. На Руси стариков уважали и потому была надежда, что Юрий сразу лесом не пошлет. Убалтывать же Юрия поручили второму, известному краснобаю, о чем свидетельствовало погоняло.

— Будь по вашему, бояре, только попомните мои слова, несть нам ни прибытка, ни чести в которе с Юрием. Он от рати не отступится, коли привел, так должен с добычей уйти, сами ведаете. А мы ему днесь не противники, только мужиков да молодших, кого соберем, зря побьем.

Насупились, замолчали. Вот странное дело, каждый в отдельности вроде бы понимает, что народишко беречь надо, на свои земли заманивать, льготы давать, а как только дело доходит до общегосударственного масштаба — хрен, «бабы новых нарожают». Так и перетягивают из одной вотчины в другую, словно из кармана в карман перекладывают. И так во всем, никто не думает какой новый промысел создать, поскольку все мысли как бы урвать, землицы там или, в лучшем случае, соляную варницу. Чисто экстенсивное развитие, и ресурсы тратятся впустую, на внутреннее трение. Менять такое отношение надо, ломать нафиг, но это если я в великих князьях удержусь. Или, в случае весьма вероятного поражения, хотя бы в удельных. Тут что хорошо, в отличие от просвещенных европ — князья «гнезда Калиты» при всех внутренних разборках всегда держались заедино и друг друга ножиками не пыряли, подушками не давили и отраву в чары не лили. Может, послать тайного гонца к дядьке, договориться заранее? Нет, драки все равно не избежать, бояр не остановить… Да и кого послать? Надежных людей раз-два и обчелся, разве что Волка, но он мне рядом нужен.

Сверху, с башни, сбор войска выглядел поприличнее, чем снизу — сквозь посад текли всадники и телеги, и не слышно было, как лаются ратные, нестройно прущие сквозь Фроловские и Никольские ворота, как с криком хватают друг друга за грудки возчики, вместо того, чтобы распутать сцепившиеся в сутолоке оглобли саней, как орут конные бояре, разнимая готовую вспыхнуть драку… Все вздернуты, напряжены, да еще ни черта не известно, оттого на нервах, плетки так и свищут и хорошо, если лупят своих коней — могут и чужому по морде замахнуть, только успевай растаскивать.

У выезда с Торга переругивались Патрикеев с Добрынским, причем наверняка о том же, о чем недоспорили вчера — выступать надо было на рассвете, а то и с полночи, а не вот так, когда все спутались и растерялись. Полки и без того с бору по сосенке, так еще их теперь поди, приведи в порядок!

Патрикеев, в тулупе поверх охабня, без брони, но зачем-то в шлеме, сверкавшим издали золотой насечкой, кое-как разруливал течение, выпихивая из городского стеснения на дорогу разномастных ратников, готовых из-за сутолоки и бестолковщины вцепиться друг другу в рожи. Злющие от невнятицы и толчеи мужики, выдернутые из привычной жизни ради непонятных затей вятших, понемногу приходили в себя и мерно шагали по растоптанной сотнями ног снежной каше.

Ввиду малого числа собранных воев, шли одной дорогой, Хомутовской, на Клязьму, где путь раздваивался — к полуночи на Троицу с Переславлем, к восходу на Владимир. Там, на берегу, решили сожидать Юрия, туда же должны подоспеть отряды шурина из Серпухова да рязанцы князя Ивана Федоровича.

Воинство топало на восток, звякая рогатинами и редкими пока еще бердышами, мимо трюхала конница, вооруженная тоже непривычно — луки да кистени. Сабель мало, у бояр, у бывалых да самых добычливых ратников. Ни о каком единообразии и речи нет, как и везде в средневековье, но тут диапазон куда шире разумного. Вот еще проблема — вооружать и обучать войско. Янычар, что ли, завести… нет, пороху не хватит, в прямом и переносном смысле. Для начала надо бы с железом разобраться, а уж потом стрельцов вводить. Блин, даже не говоря об униформе, простые накидки с московским «ездецом» тоже непосильны — этож сколько холста надо, сколько ниток, сколько красок… Нищая страна. И эти идиоты еще воевать собрались, чтобы сделать ее беднее.

Ставка в лице меня и десятка бояр отправилась до рассвета следующего дня — все верхом, как раз к полудню шагом да рысью успеем, тут всего верст двадцать. Мда. Выезд братвы на стрелку в чистом виде, каждый понтуется, как может. Золота, правда, в стране маловато, но будь его побольше — голову на отсечение, цепями бы все увешались. Вон, перстнями сверкают, доспехами дорогими… Блин, да за те бабки, что на украшение пошли, можно ведь два-три простых доспеха справить! Но нет, нельзя, не по понятиям, нужно разодеться, как павлинам. Потому и на мою одежду хоть и попривыкли, но поглядывают искоса. Зато мне в ней удобнее, а деньги я предпочел потратить на шелковое исподнее — вши не заводятся.