Фараон (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 14

— Так погоди, я что-то не понял, почему на дочери Хатшепсут был урей? Это ведь символ только царской власти? Какое право его имеет носить дочь царя?

— В нынешние времена всё возможно, — тихо ответил тот, — а кто будет много болтать, вы сами знаете, что будет.

— Хм, — я понял его недоговорку, Хатшепсут готовила свою дочь быть царём, как и она сама сейчас, именно поэтому моя покорность так её обрадовала. Ей видимо нужно было ещё несколько лет, чтобы окончательно сместить все старые элиты и оставить вокруг себя только лично преданных ей людей. Но как я уже говорил, меня это нисколько не волновало.

Пока мы говорили с Бенермерутом и меня готовили к ужину, вернулся Меримаат с сестрой, выглядевшей крайне несчастно.

— Это бог Монту, а это моя сестра — Амонемхеб, — тихо, так чтобы слышали мы одни, представил нас он.

— Ты любила Менхеперра? — спросил я её.

Та кивнула и заплакала, закрыв лицо руками.

— Если хочешь, то мы будем друзьями, — предложил я ей, — можем какое-то время даже ещё повстречаться, пока я тебя не брошу на глазах у всех.

От моего предложения она зарыдала ещё сильнее и бросилась на выход, брат хмуро на меня посмотрел.

— Вы хотели пожениться, — сказал он.

— А-а-а, ну тогда да, неприятность вышла, — я пожал плечами, на что он стиснул зубы.

— Есть мы будем вместе с царём Хатшепсут? — поинтересовался я у Бенермерута.

— Да, ко мне уже заглядывал распорядитель двора, — кивнул тот, — царь просила вас сидеть рядом с ней сегодня.

— Хорошо, передай, что я буду.

Так получилось, что на ужине Хатшепсут блистала царскими регалиями, которые на себя надела, слева от неё находилась дочь с уреем на голове, а вот справа сидел я, хоть и вровень с ней, но без всех царских регалий. Это заметили все и сделали нужные выводы. Особенно печальными выглядели люди, стоявшие рядом с визирем, который им весь вечер о чём-то тихо рассказывал. Они часто переводили взгляды на меня и они становились всё печальнее, чем больше он им рассказывал.

Пир продолжался пару часов, а поскольку мне это было неинтересно, я спросил у Хатшепсут, повернувшись к ней.

— Я устал Твоё величество, пожалуй лучше отдохну.

— Да мой возлюбленный царь, — во всеуслышание ответила она, — я закону ужин за тебя.

Я склонил голову и в окружении охраны, а также молчаливых спутников удалился к себе и лёг спать пораньше.

***

28-й год; 14-й год, 14-й день второго месяца сезона перет

Отмеренные Хатшепсут дни до моего переезда протекли однообразно, она всячески всем показывала, что мы вместе, распрей между нами нет, но главная в нашем тандеме она и это дошло до всех. Поэтому ко мне перестали заходить посетители, которых я всё равно не знал и я продолжал лениться, наслаждаясь отдыхом и едой, которая здесь была на порядок лучше, чем в Мемфисе. Правда, песок периодически скрипел на зубах и это раздражало, но как я понял, здесь это было нормальной темой, к которой все привыкли.

С царевной Нефрурой, дочерью Хатшепсут мы практически не пересекались, я только знал, что её обучают лучшие учителя, готовя к роли правителя, поэтому она постоянно была занята, правда в вечер перед самым отбытием в собственное имение состоялась встреча здорово всколыхнувшая мои спокойные будни. Дверь на мою половину открылась и сначала внутрь вошли четыре слуги, затем куда служанок и только после них незнакомая мне женщина, примерного возраста Хатшепсут, которая при виде меня широко улыбнулась и раскрыла руки, словно для объятий. Я непонимающе посмотрел на Бенермерута. Тот привычно спокойно ответил.

— Госпожа Исида, жена прошлого царя, носит титул «мать царя».

Тут нужно отметить, что всех, кого мне представляли, начинали всегда с их многочисленных титулов и именно тогда я узнал, что «сын царя» например — это именно титул, а не степень родства и таковой имели чаще всего номархи, либо вице-цари целых провинций, типо Нубии. Так что я привычно всю эту словесную шелуху опускал в знакомствах, обращаясь ко всем только по последним личным именам, чем многих вводил в изумление, но мне было всё равно, так что и тут я опять посчитал, что это очередной пышный титул, а неизвестная тётка отчего-то решила со мной пообниматься.

— Настоящая мама Менхеперра, — добавил он, видя, что я даже не пошевелился на месте.

Я тяжело вздохнул.

— Иди, не стой столбом, поговори с ней приватно, чтобы никто не слышал, — тыкнул я в него жестом.

— Менхеперра сынок, что происходит? — женщина испуганно переводила взгляд с меня, на него.

Бенермерут отлип попой от стены и тяжело вздохнув, подошёл ближе к Исиде, поклонился и взял её за локоть.

— Госпожа Исида, прошу вас, это тяжёлые сведения. Вам нужно будет присесть.

Через пару минут, как они ушли, из соседней комнаты раздались громкие рыдания, и они вернулись только спустя полчаса.

— Простите, — я развёл руками, поскольку горе женщины конечно меня задело, но не я был причиной этого переноса, так что особой вины за собой не чувствовал.

Исида всё никак не могла поверить в случившееся, только моё холодное и отстранённое поведение убедили её наконец, что её не разыгрывают и это всё не шутка.

— Присаживайтесь госпожа, — я показал ей на место рядом с собой, — чем я могу помочь?

Она осторожно, словно к ядовитой змее подсела и на глазах снова показались слёзы.

— Царь вызвала меня из храма письмом, сказав, что я теперь воссоединюсь со своим любимым сыном в его поместье, — ответила она, — если бы я знала, что его нет, я бы осталась просить богов вернуть мне его.

— Ну Амон вряд ли бы тебя послушал, — задумчиво сказал я, — парнишка ему понравился, так что наверняка сидят сейчас, играют вместе в сенет и думать не думают, о материнских чувствах.

Если таким образом я думал её успокоить, то ошибся, она наоборот расплакалась и извинившись, вышла вместе со служанками прочь. Я услышал лишь тяжёлый вздох Бенермерута, снова слившегося со стеной. К сожалению, это была не последняя встреча за сегодня, ко мне вскоре прибыл Усерамон, с парнем примерно моих лет, но с живым взглядом, радостной улыбкой и целой кипой листов папируса в руках.

— Долгих лет царствования Твоё величество, — поздоровался он, поклонившись, его спутник сделал ровно тоже.

— И тебе не хворать, — ответил я, не понимая, чего эти то припёрлись.

— Рехмир, мой племянник, — показал он на парня рукой, — подающий огромные надежды юноша.

— И как это касается меня? — лениво поинтересовался я.

— Царь Хатшепсут отозвала его с поста градоначальника и верховного жреца в Гелиополе, — объяснил он, — и назначила управляющим твоего поместья царь.

— Какой-то странный карьерный рост, — не понял я, — или он был предан тебе больше, чем ей?

Визирь косо посмотрел на меня, что стало понятно и без слов, что царица решила сделать ход конём и вместе со мной отправляла в ссылку всех, кто ей сильно мешал или отвлекал внимание.

— А-а-а, — понятливо протянул я, — хитрая баба хочет всех собрать в одном месте, чтобы было их легче контролировать. А кто нас охранять тогда будет?

— Отборная гвардия, — спокойно ответил визирь, — как было сказано в указе, «чтобы защитить возлюбленного брата своего царя от всяческих внешних угроз».

— Выезжать-то мне хоть будет можно из поместья? — хмуро поинтересовался я, поскольку такого пункта в договоре с ней я не помнил.

Тот саркастически поклонился мне и сказал, обращаясь к племяннику.

— Рехмир?

Парень тут же достал один из документов и зачитал.

— «А захочет наш возлюбленный брат поохотиться или заняться другими славными делами, дальше, чем один дневной переход от своего поместья, на то нужно будет сначала спросить дозволения у моей царствующей особы».

— Вот же суч…а, — натурально возмутился я, всё поняв, — да она меня кинула! Договор был не о личной тюрьме! А о свободном проживании!